— Браво! — заголосили м-ръ Снодграсъ и м-ръ Топманъ, когда увидѣли на галлереѣ аллегорическаго джентльмена. — Браво!

— Браво! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, вышедшій на галлерею встрѣтить грознаго подъячаго.

— Ура! Поттъ, ура! — заревѣла чернь, окружавшая домъ журналиста.

И посреди этихъ восклицаній м-ръ Поттъ, бросая на всѣ стороны благосклонную улыбку, обличавшую внутреннее сознаніе превосходства и силы, торжественно возсѣлъ на свою колесницу.

Послѣдовали затѣмъ: м-съ Поттъ, греческій Аполлонъ въ юбкѣ англійской леди и м-ръ Винкель въ свѣтло-красномъ сюртукѣ и красномъ картузѣ — костюмъ, въ которомъ всякій долженъ былъ угадать мѣткаго стрѣлка, поражающаго кроликовъ и тигровъ съ одинаковымъ искусствомъ. Послѣ всѣхъ явился м-ръ Пикквикъ въ антикварскихъ панталонахъ и штиблетахъ, обличавшихъ его археологическую натуру, и затѣмъ обѣ колесницы открыли свое шествіе къ «Логовищу» м-съ Львицы Гонтеръ. На козлахъ колесницы мистера Пикквика возсѣдалъ Самуэль Уэллеръ.

Мужчины, женщины, мальчики и дѣвочки, собравшіеся глазѣть y воротъ «Логовища» на костюмированныхъ гостей, взвизгнули отъ удивленія общимъ хоромъ, когда м-ръ Пикквикъ, поддерживаемый съ одной стороны бандитомъ, съ другой — трубадуромъ, торжественно вышелъ изъ своей коляски; но салютъ праздной толпы превратился въ неистовый оглушительный ревъ, когда м-ръ Топманъ, подходя къ воротамъ, началъ употреблять отчаянныя усилія напялить на свою голову шляпу бандита.

Въ самомъ дѣлѣ, приготовленія къ балу, какъ предсказалъ м-ръ Поттъ, были великолѣпны въ полномъ смыслѣ слова. Онъ устроенъ былъ въ саду на разстояніи сорока квадратныхъ саженъ, и все это пространство было наполнено народомъ. Никогда и нигдѣ, даже въ сказкахъ Тысячи и Одной Ночи, не видѣли такого чуднаго соединенія красоты, изящества, вкуса и талантовъ. Всѣ литературныя знаменитости явились на фантастическій праздникъ м-съ Львицы Гонтеръ. Была тутъ молодая леди въ султанской чалмѣ, писавшая прекрасныя стихотворенія для "Итансвилльской Синицы", и велъ ее подъ руку молодой джентльменъ въ фельдмаршальскомъ мундирѣ, поставлявшій критическія статьи для той же газеты. Геніи, литераторы сталкивались на каждомъ шагу, и уже взглянуть на нихъ считалось завиднымъ счастьемъ для каждаго разсудительнаго человѣка. Были здѣсь даже лондонскіе львы, знаменитые сочинители, написавшіе цѣлыя книги и даже напечатавшіе ихъ. И что всего удивительнѣе, лондонскіе львы ходили, ни дать ни взять, какъ обыкновенные люди, говорили, шутили, смѣялись, сморкались и даже болтали всякій вздоръ, вѣроятно, изъ благосклоннаго вниманія къ толпѣ, которая безъ того не могла бы понять ихъ. Были здѣсь иностранные артисты, каждый въ своемъ національномъ костюмѣ, и вмѣстѣ съ ними англійскіе артисты въ костюмѣ и безъ всякихъ костюмовъ. Была здѣсь, наконецъ, сама м-съ Львица Гонтеръ, величественная Минерва, принимавшая гостей съ чувствомъ гордости и удовольствія, потому что вокругъ нея были знаменитости всѣхъ странъ и народовъ.

— М-ръ Пикквикъ, сударыня, — прокричалъ лакей, когда этотъ джентльменъ подошелъ къ греческой богинѣ со шляпою въ рукахъ. По правую руку ученаго мужа былъ бандитъ, по лѣвую — трубадуръ.

— Гдѣ? — воскликнула м-съ Львица Гонтеръ, потрясенная съ ногъ до головы необыкновеннымъ восторгомъ при имени великаго человѣка.

— Здѣсь я, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.

— Какъ? Возможно ли? Неужели я собственными глазами имѣю счастье видѣть самого м-ра Пикквика, основателя и президента знаменитаго клуба.

— Точно такъ, сударыня, я самъ къ вашимъ услугамъ, — проговорилъ м-ръ Пикквикъ, отвѣшивая низкій поклонъ, — мнѣ очень пріятно свидѣтельствовать лично свое почтеніе знаменитой сочинительницѣ "Издыхающей лягушки". Позвольте представить моихъ друзей и членовъ моего клуба, господъ Топмана, Винкеля и Снодграса.

Если вы не испытали, такъ не можете и понять, что значитъ дѣлать низкіе поклоны въ узенькой бархатной курткѣ, уже лопнувшей въ двухъ мѣстахъ, когда притомъ съ вашей головы, при малѣйшей неосторожности, можетъ слетѣть высочайшая шляпа съ разноцвѣтными лентами и перьями. М-ръ Топманъ при этомъ представленіи чувствовалъ невыразимую пытку, хотя всѣ безъ исключенія находили его грандіознымъ и развязнымъ.

