Он опять вскидывал оружие. Если бы спецназовец стоял твердо на ногах, он бы его достал, но он заваливался вперед и вбок. В руке он сжимал платочек с завязанной в нем пулей, выщелкнутой покойным Каем, и Антон со всей амплитуды запустил ее в противника.
Было бы наглостью просить у Мазы, чтобы убить врага с одного броска. Но навредил он все же изрядно. Непонятно куда попала пуля, но, закричав от ожога, Мора уронил оружие и элиминатор и ушел в проем лестницы, будто его и не было.
Поместье кроме трех надземных этажей имело еще и подземный, а может и не один.
Так что киборг ухнул куда-то в подвал.
Антон развязал Волобуева, и они пошли по лестнице вниз. Когда спустились до второго этажа, на покинутом ими чердаке, раздались тяжелые шаги. Фонарщик!
Наместник показался на лестнице, и ступени заскрипели под неслабым весом.
— Не вовремя ты нарисовался! — сказал спецназовец, поднимая галакс.
Наместник поднял пудовую руку и указал на них.
— Взять их!
Тотчас стоящая на постаменте половина тулова рефлекторно дернулось. Голова поднялась, глаза открылись и уставились на напарников.
— Даже не думай! — предупредил спецназовец.
Тулово уперлось в постамент ручищами и скакнуло на пол. Оно приближалось словно огромная жуткая лягушка. Пародия на живое существо.
Спецназовец выстрелил, и воочию увидел разрушительное действие живой пули.
Тулово развалилось надвое, и пыталось скакать по одной руке каждая половина, но потеряло равновесие и повалилось, словно мясная туша, разваленная ударом топора.
Внезапно со всех сторон донеслись тяжелые вздохи, лязг, тяжелые шаги. И разверзся ад. Двери разом распахнулись, выпуская наполовину людей — наполовину киборгов.
Напарники оказались в центре водоворота жутких творений. Им пытались вырвать глаза, задавить, даже откусить им руки- ноги. Волобуев дрался и орал.
Спецназовец оттолкнул его от псевдоживой копошащейся массы и длинными очередями крошил нападавших. Но их оказалось слишком много, гораздо больше чем пуль.
Антон протолкнул силача дальше по коридору, прочь из этого ада, в сторону лестницы. Жуткие твари преследовали их, хватали за ноги, пытались перекусить горло. С огромным трудом им удалось пробиться к лестнице, и Антон остановил Волобуева, готового ринуться наверх.
Но это была бы верная смерть.
— Делай как я! — и спецназовец устремился по виадуку в сторону башни.
Затаившиеся там янычары прозевали сам бросок, а уже потом было поздно. Антон бежал и садил в проем очередь за очередью. Учитывая, что в магазине были живые пули, он израсходовал целое состояние, чтобы убить пару-тройку янычар.
Уроды выбрались следом, и через секунду виадук наполнился паноптикумом самых жутких тварей на свете. С невыразимым облегчением Антон уничтожил и обрушил вниз остатки моста.
— Что будем делать? — спросил Волобуев, пытаясь приладить оторванную рубаху на место.
У Антона имелась одна мыслишка. Окровенено говоря, он с самого начала предполагал, что такой сноб как Кристиан Мора не будет через Перегон на лошадях скакать.
Он всегда любил комфорт.
— Здесь где-то должно быть устройство плавного пуска! — сообщил он.
Когда он это сказал, то уже имел на руках результаты сканирования.
— И где же оно? — Волобуев за время знакомства успел его изучить, что-то прочел в его глазах. — Только не говори, что оно там!
— Именно! — не оправдал его робких надежд Антон, указывая на темный провал Голодоморни.
28. Возвращение
Антон шел по Повстанческой улице Алги, оставив модуль почти в центре города, замаскировав на стройплощадке среди кучи мусора. С Волобуевым он распрощался еще на Шарагде, лишь перенеся за стены поместья.
Силач был сильно расстроен, но спецназовец был неумолим. За спиной у него была котомка, в которой лежали элиминатор и искин. Дело было за малым, найти унформер и дезактивировать его. Задача казалась довольно простой и этим отчаянно не нравилась Антону. Обстоятельства последних дней неумолимо свидетельствовали об отвратительной тенденции по превращению простых задач в практически невыполнимые.
