Столовая была более светлой комнатой, чем кабинет и библиотека, с отделкой стен шелком серо-стального цвета и кофе с молоком. Посредине стоял длинный стол с закругленными концами, возле которого разместилось восемь стульев; на стене напротив этого стола висело зеркало в деревянной раме, покрытой сусальным золотом, и такой же позолоченный резной пристенный столик с цветами. Кроме этой мебели, был старинный резной сервант, несколько кожаных кресел у журнального столика и приземистый шкафчик консольной радиолы, которую фройляйн Лиза включила и поставила долгоиграющую пластинку с мягкой релаксационной музыкой. Звучание агрегата оказалось сочным и приятным, и даже легкие шорохи и щелчки придавали ему некую ностальгическую душевность. Испытание сладкой жизнью продолжалось.

Принимаясь за еду, Виктор подумал, что фрау Вайс, незаметно трудившаяся на кухне, вне всякого сомнения, достойна благодарности и поощрения в приказе. Сделанное ею мясо в горшочках по-орловски просто приводило в состояние умиления. Дополняли ансамбль простые, но с любовью приготовленные салат из свеклы с черносливом и маленькие гречневые блинчики с икрой. К вспотевшему от холода графинчику с водкой Виктор решил не притрагиваться — не испортится, начнешь «для аппетита», а от безделья тут потихоньку и спиться можно. Неизвестно еще, сколько здесь торчать.

Фройляйн Лиза вошла как раз в тот момент, когда Виктор заканчивал трапезу.

— Не пожелает ли герр Виктор еще чего-нибудь к столу?

— Нет, спасибо, все просто изумительно. В СС всегда ищут путь к сердцу мужчины через желудок?

Лиза заливисто рассмеялась:

— Разве путь к сердцу мужчины всегда так прост?

— Женщинам виднее.

— Герр Виктор еще поработает в кабинете, желает прогуляться или принять ванну перед сном? На всякий случай я постелила в большой спальне.

— Вы необычайно предупредительны, Лиза. Давайте я хоть помогу вам посуду помыть. Кухарка, наверное, уже ушла.

— Нет-нет, не надо, эта работа входит в контракт. На кухне у нас моечная машина.

— Тогда, пожалуй, гулять я не буду, а ванну с дороги приму.

— Тогда я пошла готовить ванну. Вам добавить хвои или розовых лепестков?

— Спасибо, не надо, я сам там выберу и сам приготовлю. Не лишайте меня этого удовольствия.

— Как герр Виктор прикажет, — улыбнулась Лиза и унесла тарелки.

Виктору вдруг пришло в голову, что, пожалуй, ему не стоит оставлять артефакты и верхнюю одежду вне поля зрения. Куртку они, правда, забрали… ну, ладно. В конце концов, вряд ли он будет говорить с фюрером в китайской куртке. А вот насчет остального… мало ли что они ему прицепят. Может, рейхсфюрер просто решил Гитлера убрать. Скопируют по образцу костюм из взрывчатой ткани, или в мобилу тетрил засунут, или яды какие… А потом спишут на козни МГБ. На фиг, на фиг. Лучше никому в руки не давать. Если что — у меня инструкция держать вещи при себе, и не колышет…

Ванна была достаточно приличных размеров; чтобы повесить костюм, Виктор взял свободные плечики из гардероба.

— Позвольте мне отнести ваш костюм в спальню, — прощебетала тут же появившаяся рядом фройляйн Лиза, — а сюда принести халат из гардероба. Герр Виктор предпочитает шелковый или махровый?

— Не надо, спасибо. Халат — это, конечно, очень удобно, но я решил после ванны немного походить в своем костюме.

Лиза сделала недоуменное лицо.

— Как герр Виктор прикажет… Но я могла бы его погладить.

— Спасибо, не надо. Я так привык.

— Может, герр Виктор не доверяет прислуге и боится оставить свою одежду?

— Да я-то доверяю. Как бы это объяснить… В общем, у меня приказ: одежду в чужие руки не отдавать. Почему — не знаю. Но приходится выполнять. Такой вот орднунг. Унд дисциплин.

— О, я поняла, приказ нарушить невозможно. Я только хотела как лучше.

— Все нормально. Если вы понадобитесь, я вас позову.