— М-ръ Пикквикъ, — сказала м-съ Львица Гонтеръ, — вы должны дать обѣщаніе не отходить отъ меня ни на минуту во весь день. Здѣсь цѣлыя сотни знаменитостей, которымъ я должна васъ представить

— Вы очень добры, сударыня, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.

— И, во-первыхъ, вотъ мои малютки: я почти забыла ихъ, — продолжала Минерва, безпечно указывая на пару взрослыхъ дѣвицъ, изъ которыхъ одной могло быть около двадцати трехъ лѣтъ. Обѣ онѣ были въ панталончикахъ и дѣтскихъ костюмахъ, вѣроятно для того, чтобъ имъ или ихъ маменькѣ придать цвѣтущій видъ первыхъ юношескихъ лѣтъ.

— Какъ онѣ милы! — проговорилъ м-ръ Пикквикъ, когда малютки удалились послѣ сдѣланнаго представленія.

— Онѣ удивительно похожи, сэръ, на свою прекрасную мать, — сказалъ м-ръ Поттъ величественнымъ тономъ, — ихъ даже различить трудно.

— Полноте, какъ вамъ не стыдно! — воскликнула м-съ Львица Гонтеръ, притронувшись вѣеромъ (Минерва съ вѣеромъ!) къ плечу редактора "Синицы".

— Что-жъ? Развѣ это не правда? Вы очень хорошо знаете, когда въ прошломъ году портретъ вашъ явился на выставкѣ королевской Академіи Художествъ, всѣ спрашивали, вы ли это, или ваша младшая дочь, потому что въ самомъ дѣлѣ различить васъ никакъ нельзя было!

— Пусть такъ; но развѣ вы обязаны повторять это въ присутствіи незнакомыхъ особъ? — возразила м-съ Львица Гонтеръ, снова ударивъ по плечу ручного льва итансвилльской литературы.

— Графъ, графъ! — воскликнула м-съ Львица Гонтеръ, завидѣвъ проходившаго мимо джентльмена въ иностранномъ костюмѣ.

— А! чего угодно? — сказалъ графъ, поворачиваясь назадъ.

— Мнѣ угодно представить другъ другу двѣ европейскія знаменитости, — отвѣчала м-съ Львица Гонтеръ, — м-ръ Пикквикъ, позвольте рекомендовать вамъ графа Сморльторка. — Потомъ она прибавила вполголоса, — знатный иностранецъ… собираетъ матеріалы для своихъ мемуаровъ… изучаетъ Англію въ историческомъ, географическомъ и статистическомъ отношеніяхъ. Графъ Сморльторкъ, рекомендую вамъ м-ра Пикквика, знаменитаго автора "Теоріи пискарей".

М-ръ Пикквикъ отвѣсилъ низкій поклонъ. Графъ слегка кивнулъ головой и вынулъ записную книгу.

— Какъ ви назваль этого каспадинъ, мадамъ Гонтъ? — сказалъ графъ, граціозно улыбаясь ласковой хозяйкѣ.

— М-ръ Пикквикъ.

— Пикквикъ? Карашо. Значитъ, предки его била основатель пикниковъ, оттуда и фамилія — Пикникъ.

Говоря это, знаменитый иностранецъ уже вносилъ въ свою книгу генеалогическую замѣтку о древней англійской фамиліи Пикниковъ. М-съ Львица Гонтеръ поспѣшила исправить ошибку:

— Вы не разслышали, графъ, — м-ръ Пикквикъ.

— Пигь, Вигъ — карашо. Пигъ (свинья) имя, Вигъ — фамилія. Сочинилъ теорію…

— Пискарей, графъ.

— Сухарей, карашо. Я запишу: каспадинъ Викъ, извѣстный англійскій литераторъ, сочинившій "теорію сухарей", которые вообще могутъ играть важную роль въ морской державѣ, обязанной содержать огромный флотъ и кормитъ сухарями цѣлыя полчища матросовъ. Какъ ваше здоровье, м-ръ Викъ?

— Совершенно здоровъ, покорно благодарю, — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ учтивымъ тономъ. — Вы давно въ Англіи, графъ?

— Давно… очень давно… больше двухъ недѣль.

— Сколько же еще намѣрены пробыть?

— Недѣлю.

— Вамъ много будетъ дѣла, если вы намѣрены этимъ временемъ собирать матеріалы, — отвѣчалъ улыбаясь м-ръ Пикквикъ.

— Матеріалы уже всѣ готовы, — сказалъ графъ.

— Право?

— Они y меня здѣсь, — прибавилъ графъ, знаменательно ударяя себя по лбу. — Стоитъ только присѣсть, и книга готова.

— О чемъ же преимущественно вы намѣрены писать?

— Обо всемъ: музыка, живопись, наука, поэзія, политика — все войдетъ въ мои записки.

— Какъ же это, сэръ? Уже одна политика требуетъ глубокихъ соображеній: вѣдь это все то же, что житейская философія.