– Я просто спросила, – сказала я.

Промокнув кофейные пятна на лице, я вернула ему платок.

Потянувшись ко мне, Шон Райан стер кофейное пятно с моей руки. Почему-то у меня появилось чувство, что в парне, который вытирает меня своим носовым платком, есть что-то сексуальное. Внезапно я ощутила безумное желание поцеловать его. Нет ничего лучше хорошего поцелуя на пляже.

Я быстро отдернула руку. Его носовой платок на мгновение взвился вверх, как белый флаг.

Пожав плечами, Шон Райан стал стирать кофейные кляксы со своих рук.

– Вынужден сказать, что я не из тех парней, которые имеют обыкновение швыряться камнями, – сказал он.

– Ну и нечего важничать, – бросила я.

– О'кей, – кивнул Шон Райан. – Другое дело добавить антифриз в ее кофе. Но я только пару раз подумал об этом.

– Но так и не подлили?

– Если бы я это сделал, то давно был бы в тюрьме.

– Не обязательно. Вы могли бы удачно замести следы, – сказала я.

– А вы и вправду швырнули камнем в машину своего бывшего?

Я кивнула.

– Когда?

– Несколько столетий назад, – ответила я. – Ну хорошо, вчера. Но тогда я была совсем другим человеком. А теперь я стала гораздо мягче.

Шон Райан наклонился, чтобы промокнуть капли кофе на шерсти Прешес. Та схватила платок зубами и принялась яростно мотать головой. Стоя на коленях, Шон Райан стал играть с Прешес в нечто напоминающее перетягивание каната.

Но тут Прешес отпустила платок и начала чесать лапой у себя за ухом. Мы с Шоном Райаном поспешили схватить свои кружки, чтобы они не отлетели куда-нибудь.

– Итак, – снова заговорил он, – есть ли у вас какая-нибудь любопытная история о сводной сестре и о муже?

– Да, – ответила я. – Теперь он мой бывший муж.

– Коротко, но ясно, – заметил Шон.

Я промолчала.

Шон Райан пожал плечами.

– Скажите, а что вы знаете о косметике такого, чего не знает больше никто? Ну вот, к примеру… Достаточно ли вам просто взглянуть на человека, чтобы понять, что надо сделать для того, чтобы он выглядел лучше?

– Да, конечно, я постоянно делаю это, – с готовностью закивала я. – Это что-то вроде выключателя, который я могу включать и выключать по своему желанию. Иногда мне кажется, что человеческие лица сделаны из глины и я, подобно скульптору, могу вылепить из них все, что угодно.

– Отлично! Ну, допустим, вам надо собрать к следующей субботе набор косметики, который помог бы людям научиться ею пользоваться, – сказал он. – Что бы вы включили в него?

– Пожалуй, зеркало, – начала я. – Некоторые пробники. Щеточки для нанесения макияжа, одноразовые щеточки и спонжики… Ах да, еще инструкцию о том, как лучше наложить макияж – многие ведь понятия не имеют о том, как это делается, не знают, в каком порядке накладывать разные косметические средства. И я бы обязательно положила туда схематическое изображение лица, снабдив его указаниями, на какие части наносить косметику разных цветов, как выбирать косметику для лиц разного типа и так далее.

– Замечательно. А как выглядел бы ваш набор?

– Не знаю. Хотя, думаю… он был бы ярким, бросающимся в глаза. Можно было бы завернуть его в сетку – ну вроде тех, что используют в саду, завязать ее огромным бантом и заколоть щеточкой для макияжа. Или можно было бы сложить все необходимое в небольшую коробку, а может, даже в большую сумку. Мне кажется, если я подумаю, посмотрю какие-то варианты, то сразу узнаю, что именно мне нужно.

Прешес помчалась куда-то по пляжу.

– Я в этом ничуть не сомневаюсь, – проговорил Шон Райан. Поднявшись, он протянул мне руку.

Я взяла его за руку, и он рывком поставил меня на ноги. Рука у него была красивая и сильная, а вот кожа немного суховата. Косметическая линия «Агава» выпускает отличный крем для мужчин, однако ничто не может сравниться с чудесной интимной смазкой «Бэг Балм». Впрочем, остальная кожа Шона Райана была в отличном состоянии. Говорят, что глаза – зеркало души. С таким же успехом можно сказать, что кожа – зеркало вашего здоровья. У Шона Райана был вид человека, который тщательно ухаживает за собой – снаружи и изнутри. Может быть, если бы я подержала его за руку подольше, то меня повлекло бы к нему.

