М-ръ Пикквикъ пріостановился еще разъ. Эмилія и Арабелла переглянулись и вздохнули вслухъ.
— Я уже вступилъ въ личныя и письменныя сношенія съ остальными членами нашего клуба и подробно возвѣстилъ ихъ о своемъ радикальномъ измѣненіи жизни. Продолжительное наше отсутствіе было причиною, что въ клубѣ въ послѣднее время произошли многія несогласія и раздоры. Это обстоятельство, равно какъ и окончательное отчужденіе моего имени и покровительства, произвели то, что члены его разошлись въ разныя стороны, и клубъ прекратилъ свое существованіе, столько полезное и необходимое для науки. Итакъ, милостивыя государыни и государи, — нѣтъ болѣе Пикквикскаго клуба.
— Никогда я не перестану сожалѣть о томъ, что послѣдніе два года моей жизни были посвящены изученію разнообразныхъ сторонъ въ характерѣ человѣческой натуры. Пусть изслѣдованія мои мелки, наблюденія ничтожны, умозаключенія невѣрны — все же истинная философія сумѣетъ переварить ихъ въ горнилѣ строгой мысли и воспользоваться ими для своихъ цѣлей. Предшествующій періодъ моей жизни былъ, какъ вы знаете, посвященъ занятіямъ служебнымъ и пріобрѣтенію богатства: тогда-то я научился цѣнить людей и понялъ всю необходимость умственнаго просвѣтленія. Если я сдѣлалъ мало добра, смѣю надѣяться по крайней мѣрѣ, что еще меньше сдѣлано мною зла. Во всякомъ случаѣ, послѣднія мои приключенія будутъ служить для меня источникомъ пріятнѣйшихъ воспоминаній подъ исходъ жизни, на закатѣ моихъ старческихъ дней. Я кончилъ, милостивыя государыни и государи. Да благословитъ васъ Богъ.
Съ этими словами м-ръ Пикквикъ дрожащею рукою налилъ стаканъ вина и выпилъ все до дна. Друзья единодушно поднялись съ своихъ мѣстъ и привѣтствовали его отъ всего сердца. Глаза великаго человѣка наполнились слезами.
Требовалось весьма немного приготовленій къ женитьбѣ м-ра Снодграса. Не было y него ни отца, ни матери, и м-ръ Пикквикъ, какъ единственный опекунъ его и воспитатель, былъ знакомъ въ совершенствѣ съ его имуществомъ и перспективой жизни. Преисполненный необыкновенной веселости и живости во всѣхъ движеніяхъ, м-ръ Пикквикъ представилъ обо всемъ подробный отчетъ старику Уардлю, и когда, вслѣдъ затѣмъ, приведено было въ извѣстность приданое миссъ Эмиліи, оба джентльмена безъ дальнѣйшихъ хлопотъ рѣшили единогласно отпраздновать свадьбу на четвертый день послѣ этого. При такой быстротѣ приготовленій три модистки и одинъ портной чуть не сошли съ ума.
Приказавъ заложить почтовыхъ лошадей въ свою коляску, старикъ Уардль поскакалъ на Дингли-Делль, чтобы привезти въ столицу свою мать. Внезапная вѣсть о замужествѣ внучки громомъ поразила слабую старушку, и она немедленно упала въ обморокъ; но тутъ же оправилась и приказала уложить, какъ слѣдуетъ, свое парадное парчевое платье, въ которомъ ей надлежало присутствовать при бракосочетаніи юной четы. Затѣмъ она принялась разсказывать весьма интересныя и въ высшей степени характеристическія подробности о свадьбѣ старшей дочери покойной леди Толлинглауэръ и о томъ, какъ она танцовала матрадуру: разсказъ этотъ продолжался три часа слишкомъ, но, къ сожалѣнію, остался неоконченнымъ до сего дня.
Надлежало обо всѣхъ этихъ приготовленіяхъ извѣстить и м-съ Трундель. Эту обязанность принялъ на себя самъ м-ръ Трундель и выполнилъ ее самымъ деликатнымъ образомъ, такъ какъ юная супруга его находилась въ томъ самомъ интересномъ положеніи, въ какомъ обыкновенно бываетъ всякая благовоспитанная и правильно организованная леди черезъ нѣсколько мѣсяцевъ послѣ своего замужества. Вѣсть эта, однакожъ, не произвела слишкомъ потрясающаго вліянія на нервы и чувства интересной леди. М-съ Трундель немедленно заказала въ Моггльтонѣ новую шляпку, черное атласное платье и объявила наотрѣзъ, что она намѣрена присутствовать при бракосочетаніи своей сестры. По этому поводу м-ръ Трундель призвалъ доктора на семейный консиліумъ, и докторъ объявилъ, что м-съ Трундель сама должна знать лучше всѣхъ, какъ она чувствуетъ себя. Интересная леди отвѣчала, что она чувствуетъ себя превосходно, и ничто въ свѣтѣ не измѣнитъ ея рѣшимости ѣхать въ Лондонъ. Достойный докторъ, научившійся продолжительнымъ опытомъ взвѣшивать свои собственныя выгоды съ интересами своихъ паціентовъ, выразилъ положительное убѣжденіе, что м-съ Трундель, по его мнѣнію, можетъ ѣхать; иначе, оставаясь дома, она пропадетъ съ тоски, a это могло бы имѣть весьма неблагопріятныя послѣдствія для ея здоровья. И м-съ Трундель поѣхала: докторъ, на всякій случай, снабдилъ ее полдюжиною пузырьковъ съ микстурой, которую она, для разсѣянія, должна была употреблять въ дорогѣ.
