— Ну, Джой, ножи и вилки!

Ножи и вилки были поданы, къ общему удовольствію дамъ и джентльменовъ, поспѣшившихъ вооружиться этими полезными орудіями.

— Тарелки, Джой, тарелки!

Такой же процессъ послѣдовалъ при раздачѣ фарфоровой посуды.

— Подавай цыплятъ. — Ахъ, проклятый, онъ опять заснулъ. — Джой, Джой!

Нѣсколько легкихъ толчковъ по головѣ тростью вывели толстаго парня изъ его летаргическаго усыпленія.

— Подавать кушанье!

При звукѣ этихъ словъ жирный малый, казалось, воспрянулъ и душой, и тѣломъ. Онъ вскочилъ, побѣжалъ, и оловянные глаза его, едва замѣтные изъ-подъ опухлыхъ щекъ, заблистали какимъ-то дикимъ блескомъ, когда онъ принялся развязывать корзинку.

— Живѣй, Джой, пошевеливайся!

Предосторожность была очень кстати, потому что толстый дѣтина съ какою-то особенною любовью вертѣлъ каплуна въ своихъ рукахъ и, казалось, не хотѣлъ съ нимъ разстаться. Принужденный, однакожъ, къ безусловному повиновенію, онъ испустилъ глубокій вздохъ и, ставъ на подножку, подалъ своему хозяину жареную птицу.

— Хорошо, хорошо. Подавай теперь копченый языкъ, колбасу и пирогъ съ голубями. Не забудь ветчину и жареную телятину; вынь раковый саладъ изъ салфетки — живѣй!

Отдавъ всѣ эти приказанія на скорую руку, м-ръ Уардль поспѣшилъ снабдить салфетками всѣхъ членовъ проголодавшейся компаніи.

— Вѣдь это превосходно, не правда ли? — сказалъ веселый джентльменъ, когда, при дружномъ содѣйствіи ножей и вилокъ, началось великое дѣло насыщенія пустыхъ желудковъ.

— Превосходно! — воскликнулъ м-ръ Винкель, покачиваясь на козлахъ.

— Не угодно ли рюмку вина?

— Съ величайшимъ удовольствіемъ!

— Не хотите ли, я велю подать бутылку?

— Покорно благодарю.

— Джой!

— Что сэръ?

На этотъ разъ жирный дѣтина, занятый разсматриваніемъ телятины, еще не успѣлъ заснуть.

— Бутылку вина для джентльмена на козлахъ. Очень радъ васъ видѣть, сэръ.

— Покорно благодарю.

М-ръ Винкель опорожнилъ стаканъ и поставилъ бутылку подлѣ себя.

— Позволите ли просить васъ объ одолженіи, сэръ? — сказалъ м-ръ Трундель м-ру Винкелю.

— Сдѣлайте милость! — сказалъ м-ръ Винкель, наливая стаканъ м-ру Трунделю.

Они чокнулись и выпили до дна, для перваго знакомства. Въ эту же минуту м-ръ Топманъ поспѣшилъ чокнуться съ почтеннымъ хозяиномъ, который только что пересталъ чокаться съ глубокомысленнымъ президентомъ. Дамы тоже приняли участіе въ общихъ тостахъ.

— Что это какъ Эмилія любезничаетъ съ постороннимъ мужчиной! — шепнула дѣвствующая тетушка на ухо своему брату.

— Пусть ее, это до меня не касается! — сказалъ статный джентльменъ съ веселымъ и беззаботнымъ видомъ. — Страннаго тутъ ничего нѣтъ, любезная сестрица — все въ порядкѣ вещей. М-ръ Пикквикъ, не угодно ли вина?

М-ръ Пикквикь, занятый глубокомысленнымъ изслѣдованіемъ внутренности пирога, обязательно выпилъ поданный стаканъ.

— Эмилія, дружокъ мой, не говори такъ громко, сдѣлай милость! — воскликнула цѣломудренная тетушка, обращаясь съ покровительствующимъ видомъ къ одной изъ своихъ племянницъ.

— Что съ вами, тетушка?

— Да такъ: я совѣтую тебѣ быть скромнѣе, моя милая.

— Покорно благодарю.

— Тетушка и этотъ старичокъ свели, кажется, довольно тѣсную дружбу, — шепнула миссъ Изабелла Уардль своей сестрѣ Эмиліи.

Молодыя дѣвушки засмѣялись очень весело и громко, къ великой досадѣ дѣвствующей тетки.

