Но что-то в его виде насторожило Михаила.

Ранен! Диспетчер сказал, что прапорщик ранен, а этот идет сам!

Кетанг подошел и остановился напротив лобового стекла, оценивая людей по степени потенциальной опасности. Форма его была порвана во многих местах. На лице засохшая кровь.

— Вы ранены? — спросила Вера, открыв дверцу, но он вопрос проигнорировал.

Подошел со стороны Михаила, рывком распахнул дверь.

— Ты что с ума сошел? — возмутился тот. — Ты мне еще дверь сломай!

Кетанг схватил Михаила за волосы и потащил из кабины. Вера истошно закричала.

Тот был не слабым парнем и стал сопротивляться, пытаясь отпихнуть хулигана.

Тогда Кетанг со всего маху ударил его в промежность.

Михаил громко ойкнул и подпрыгнул. Кетангу понравилась реакция. Она его веселила, и он раз за разом бил водителя между ног, удерживая рукой за волосы. Развлечения продолжались до тех пор, пока Михаил, упав на колени, больше не реагировал на новые удары. Он потерял сознание.

Кетанг поволок его в кусты, словно резиновую куклу, руки-ноги раскиданы, голова откинута. Михаил напоминал изломанную игрушку.

— Надо что-то делать, Вера! — запричитала Зина, но Смолина застыла словно парализованная, лишь вздрагивая от вновь доносящихся невыносимо громких, каких-то звенящих ударов.

Михаил появился всего лишь раз, окровавленный, безглазый, в открытом рту ни одного целого зуба. Кетанг показал его женщинам и брезгливо отшвырнул прочь.

Целую вечность они смотрели, как он тщательно вытирает носовым платком кровь с рук.

— Вера, бежим! — шептала Зина, но опять никто из них не двинулся с места.

А убийца уже обошел машину, открыл дверцу со стороны пассажиров и равнодушно оглядел оцепеневших женщин.

— Я Всадник Тьмы, — сообщил он.

Медсестру он убил коротким, но очень сильным ударом в шею. Она еще конвульсировала и хрипела, а он все свое внимание обратил на Смолину.

От ужаса она была почти без сознания, и лишь глаза ее горели небесным огнем.

Кетанг с проснувшейся жадностью посмотрел на них и пообещал:

— Я сьем твои глаза.

Она стала единственной, кого он не убил, исполнив лишь свою угрозу. А в это время Фомичев уже добрался до поста, экстренное сообщение было передано в Управление, и отряд ОМОНа уже мчался на турбазу. Но милиция искала «москвич», и никто не обратил внимания на попавшую им навстречу и вечно куда-то спешащую "скорую помощь".

Когда Антон вернулся к Жанне, чтобы отдать машину, то сразу понял, что случилась беда. Дверь была захлопнута, но не заперта. Внутри ничего не изменилось, не было следов борьбы, вообще был идеальный порядок, и именно это сказало Антону о многом. Какие могут быть следы борьбы, когда женщина противостоит квадратной роже, да еще и не одной.

Когда в пустой квартире зазвонил телефон, он понял, что это по его душу. Едва снял трубку, в ухо ворвался яростный вопль.

— Ну, че, козел, отвалить решил, не выйдет!

— Вы ошиблись номером, — с достоинством проговорил Антон.

— Ну, ты ваабше абарзел, да? — выкрикнул Иса. — Мы не ашибся! Твой жена у нас, ишак, мы ее драть будем, пока не сдохнет!

— Что вам надо?

— Так то лучше, индюк. А то номером ашибся! Спускайся, я тебя жду! — и отключился.

Антон застыл с трубкой в руке, от мыслей его отвлек Иван.

— Я хочу с тобой поговорить.

— Не сейчас.

— Именно сейчас, потому что разговор касается нашего с тобой настоящего и будущего.

— Вот даже как. Скажешь, что Фалкон это ты? Ты тоже можешь предсказывать будущее?

— Тони, успокойся. Это всего лишь люди!

— Что ты этим хочешь сказать? — не понял Антон.

— Это люди, а мы с тобой киборги. Они живут микроскопический интервал времени, всего то несколько десятков лет, а мы будем существовать вечно.

— Я понял, что ты имеешь в виду! То, что они создания второго сорта, а мы боги по сравнению с ними! Но ты забыл, что они тоже хотят жить и не хотят умирать!

