Стоявший на корточках, колдун повернулся. Он широко раскрыл глаза. Глаза, которых не было. Веки открыли лишь пустые глазницы.

Антон поздоровался.

— Не спужался моего взгляда, — с явным одобрением проговорил колдун, — а другие боятся. Двадцать лет как в Перегоне сожрали мои глаза, с тех пор и боятся.

— Кто? Клоуны?

— Нет. Кроты.

Антон собрался уточнить про новых тварей, якобы обитающих в Перегоне, больше информации, больше шансов выжить, но тут в палатку, сопя, влезли Инга и Кай, и конь просунул голову.

— Куды претесь? И скотинку свою ведете? — вскинулся колдун, потерял равновесие, да и упал.

Антон увидел, что он не корточках сидел, потому как нет у него этих самых корточек, как нет и ног, и бедер, а есть человек только по пояс, и стоит он на земле словно кегля, поддерживаемый в равновесии лишь собственным весом.

— Поджидай приказал тебя доставить, ну-ка, — Кай ухватил полутело и тут же отлетел как ошпаренный. — Током бьет, зараза!

— Не трожь старика, — сказал Антон.

— Он меня понесет, — колдун безошибочно по голосу уставил перст на него.

Вынеся калеку из чума, спецназовец усадил его на коня. Тот ухватил Антона за рукав, заставив наклониться:

— Когда вы зашли ко мне, вместе с вами зашла смерть. Почуял я погибель в одном из вас. Берегись, сынок.

Антон ничего не сказал, но ему стало немного не по себе. Он уже стал привыкать к телохранам.

В одном месте почва закачалась под ногами.

— Болото что ли? — поморщился Кай.

— Мусор, — ответил колдун. — Тут этого мусора целая гора. Внутри за много лет он сгнил, так что Барраж на пустоте стоит. Когда Великий К.Г. проклянет нас, так все в яму и рухнем.

— Что ты каркаешь, колдун? — Вспылил Кай.

— Я не каркаю, я разговариваю с голосами, что живут внутри вас, они сообщают все о ваших сокровенных мыслях и страхах.

— Держись от меня подальше, старик! — пробормотал Кай.

Вечеряли все вместе у костра.

Антон смог увидеть всех караванщиков и прикинуть, имеет ли вся эта братия шансы пройти через приснопамятный Перегон.

Рядом с Поджидаем сел Крутояр, чем-то на него похожий, такой же кряжистый и бородатый, только борода была рыжей, колечками. Он оказался востер на язык, без конца ерничал и подкалывал караванщиков. Следом пристроился старый крупный дядька по имени Леон. У него были огромные кисти, выдающаяся челюсть — видать, по молодости был ох как силен, да и теперь не каждый молодец мог бы похвастать, что его одолеет.

Далее кучковалась семья Куцых — отец и три сына. Драчливые, крикливые, неухоженные, с торчащими чубами, напоминающие неоперившихся скворцов.

За Куцыми настоящим Эверестом возвышались гигантские плечи, похоже, что самого сильного человека в Барраже и окрестностях — Волобуева.

В каждой отдельно взятой части тела его сквозила неприкрытая мощь. Практически квадратные ноги с могучими коленями, бугрящаяся от мышц неохватная спина, шея толще головы, руки едва влезли в широченную рубаху. И как это часто бывает с большими в прямом смысле людьми, силач оказался довольно добродушным, любил беззлобно пошутить, посмеяться над шутками в свой адрес. Антон рискнул предположить, что если шутки перейдут допустимый предел, и богатырь разозлится, он без затей вобьет наглеца в землю по пояс. Возможно даже головой вниз.

Ближе к Антону сидели Кай и Инга. Рядом возвышался колдун. Чтобы тот не укатывался на гладком земляном полу, его прислонили к массивной чурке.

На вопрос, где же Чума, Поджидай ответил:

— А чума его знает.

Они ели разваренную кашу из томленного риса, зачерпывая ее по очереди. Причем, ложка Волобуева размерами была соизмерима с половником.

Антон ел с удовольствием. Общий котел на время объединил всех. Эти люди вокруг были другими, непривычно одеты, грубы от природы. Но они собирались рисковать вместе с ним, пусть за деньги, но вместе. Биться, может, даже умирать рядом — в этом была какая-то особая сладость.