Въ дополненіе къ этимъ пунктамъ, старикъ Уардль снабженъ былъ двумя маленькими письмами къ двумъ юнымъ леди, которыя должны были дѣйствовать при церемоніи въ качествѣ невѣстиныхъ подругъ. Получивъ эти записочки, обѣ юныя леди прослезились и пришли въ отчаяніе по тому поводу, что y нихъ не было готовыхъ платьевъ на этотъ случай, a заказывать было некогда — обстоятельство, доставившее порцію сердечной услады обоимъ папенькамъ этихъ двухъ достойнѣйшихъ дѣвицъ. Дѣлать было нечего. Старыя платья были вынуты изъ гардероба, вычищены, выглажены, новыя шляпки явились очень кстати, и юныя дѣвицы не ударили въ грязь лицомъ: при совершеніи бракосочетанія онѣ плакали именно тамъ, гдѣ нужно, трепетали, гдѣ слѣдуетъ, вздыхали, гдѣ подобаетъ, и вообще вели себя такимъ образомъ, что заслужили справедливое удивленіе всѣхъ зрителей.
Какими судьбами двѣ бѣдныя родственницы очутились въ Лондонѣ — пѣшкомъ, что ли, онѣ пришли, или прискакали на запяткахъ почтовыхъ каретъ, или пріѣхали въ обозныхъ фурахъ, или принесли одна другую — неизвѣстно до сихъ поръ; но не подлежитъ ни малѣйшему сомнѣнію, что онѣ подоспѣли въ столицу еще раньше м-ра Уардля; самыя первыя особы, постучавшіяся въ дверь дома м-ра Пикквика утромъ въ день бракосочетанія, были эти двѣ родственницы, озаренныя радостными улыбками и украшенныя живыми цвѣтами.
Ихъ приняли ласково и радушно, потому что м-ръ Пикквикъ смотрѣлъ безъ лицепріятія на своихъ ближнихъ, не разбирая, бѣдны они или богаты. Новая прислуга отличалась удивительнымъ проворствомъ и чудною предупредительностью. Мери блистала красотой и щегольскими лентами; Самуэль былъ отмѣнно ловокъ, веселъ и живъ.
Женихъ, поселившійся въ домѣ двумя или тремя днями раньше, выступилъ торжественно въ дольвичскую церковь на встрѣчу своей невѣстѣ. Его сопровождали: м-ръ Пикквикъ, Бенъ Алленъ, Бобъ Сойеръ, м-ръ Топманъ и Самуэль Уэллеръ въ новой великолѣпной ливреѣ, изобрѣтенной нарочно на этотъ случай и украшенной бѣлымъ букетомъ изъ живыхъ цвѣтовъ, подаренныхъ ему дѣвой сердца. Ихъ встрѣтили Уардли, Винкели, невѣста и невѣстины подруги, м-ръ и м-съ Трундель; и когда церемонія совершилась надлежащимъ порядкомъ, весь поѣздъ поворотилъ къ дому м-ра Пикквика, куда уже прибылъ между прочимъ и м-ръ Перкеръ.
Здѣсь всѣ легкія облака, прикрывавшія торжественную церемонію, исчезли въ одно мгновеніе ока. Всѣ лица засіяли радостнымъ восторгомъ, и ничего не было слышно, кромѣ поздравленій, привѣтствій и похвалъ. Обстановка новаго жилища была восхитительна до крайней степени совершенства. Зеленый бархатный лугъ впереди, роскошный садъ назади, столовая, гостиная, уборная, будуаръ, спальни, курительная, и особенно ученый кабинетъ самого хозяина, съ картинами, вольтеровскими креслами, готическими баулами, превосходными шкапами, затѣйливыми столиками на одной, двухъ, трехъ и четырехъ ножкахъ, коллекція сочиненій избранныхъ писателей на всѣхъ языкахъ, живыхъ и мертвыхъ, великолѣпный видъ изъ огромнаго окна на чудный поэтическій ландшафтъ, испещренный мѣстами скромными хижинами, полускрытыми за деревьями, и, въ довершеніе всего этого, малиновыя занавѣсы, и ковры, и диваны, и кушетки, и подушки — чудо, чудо какъ хорошо! Всѣ смотрѣли на все пріятно-изумленными глазами и даже не знали, чему тутъ больше удивляться.
И посреди всѣхъ этихъ благодатныхъ сокровищъ, стоялъ самъ м-ръ Пикквикъ, мужъ совѣта и разума, озаренный радужною улыбкой, проникнутый неизреченнымъ восторгомъ. Счастливѣйшій въ настоящую минуту между всѣми живыми существами, онъ всюду распространялъ вокругъ себя электрическія струи живительной услады, кланялся на всѣ стороны, пожималъ руки всѣмъ и каждому, повертывался туда и сюда съ выраженіемъ плѣнительнаго любопытства или, въ избыткѣ внутренняго блаженства, потиралъ свой собственный носъ. Чудо, чудо какъ хорошъ былъ м-ръ Пикквикъ!
