— Пусть войдетъ, — грянулъ м-ръ Нупкинсъ, и вслѣдъ за этой командой интересная леди осмѣлилась предстать передъ его грозныя очи.
— Моззель, — сказалъ судья.
Воззваніе относилось къ толстому слугѣ съ длиннымъ туловищемъ и короткими ногами.
— Моззель.
— Что прикажете?
— Поставьте стулъ для леди и ступайте изъ комнаты.
— Слушаюсь.
— Теперь, сударыня, не угодно ли вамъ изложить сущность вашего дѣла? — сказалъ судья.
— О, это весьма непріятное дѣло, сэръ, — сказала миссъ Уизерфильдъ.
— Очень можетъ быть, сударыня, на свѣтѣ все бываетъ. Прошу васъ успокоиться.
Чело грознаго судьи постепенно разгладилось, и онъ бросилъ на интересную леди благосклонный взглядъ. Миссъ Уизерфильдъ молчала.
— Однакожъ, не теряя времени, прошу васъ изложить скорѣе, въ чемъ состоятъ законныя основанія вашего дѣла.
Судейскія мысли взяли, очевидно, верхъ надъ нѣжными чувствами мужчины, м-ръ Нупкинсъ сообщилъ суровое выраженіе своему лицу.
— Съ прискорбіемъ и страхомъ я должна вамъ объявить, сэръ, — сказала миссъ Уизерфильдъ, испустивъ глубокій вздохъ, — что нѣкоторые джентльмены замышляютъ здѣсь дуэль.
— Здѣсь, сударыня! — воскликнулъ грозный судья, — здѣсь, сударыня!
— Въ Ипсвичѣ.
— Въ Ипсвичѣ, сударыня — дуэль въ Ипсвичѣ! — повторилъ судья, озадаченный неожиданною вѣстью, — но это невозможно, сударыня, подобныя событія не могутъ имѣть мѣста въ этомъ городѣ, никакъ. О, Боже мой, да знаете ли вы о неутомимой дѣятельности здѣшняго начальства? Случалось ли вамъ слышать, какъ я, не щадя ни здоровья, ни даже собственной жизни, предупреждаю здѣсь всѣ безпорядки? И слышали ли вы, милостивая государыня, какъ я еще недавно собственнымъ моимъ личнымъ присутствіемъ предупредилъ кулачный бой, который уже готовъ былъ обнаружиться въ самыхъ страшныхъ размѣрахъ? Дуэль въ Ипсвичѣ! Нѣтъ, не можетъ быть, вы ошибаетесь, сударыня, когда думаете, что какіе-нибудь сорванцы могутъ безнаказанно нарушать спокойствіе мирныхъ гражданъ.
— Но, къ несчастью, сэръ, мое объявленіе слишкомъ справедливо, — возразила взволнованная леди, — ссора происходила на моихъ глазахъ.
— Это удивительно, непостижимо, — воскликнулъ изумленный судья. — Моззель!
— Чего изволите?
— Послать за м-ромъ Джинксомъ: пусть онъ немедленно придетъ ко мнѣ.
— Слушаю.
Моззель удалился. Черезъ нѣсколько минутъ въ комнату вошелъ джентльменъ среднихъ лѣтъ, блѣдный, остроносый, съ всклокоченными волосами и въ грязномъ платьѣ. Это былъ письмоводитель мэра.
— М-ръ Джинксъ, — началъ судья, — м-ръ Джинксъ.
— Сэръ, — сказалъ Джинксъ.
— Вотъ эта почтенная леди, м-ръ Джинксъ, пришла съ извѣстіемъ, будто въ нашемъ городѣ замышляется дуэль.
М-ръ Джинксъ, не вникнувъ хорошенько въ сущность дѣла, улыбнулся подобострастной улыбкой.
— Чему-жъ вы смѣетесь, м-ръ Джинксъ, — сказалъ грозный судья.
Озадаченный письмоводитель мгновенно принялъ степенный и важный видъ.
— М-ръ Джинксъ, — сказалъ судья, — вы глупецъ, сэръ.
М-ръ Джинксъ вздрогнулъ и тутъ же закусилъ кончикъ своего пера.
— Вы, можетъ быть, нашли комическую сторону въ этомъ объявленіи, сэръ; но я вамъ скажу, м-ръ Джинксъ, что вы глупецъ! Къ чему смѣяться тамъ, гдѣ ничего нѣтъ и не можетъ быть смѣшного?
Голодный писарь испустилъ глубокій вздохъ и бросилъ на своего начальника умоляющій взглядъ. Было ясно, что онъ сознавалъ свою вину. Получивъ приказъ отобрать показаніе на бумагѣ, онъ сѣлъ за столъ и принялся записывать.
— Этотъ Пикквикъ, говорите вы, главный зачинщикъ, — спросилъ судья, когда показаніе было отобрано.
— Да, сэръ, — сказала миссъ Уизерфильдъ.
— A другой буянъ, какъ бишь его — м-ръ Джинксонъ?
— Топманъ, сэръ.
— Это второй зачинщикъ?
— Да, сэръ.
— Потомъ, сударыня, одинъ изъ нихъ убѣжалъ.
— Точно такъ.