— Сегодня у нас полный комплект, — провозгласил Поджидай, когда ложки заскребли по дну. — Значит, выступаем завтра, неча время тянуть.

После этой короткой речи люди сосредоточенно помолчали. Но никому в дом уходить не хотелось, и вскоре сами собой завелись разговоры: о завтрашнем дне, о Перегоне, короче, обо всем.

— Я знаю, нам удача будет, — пропыхтел Волобуев, складная речь давалась ему с трудом, слова никак не желали цепляться друг за дружку, при этом, от чрезмерного усилия, на крошечном курносом носу вспухали капли пота. — Великий К.Г. нам поможет.

— А почему это именно нам? — Подколол Крутояр. — Пьяному-Фазану же не помог.

— К.Г. всяким первым попавшимся дурням не помогает. Величина его великого ума соизмерима лишь с длиной его мужеского достоинства. А оно у него даже длиннее, чем у меня.

Аргумент был весомый.

— Как ты при этаком богатстве девок имеешь? — Серьезно вопросил Крутояр. — Посредством табурета али как?

Народ развеселился.

— Али как, — всхлипнул младший Куцый. — У него для этих целей кадушка имеется без днищ.

Все захохотали, даже Антон. Никак Поджидай рис на водке настаивал, подумал он, не имея возможности остановиться. Это что ж такое получается? Это саке получается.

Волобуев сделал вид, что обиделся и, желая отомстить обидчику, намеревается встать, но навалившийся Крутояр не дает ему этого сделать. Хотя если бы он хотел встать на самом деле, на нем мог повиснуть весь Барраж, но это ему бы никак не помешало.

Неожиданно завыли собаки.

— А у вас что, разве собак не поели? — Удивился Кай.

— Не собаки это, — оборвал его Куцый — младший. — Оборотни. Из Перегону люди такими возвращаются, те, кого клоуны отпускают. Умом они повреждаются, кровь людскую пьют, ночами на охоту выходят.

— Брось людей стращать, — сказал Крутояр. — Сказки все это. Людей разбойнички режут.

Аргумент почему-то не успокоил. К этому времени стемнело окончательно и сделалось зябко. Свет костра показался убого слабым.

— Давайте спать, други мои, — подытожил Поджидай. — Прошу всех в дом. А то ненароком перелезет упырь через забор, да утащит. Придется караван еще на день откладывать.

Они вошли в купол, задернули пологи и приперли толстым листом железа.

Внутри на полу были навалены одеяла, грязные, почерневшие, слежавшиеся. Сколько же людей прошло через них? И сколько не вернулось.

Встали рано. Караванщики сосредоточенно умывались. Забыв свои обычные шутки, молчал даже Крутояр. Закусив вяленым мясом и запив теплой водой, приступили к экипировке.

Поджидай сдвинул одеяла, лежащие на полу, в сторону. Взгляду предстал квадратный железный люк с широким засовом и чугунным замком. Поджидай отомкнул его ключом, что носил, не снимая, на цепи на шее.

Подвал был небольшой, но объемистый. Внутри находился ватный тюк, весь в пятнах машинного масла. Когда Поджидай развернул его, взгляду открылись автоматные стволы и связки отточенных лезвий, завернутых еще и в кожаные кули, чтобы не портить тюк.

Оружия было мало, и, распределяя его, Крутояр заботливо протирал каждое тряпицей, безошибочно определяя, от какого оружия и кому именно будет больший толк.

Куцым досталось по галаксу и боевому полумечу. Волобуеву пришлось попыхтеть, вытаскивая спаренный серпер, но не мегалакский, а гораздо более тяжелый весом — земной, снятый, вероятно, с космотанка или с другого подобного монстра.

Антон еще недоумевал, как он понесет на себе эту неподъемную громадину, но здоровяк крякнул, приосанился и вскинул серпер одной рукой.

Не успели все восхититься его силой, как он выкинул еще один трюк — перебросил серпер из одной руки в другую. Тут даже Антон был в шоке.

Силач, как ни в чем не бывало, пристроил серпер на плечо. Приноравливаясь, походил. Носить то он, может, и сможет, но стрелять, нет, ревниво подумал спецназовец. Серпер имел соответствующую своему весу чудовищную отдачу.