— Конечно. Если я понадоблюсь слишком поздно и буду уже спать, когда меня позовут, герр Виктор может зайти в комнату и разбудить. Дверь не будет заперта.

— Вы не боитесь не запирать дверь на ночь?

— Здесь некого бояться, в доме на ночь только вы и я.

— Хм… вы же можете оказаться неодетой.

— Но герр Виктор тоже может оказаться неодетым.

— Логично… — пробормотал Виктор и подумал: «А ведь похоже на то, что она совсем не против того, чтобы к ней ночью зашли. Неужели в этой реальности польские красавицы такие легкомысленные? Или в рейхе теперь признак хорошего воспитания — порадовать горничную?»

Он закрылся, наполнил ванну и добавил хвойную таблетку, затем стал изучать стоявшие в шкафчике бутылочки и выбрал крем-шампунь «Лонда», который, как он понял, не был красящим. Кроме того, он обнаружил электробритву «Филипс» с новой сеточкой, что также было нелишним.

После ванны, посвежев, Виктор вначале прошел в гостиную — у него возникла идея проверить, что же в рейхе за цветное телевидение. Похоже, что это была система NTSC; цвета не расслаивались при движении, как в советской последовательной, но красный получался с несколько морковным оттенком. Цветных программ оказалось только две из шести. Одна была официальной, и на ней транслировали какой-то хроникальный фильм о поездке фюрера на строительство дамбы в Голландии, с митингами и обилием партийных знамен, а на другой показывали нечто похожее на мыльный сериал, где главная героиня, цветущая дама с округлыми формами, попадала в разные комические ситуации. На остальных четырех шли: выступление комедийных артистов, культурфильм, спортивное обозрение и учебно-просветительская передача по астрономии. Виктор не стал тратить времени, выключил телевизор и поднялся в спальню, прихватив по дороге из библиотеки томик Есенина.

В спальне притаившаяся в углу блаупунктовская телерадиола вновь поманила его благами цивилизации. Виктор переключил ее на радио и, повертев настройку, наткнулся на «Аве, Мария»; прекрасная музыка, выбивавшаяся из общего для этого затерянного времени синкопированного звукового фона, как нельзя лучше подходила этому дому и вечеру. Что же в этом мире будет с классической музыкой? Может, ее центр переместится в СССР, где, несмотря на свинговый мейнстрим, процветает культ академического образования и академического искусства?

Музыка затихла, и диктор заговорил по-итальянски. Виктор отключил радио: хотелось посидеть в тишине. Внезапно в дверь постучали.

— Войдите, не заперто!

На пороге показалась фройляйн Лиза.

— Герр Виктор звал?

— Нет, спасибо, Лиза. Вы действительно очень предупредительны, но я никого не звал. Может, это кто-то другой или на улице?

— Нет, в доме больше никого нет. Наверное, радио говорило, и мне показалось.

— Я думал, вы уже спите. Наверное, я разбудил вас своим радио?

— Нет-нет. Я еще не ложилась спать. Герр Виктор же не спит!

— А если я вообще не лягу спать? Если у меня бессонница?

— О, у нас есть хорошее средство от бессонницы. Я сейчас принесу.

— Не надо! — воскликнул Виктор. Ему вдруг пришло в голову, что мало ли они что тут за лекарство подкинут. Хотя, конечно, и в еду могут подмешать; но пока ничего странного не чувствуется. — Просто меня удивило, как вы готовы ждать моего вызова, пока я не засну.

— Но не только… Если герр Виктор хочет, я могу остаться.

«Остаться? Зачем? А, вот она о чем… Если красавица куда-то там бросается… Или она здесь секс-рабыня? А может, просто тут народ голодает — я тут жру спокойно, а она только на все это смотрит?»

— Лиза, вы можете взять продукты из холодильника, просто так, без этого. Ну как будто бы я ночью есть захотел, и вы там колбасы порезали, сыра.

Удивленное лицо Лизы стало еще более удивленным, затем она поняла и расхохоталась:

— Простите… Герр Виктор, наверное, подумал, что я от голода пошла на панель?

— Нет-нет, это… Ну просто случайное совпадение. Вы случайно выразились так, как иногда говорят женщины, которым нужен спонсор.

— Поняла, их в России называли содержанками. Нет-нет, мне не нужен этот, как его, спонсор. Совсем нет.