– И что теперь? – спросила я.

– Теперь вам надо собрать набор принадлежностей для макияжа. Через неделю я устраиваю университетскую выставку-ярмарку на Род-Айленде и предлагаю вам половину моего стола, – ответил он.

– Спасибо. И какую же половину?

Шон Райан отпустил мою руку. Некоторое время назад я закатала штанины своих черных брюк, потому что на солнце было довольно жарко. А теперь я их опустила и расправила. Дома у меня несметное количество черных брюк, и я внезапно ощутила радость по поводу того, что не надела те из них, которые могут порваться сзади но шву или поперек после того, как посидишь в них.

– Какую половину? – переспросил Шон Райан.

Я улыбнулась.

– Мне нравится работать справа, – пояснила я. – Даже в салоне, где я работаю, мое кресло должно находиться справа от других.

– Есть ли еще что-то необычное, что мне следует о вас знать? – спросил Шон Райан.

Наклонившись, я подобрала влажную деревяшку, выброшенную морем на берег, и зашвырнула ее как можно дальше в воду. Прешес бросилась за ней, ее блестящая брошь сверкала в лучах заходящего солнца. Понравилась мне эта собачка.

– Ну-у. Например, я никогда не пью за едой, – сказала я.

– Вы имеете в виду спиртное?

Покачав головой, я наклонилась, чтобы подобрать морского ежа. Везет мне сегодня на деньги*!

– Нет, вообще ничего.

Шон Райан поднял еще одного ежа и отдал его мне.

– Для этого есть какая-то причина? Может, вы имеете в виду какие-то соображения религиозного характера? Или может, это предрассудки?

– Да нет, что вы, ничего подобного. Просто когда мы были детьми, кто-то вечно чем-то плевался, вот нам и запретили строго-настрого пить за столом, – объяснила я. – Поэтому теперь я вообще не могу пить во время еды.

– А возможность обезвоживания организма вас не волнует?

– Нет, ведь до и после еды я пью довольно много.

Шон Райан кивнул.

– Ну хорошо, хорошо, – медленно проговорил он.

– Теперь ваша очередь. То, что рассказала я, не так уж странно. Готова поспорить, что в вас тоже есть что-нибудь не совсем обычное.

– Нет, – покачал он головой. – Я абсолютно нормален.

– Что-то я в этом сильно сомневаюсь.

– Что ж, давайте проверим, – предложил Шон Райан. – Я должен спать на правой стороне постели, если это считается.

Он посмотрел на меня. Я – на него.

Внезапно у меня появилось такое чувство, будто я бежала по дороге и, упав, головой ударилась о бордюрный камень. Возможно, это гормоны взыграли во мне, а я всегда была в этом отношении двухполюсной. Я поняла, в какую сторону рванул наш поезд, поэтому решила выйти на следующей же остановке. Потому что при одной мысли о том, что мне придется еще раз пройти через все это, да еще с незнакомым человеком, я неожиданно ощутила себя совершенно измотанной.

Подняв Прешес, я прижала ее к своей груди.

– Я что-то не то сказал? – удивился Шон Райан.

Я повернулась к нему.

– Послушайте, – произнесла я, – меня совершенно не интересует, с какой стороны постели вы спите, потому что я с вами спать не собираюсь. Никогда! Это понятно?

Парочка, прогуливавшаяся по пляжу впереди нас, притормозила и оглянулась. Шон Райан помахал им.

– Кстати, отметьте себе, – вновь обратил он на меня внимание, – я и не собирался просить вас переспать со мной.

– Да, это верно, – согласилась я.

– У меня и в мыслях не было переспать с вами.

– Правда? Не было? Слава Богу! – Я понимала, что должен быть способ перевести разговор на другую тему, но никак не могла сообразить, каким же образом это сделать.

Шон Райан протянул руки Прешес, и та с готовностью прыгнула в его объятия. Она и в самом деле очень походила на белку-летягу. Шон Райан положил передние лапки собаки себе на плечо и стал поглаживать ее по спине, как будто держал на руках расплакавшегося младенца.