– Для чего? – И снова отключилась. Может, в этом виновата духота. Она донимала даже меня, хотя с октября по апрель я страдаю от холода. Аполлон обливался потом, а кожа Джо была влажной на ощупь, но, возможно, так действовал на нее морфий.

Было почти пять часов вечера. Джо прокашлялась.

– Довожу до вашего сведения: Дэвида убил Макс.

– Да. Понятно. Продолжай.

– Дэвид дал Максу денег, чтобы тот нанял для него профессионального убийцу. – Голос Джо походил на скрежет. – Но Макс проигрался в карты и у него были большие долги, а потому решил все сделать сам и прикарманил деньги Дэвида. Он боялся ростовщиков – те пригрозили сломать ему второе колено.

– А разве Дэвид не одолжил бы ему денег, чтобы он мог расплатиться?

– Он делал это, и не раз. Затем перестал. И сказал Максу, чтобы тот шел к анонимным игрокам. Дэвид любил указывать, как кому поступать.

– Потом Дэвид передумал и больше не хотел, чтобы его убили.

– Да. Он велел Максу отменить сделку и вернуть деньги, но у того их уже не было. Тогда Дэвид сказал, что эти деньги станут его наследством, а о коллекции марок он должен забыть. А она стоит немало, поверь мне. Дэвид хотел внести изменения в завещание – вычеркнуть из него Макса. И тот застрелил его.

– Тебе обо всем этом рассказал сам Макс?

– В основном я догадалась сама. Вчера я приехала автостопом на съемочную площадку. Лори была здесь, она работала. Макс услышал, как я разговариваю с ней, как спрашиваю, не покидал ли он хотя бы на пять минут производственное совещание, состоявшееся на прошлой неделе. Лори не смогла ничего вспомнить, но Макс понял: я напала на след. Он узнал, что я узнала, а я узнала, что он узнал, что я узнала.

Джо начала плакать.

– Я совершенно растерялась. Думала, сумею уговорить его пойти вместе со мной в полицию. Он сделал вид, что пойдет. Затем забрал у меня пистолет. О Боже, какой я была тупицей! – Джо вытерла глаза и перестала плакать.

– Почему Макс не застрелил тебя?

– Не смог. Он сказал, что смерть Дэвида отвратила его от крови и оружия. Он забрал весь морфий Дэвида и решил с его помощью отправить меня на тот свет.

– Почему ты вся избита?

Джо попыталась сесть.

– Мне не понравился его план. – Она закатала рукава рубашки, и я увидела полдюжины небольших следов от уколов в вены. Мою подругу пробрала дрожь.

Я тоже вся дрожала. Значит, Макс не захотел воспользоваться пистолетом, однако избил Джо и вколол ей лошадиную дозу морфия.

– Почему ты не умерла?

Джо опять легла.

– Я должна была умереть, но дело в том, что у меня проблемы с наркотиками – они слабо на меня действуют. – Она зевнула. – Ужасно хочется спать.

– Есть еще одна проблема, – вступил в разговор Аполлон. – С радио.

Джо села и оглядела помещение.

В нашем распоряжении были кусок картона, торчащие из стены обрывки проводов, неработающий телефон и игровая консоль Аполлона.

– Проблема заключается в том, – попытался объяснить Аполлон, – что поскольку у нас нет интерфейса…

– Не надо объяснений, я все равно ничего не пойму, – сказала я, но парнишка продолжил говорить с очень расстроенным видом:

–..кроме того, сигнал очень слабый, а стены слишком толстые, и хотя, возможно, мы сможем создать радиопомехи, и, возможно, охранник у ворот поймает сигнал, но что он станет делать? Кроме того, у меня проблема с антенной и приемное устройство получше тоже бы не помешало.

– Ты имеешь в виду приемник? – спросила Джо. – А что, он поможет?

– У вас есть приемник? – удивился Аполлон.

Джо сунула руку под рубашку и достала какое-то устройство размером чуть больше пачки сигарет.

– Это плейер моего мужа. Я хотела послушать песни, которые слушает он. Здесь есть и приемник – Эллиот ловил прогнозы погоды с побережья. – Джо отсоединила от плейера наушники. – Он не работает. Батарейки вчера сели.

– Все хорошо. – Аполлон взял плейер с таким благоговением, словно это был Святой Грааль. – Вы замечательная! Я люблю Соединенные Штаты!