— Очень хорошо, — сказалъ судья, — дѣло объяснилось само собою. Два лондонскихъ головорѣза прибыли съ злодѣйскими умыслами въ провинціальный городъ, воображая, что глазъ закона задремалъ, и правосудіе умолкло за предѣлами столицы. Они ошибаются. Взять констеблей, м-ръ Джинксъ. — Моззель.
— Чего угодно вашей чести?
— Груммеръ здѣсь?
— Здѣсь, ваша честь.
— Послать Груммера.
Моззель удалился и черезъ минуту ввелъ за со бою пожилого джентльмена въ огромнѣйшихъ ботфортахъ. Къ числу его особенностей принадлежали: носъ, имѣвшій бутылочную форму, хриплый и басистый голосъ, длиннополый сюртукъ табачнаго цвѣта и глаза, разбѣгавшіеся во всѣ стороны.
— Груммеръ, — сказалъ судья.
— Я здѣсь, — отвѣчалъ Груммеръ.
— Все ли спокойно въ городѣ?
— Все. Мальчишекъ отправили къ ихъ родителямъ: половина народонаселенія отправилась на криккетъ.
— Строгія мѣры необходимы для этихъ негодяевъ, — сказалъ судья рѣшительнымъ тономъ.
— Точно такъ, сэръ, — сказалъ Джинксъ.
— Очень хорошо, — сказалъ судья, отмѣчая констеблей! — вы представьте ко мнѣ этихъ негодяевъ сегодня передъ обѣдомъ. Приказываю вамъ арестовать ихъ въ гостиницѣ "Большого бѣлаго коня". Вы помните, какія распоряженія были мною лично сдѣланы относительно кулачныхъ бойцовъ?
М-ръ Груммеръ поспѣшилъ замѣтить съ подобострастнымъ поклономъ, что онъ никогда не забудетъ этого замѣчательнаго факта.
— Дуэли запрещены закономъ, м-ръ Джинксъ?
— Запрещены.
— Очень хорошо. Груммеръ, возьмите стражу и арестуйте немедленно этихъ негодяевъ. — Моззель.
— Что прикажете!
— Покажите дорогу этой леди.
Миссъ Уизерфильдъ поклонилась и вышла, преисполненная глубокимъ уваженіемъ къ обширной учености городского мэра. М-ръ Нупкинсъ пошелъ завтракать, повторивъ еще разъ свои грозныя приказанія относительно лондонскихъ головорѣзовъ.
Между тѣмъ невинный м-ръ Пикквикъ и его друзья, не предчувствуя грозы, собиравшейся надъ ихъ головами, спокойно сидѣли за обѣденнымъ столомъ и разговаривали дружелюбно о разныхъ житейскихъ предметахъ назидательнаго свойства. Уже м-ръ Пикквикъ началъ разсказывать о своихъ забавныхъ похожденіяхъ въ продолженіе предшествующей ночи, какъ вдругъ дверь отворилась, и въ комнату весьма невѣжливо заглянула какая-то фигура. Глаза, принадлежавшіе этой фигурѣ, остановились прежде всего на особѣ ученаго мужа и, казалось, вполнѣ были удовлетворены результатомъ своихъ наблюденій, потому что, вслѣдъ затѣмъ, туловище сказанной фигуры ввалилось въ комнату, къ великому изумленію всѣхъ находившихся въ ней джентльменовъ. Само собою разумѣется, что это былъ не кто другой, какъ самъ м-ръ Груммеръ.
М-ръ Груммеръ любилъ вездѣ и во всемъ систематическій порядокъ, бывшій необходимымъ слѣдствіемъ способности углубляться въ свой спеціальный предметъ. Первымъ его дѣломъ было запереть дверь изнутри: вторымъ — выполировать свой лобъ и щеки шелковымъ платкомъ: третьимъ — поставить свою шляпу вмѣстѣ съ шелковымъ платкомъ на ближайшій стулъ, и, наконецъ, четвертымъ — вынуть изъ кармана коротенькій жезлъ и устремить его на особу президента Пикквикскаго клуба.
М-ръ Снодграсъ опомнился прежде всѣхъ и поспѣшилъ прервать всеобщее молчаніе. Онъ пристально взглянулъ на м-ра Груммера и произнесъ выразительнымъ тономъ:
— Это не общая комната, сэръ. Вы ошиблись. Это наша, частная комната.
— Въ глазахъ закона нѣтъ ни общихъ, ни частныхъ комнатъ, — отвѣчалъ съ важностью м-ръ Груммеръ.
Пикквикисты съ изумленіемъ взглянули другъ на друга.
— Кто здѣсь м-ръ Топманъ? — спросилъ м-ръ Груммеръ.
О м-рѣ Пикквикѣ не было надобности освѣдомляться: прозорливый констэбль угадалъ его съ перваго взгляда.
— Мое имя Топманъ, — сказалъ проворный Пикквикистъ, носившій эту достославную фамилію.
— A мое имя — законъ, — подхватилъ м-ръ Груммеръ.
— Что? — сказалъ м-ръ Топманъ.
— Законъ, — повторилъ м-ръ Груммеръ, — власть гражданская, судебная, исполнительная — вотъ мои титулы. Все обстоитъ благополучно, и я арестую васъ, Пикквикъ и Топманъ, именемъ закона, какъ виновныхъ въ нарушеніи общественнаго спокойствія и противъ короля.