Он опять был Шутером, спасибо Ивану, удачно воспользовавшемуся «кухней» модуля, но в остальном все было не так хорошо.
Город ему не нравился. Несмотря на вечер, Повстанческий словно вымер.
Многочисленные кафешки и псевдокитайские ресторанчики закрыты.
Даже гипермаркет ВДВ был закрыт. Гигантские витрины частью поколочены и забиты фанерой.
Машин не было, те, что были, норовили миновать его, двигаясь со скоростями, намного превосходящими разрешенную.
Издалека донесся истеричный рев сирены. По Повстанческому медленно ехала пожарная машина. Когда поравнялась с Антоном, из окна высунулась ярко-алая рожа пожарного, пристально уставившегося на него.
Когда Антон не отвернулся, пожарный смачно харкнул на дорогу. Заливая все вокруг истошным гудком, машина продолжила свое неспешное движение.
— Зачем ты вернулся? — раздраженно спросила Жанна, которую ему посчастливилось застать дома.
— Что у вас здесь творится?
— Ничего у нас здесь не творится! — женщина усиленно делая вид, что занята по хозяйству, с грохотом сунула в раковину чистые тарелки.
— У вас комендантский час объявили? На улицах пусто. Пожарные ездят.
Вроде ничего особенного не сказал, пытался незатейливо прокачать обстановку, но женщина взъярилась.
— Оставь пожарных в покое! — завопила она. — Чего ты все вынюхиваешь? Нормальные у нас пожарные.
Он внимательно посмотрел на нее и сказал:
— Ну, нормальные так нормальные, чего ты так разволновалась, — и неожиданно спросил. — Почему ты их боишься?
Она уставилась на него:
— Слушай, ты где был? В Москву, наверное, уезжал на выходные? Ты что, ничего не знаешь?
Антон силой усадил ее, и она вдруг порывисто обняла его. Он почувствовал, как дрожит ее тело.
— Я действительно отсутствовал некоторое время, не могла бы ты рассказать, что здесь случилось, — попросил он.
— Ты действительно ничего не знаешь? В Москву должны были сообщить.
— Кто?
— Действительно, кому это надо, — она горестно усмехнулась.
Если спецназовец думал, что все главные препятствия он оставил позади, то оказался сильно неправ.
Пожарная часть располагалась в центре города, и в одну из ночей жители близлежащих домов были разбужены дикими криками. Граждане сразу позвонили в милицию.
Из всего рассказанного Жанной это являлось наиболее достоверной частью. Все дальнейшее она смогла передать лишь междометиями, закатывая глаза и оглядываясь на дверь.
Будто прибывший наряд расстреляли на месте, после чего был штурм пожарки, и убитых было немеряно.
С другой стороны многочисленные свидетели утверждали обратное. Будто бы в ту ночь между зданием УВД и депо безостановочно сновали милицейские и пожарные машины, что они там решали, что возили (трупы?), никому не ведомо. Только пожарных после этого резко оставили в покое.
Самое интересное, что граждане так и не дождались объяснений ночного дебоша. Ни по радио, ни в Алгинском патруле никаких заявлений не прозвучало.
Пожарные же после этого как с катушек сорвались. Они перестали выезжать на пожары. Они стали носиться по городу, бесплатно заправляясь на заправках, и на халяву жрали в ресторанах.
Кто-то пытался намекнуть им, что надо бы платить и был нещадно бит. Жанна, закатывая глаза, говорила даже об убийствах.
Милиция заявления, направленные против пожарных не принимала. ГАИ исчезло с улиц города.
Вот такие дела.
Антон припомнил высунувшегося из машины пожарного, его глаза. Да, глаза. Он хотел бы сказать укуренные, но они были вполне адекватные. Только чересчур злобные, звериные.
— А командует ими прапорщик, говорят, законченный бандит. Он жену свою убил.
— Интересные у вас тут дела творятся, — подытожил спецназовец. — А что Карлик?