– Значит, проблема решена? – спросила я.

– Остается антенна. Я однажды сделал ее из банки от картофельных чипсов «Принглс», а еще одну – из котелка, ради забавы, но у меня нет проводов. Я не могу вытащить проволоку, которая торчит из стены. А ничего больше под рукой нет.

Но Аполлон ошибался. Я чувствовала их на протяжении всего дня, они впивались мне в черепную коробку. Я вынула тридцать две шпильки из «баскетбольного мяча» и металлические вставки из чашек бюстгальтера. И спустя сорок шесть минут до наших ушей донеслись радиопомехи и глухой шум.

Они показались нам самой прекрасной музыкой на свете…

У нас оставалась всего пара проблем.

Голоса были искажены, а слышимость оказалась очень плохой – я с трудом поняла, что говорят по-английски. Звуки раздавались из телефонной трубки, которую Аполлон подсоединил к аппарату, сделанному им из плейера с приемником, игровой панели и каких-то деталей монтажного пульта. Я немного послушала, затем передала телефон Джо. Она, в свою очередь, попыталась что-то разобрать, затем отрицательно покачала головой и вернула трубку Аполлону.

Он попытался подключиться к разговору и наконец громко объявил:

– Нас взорвут во время съемок мыльной оперы!

Это не оказало ожидаемого эффекта. Равно как и мои последующие попытки объяснить, в каком положении мы оказались, и даже просто крики о помощи. До меня доносились лишь обрывки речи и радиопомехи, а это свидетельствовало о том, что меня тоже слышат очень плохо.

– Еще одна проблема, – сказал Аполлон, – заключается в том, что мы, наверное, должны следовать какому-то протоколу, а он нам неизвестен. К тому же у нас нет лицензии. Нет позывных.

– А что такое позывные? – поинтересовалась я.

– Что-то вроде номера паспорта, но короткого, состоящего из букв.

– Дабл-ю-восемь-ди-экс? – спросила я, – Что-то вроде этого?

– Что такое дабл-ю-восемь-ди-экс? – удивилась Джо.

Но Аполлон уже повторял в трубку:

– Дабл-ю-восемь-ди-экс! Дабл-ю-восемь-ди-экс! – Он немного помолчал, потом продолжил: – Да, это я. Дабл-ю-восемь-ди-экс. Правда.

Я взяла у него телефон и услышала чей-то голос:

– …я знаю эти позывные. Они принадлежат моим друзьям. И, позвольте мне сказать, мистер, вы не относитесь к их числу.

– Вы знаете позывные дабл-ю-восемь-ди-экс? – Как же звали того мужчину? Елмер! – Елмер! Вы знаете Елмера Уистлера? Можете передать ему трубку? Или микрофон? Или что там у вас?

– … Елмера, – проскрежетал в ответ чей-то голос. – А еще Федеральную комиссию по связи и Американскую лигу радиолюбителей.

– Да! Прекрасно! – крикнула я. – Но сначала соедините с Елмером, хорошо? С Уистлером. Он живет на Электра-драйв.

Мы переглянулись. С нас ручьями лился пот. Я по-прежнему держала трубку возле уха, но до меня опять донеслись только радиопомехи и какая-то тарабарщина.

– У нас есть запасной план? – спросила я.

Аполлон сказал:

– В школе я занимался спутниковой системой навигации. Здесь есть прибор, который я не распознал, но…

Мы пошли с ним к монтажному пульту.

– Это старый звукосниматель, – объяснила Джо.

– Вероятно, я смогу превратить его в устройство для спутниковой навигации, затем с помощью азбуки Морзе пошлю сигнал SOS, после чего… Дайте подумать. – Думал Аполлон долго, что-то бормотал и вертел в руках какие-то детали, откладывал в сторону, снова брал. Нам казалось, что прошла вечность, но на самом деле, наверное, всего полчаса. Затем мое внимание привлек треск радио, чей-то голос повторял нечто хорошо мне знакомое. Дабл-ю-восемь-ди-экс!

– Ребята! – воскликнула я. – Это нас.

Аполлон крикнул:

– Это дабл-ю-восемь-ди-экс, прием! – Он держал трубку так, что мы все могли слышать, что нам отвечают.

– Дабл-ю-восемь-ди-экс? Черта с два! Это я дабл-ю-восемь-ди-экс. Кью-ар-зед?[22] Кью-ар-зед? Прием. – Это был Елмер.