— Не утрируй! Я не говорил, что люди создания второго сорта. Но они другие, Тони.

Они не такие, как мы. Согласись, даже в тюрьму нас посадили отдельно. Они сами по себе, мы сами по себе. И так будет всегда. Я постоянно был с тобой, Тони.

Везде любую опасность мы встречали вместе! И ты, наверное, привык к этому! Но не забывай, что у меня почти такие же композитные мозги, как у тебя! И у меня может быть собственное мнение о целесообразности происходящего! Сейчас в тебя говорят эмоции, которых быть у нас не должно, Тони. Это технический брак! Паразитные токи в тончайших микросхемах! Ничто! Я не хочу погибнуть из-за брака в твоем исполнении!

Сначала Антон хотел вспылить. Чертова железяка, он заплатил за нее такие бабки на Панталикосе, а она вздумала взбрыкнуть. Потом он задумался. Кто для Ивана все эти люди? Срок службы их организмов просто смешон. Они как капли на лобовом стекле, живут только до следующего взмаха щеток стеклоочистителя. Да и вся их планета Ивана мало волнует. Он попал сюда в результате сбоя, вся их планета для него такой же технический сбой. Временный технический сбой.

— Ты чего замолчал? Я специально не читаю твои мысли! — обеспокоился Иван.

— Знаешь, я, наверное, действительно привык, что ты всегда со мной, и перестал воспринимать как самостоятельную мыслящую единицу! — согласился Антон. — Я не спрашивал твоего мнения, потому что считал, что оно совпадает с моим. Я считал тебя частью себя. Я был не прав. Прости, я исправлюсь!

С этими словами он решительно вынул из котомки плату искина.

— Что ты делаешь! — ему почудились истерические ноты в голосе напарника.

У Жанны был компьютер, он вытащил системный блок и вставил в разъем своего друга.

— Тебе не будет скучно!

— Великий Маза, я совсем не это имел в виду! Я, конечно, пойду с тобой! Не может быть и речи, чтобы я остался! — возмутился Иван.

— Я потом за тобой вернусь! — пообещал Антон.

— Не дури, железяка! — никогда он не слышал, как Иван выражался на цифровом языке, который использовался только роботами низшего класса, а Иван не опускался, считая себя искиным интеллектуальным.

Впрочем, уже все равно, кем он себя считал.

— Я сейчас отключу внутренний коммуникатор, чтобы ты не мог воздействовать на меня! — предупредил Антон.

— Не выключай, я полезным буду! Я почти уверен, что хрустальный шар…

Он поспешил прервать связь.

В Волосатовке у Михаила Нухаева имелся дом, используемый только для дел. В нем никто никогда не жил, только иногда ночевали, и кое для кого эти страшные ночи стали последними. Джип Нухаева коротко посигналил и выглянувший Иса открыл ворота. После того как джип заехал, тотчас ворота запер. Стена и ворота были выше двух метров, так что никто не видел, что творилось внутри.

Внутри было грязно, и подсуетившийся Иса подал хозяину галоши. Миша (это было его фактическое погоняло) надел галоши и прошел по неприятно чавкающей жиже к сараям. Здесь рядом с навозной кучей была вырыта глубокая яма.

На дне ее, сгорбившись, сидел Антон. Руки были скованы за спиной, в одной рубахе, порванной, со свежими синяками и ссадинами.

Оставшись довольным увиденным, Миша причмокнул языком. Так же он делал, когда ел персики, например. Еда и насилие доставляли ему одинаковое наслаждение. Его нельзя было в этом винить, он был такой от природы.

— Тащите его в дом! — приказал Миша.

— А если он кинется убегать? Может ему пальцы на ногах отрезать? — спросил Иса.

— Не будет он убегать, пока его женщина у нас! Веди в дом, сказано! — рявкнул Миша.

В доме он устроился на кожаном диване, на котором ему посчастливилось лично отрезать несколько голов, но тщательно отмытом. Иса и Казбек ввели Антона со скованными руками, ноги также были связаны цепью, конец которой был у Исы в руках.

— Вай, зачем связал? — притворно возмутился Миша.

Казбек подал ему котомку Антона. Миша сразу отбросил в сторону стеклянный шар, тот покатился по дивану, чуть не упал на пол, где, скорее всего бы разбился, но закатился в выемку и замер. Зато элиминатор Миша крутил в руках долго. Особенно его заинтересовал плавающий знак.