— Смотрите, какъ онѣ смѣются! Безтолковая радость совсѣмъ вскружила головы этимъ дѣвицамъ, — замѣтила миссъ Уардль, обращаясь къ м-ру Топману съ видомъ истиннаго соболѣзнованія, какъ будто безотчетная радость была запрещеннымъ товаромъ, и молодежь не смѣла имъ пользоваться безъ позволенія тетушки.

— О, да, онѣ очень веселы, — проговорилъ м-ръ Топманъ, стараясь поймать настоящую мысль степенной леди, — это пріятно видѣть.

— Гм! — пробормотала тетушка сомнительнымъ тономъ.

— Смѣю ли пить за ваше здоровье? — спросилъ м-ръ Топманъ, бросая умилительный взглядъ и слегка дотрогиваясь до нѣжныхъ пальчиковъ миссъ Рахили.

— Ахъ, сэръ!

Взгляды м-ра Топмана сдѣлались еще умилительнѣе и нѣжнѣе. Миссъ Рахиль обнаружила опасеніе, что солдаты, быть можетъ, еще вздумаютъ стрѣлять: въ такомъ случаѣ, вѣроятно, опять понадобится ей посторонняя помощь.

— Мои племянницы очень милы: не правда ли? — шепнула она м-ру Топману.

— И были бы еще милѣе, если бы тутъ не было ихъ тетушки, — отвѣчалъ страстный обожатель прекраснаго пола.

— Какой вы насмѣшникъ, право! Нѣтъ, безъ шутокъ, если бы черты ихъ были нѣсколько правильнѣе и нѣжнѣе, онѣ казались бы очень миловидными, особенно вечеромъ, при свѣчахъ.

— Конечно, конечно, — подтвердилъ м-ръ Топманъ.

— О, — вы злой человѣкъ! Я знаю, сэръ, что y васъ на умѣ.

— Что? — спросилъ м-ръ Топманъ, не думавшій ни о чемъ положительно въ эту минуту.

— Вы хотѣли сказать, что Изабелла нѣсколько горбата… ну, да, не отпирайтесь, я видѣла, что вы это тотчасъ же замѣтили. Что-жъ? вы не ошиблись: y ней точно растетъ горбъ, этого скрыть нельзя: страшное несчастіе для молодой дѣвушки! Я часто говорю ей, что года черезъ два она будетъ ужаснымъ уродомъ. О, вы ужасный насмѣшникъ!

Обрадованный случаю прослыть знатокомъ женской красоты, м-ръ Топманъ не сдѣлалъ никакихъ возраженій и только улыбнулся съ таинственнымъ видомъ.

— Какая саркастическая улыбка! — замѣтила Рахиль. — Я боюсь васъ, сэръ.

— Меня боитесь?

— Я вижу васъ насквозь, и отъ меня не укроются ваши мысли. О, я въ совершенствѣ понимаю что значитъ эта улыбка.

— Что? — спросилъ м-ръ Топманъ, искренно желавшій открыть значеніе того, что было для него самого таинственной загадкой.

— Вы думаете, — начала тетушка, понизивъ голосъ на нѣсколько тоновъ, — вы думаете, что горбъ Изабеллы еще не велика бѣда въ сравненіи съ нравственными недостатками ея сестры. Ну, да, Эмилія чрезвычайно вѣтрена, вы угадали. Сколько разъ я проливала тайкомъ горькія слезы при мысли объ ужасномъ несчастіи, до котораго, нѣтъ сомнѣнія, доведетъ ее этотъ ужасный недостатокъ! Видите ли, она готова всѣмъ вѣшаться на шею, и простодушный отецъ — это всего убійственнѣе — ничего не замѣчаетъ, рѣшительно ничего! Еслибъ онъ въ половину былъ такъ же проницателенъ, какъ вы — сердце его надорвалось бы отъ отчаянія, увѣряю васъ. Что дѣлать? Любовь къ дѣтямъ совсѣмъ ослѣпила его глаза. Охъ, быть тутъ худу, быть тутъ худу!

Сердобольная тетушка испустила глубокій вздохъ, и взоры ея приняли самое печальное выраженіе.

— Тетушка изволитъ, кажется, говорить о насъ, — шепнула миссъ Эмилія своей сестрѣ,- я увѣрена въ этомъ.

— Право?

— Непремѣнно. Смотри, какой y нея жалкій видъ. Надо ее проучить. Ахъ, тетушка, вы совсѣмъ не бережете своего здоровья! Долго ли простудиться въ ваши лѣта? Накройтесь вотъ этимъ платкомъ или закутайтесь шалью. Для такой старушки, какъ вы, всякій вѣтерокъ можетъ имѣть несчастныя послѣдствія.

Неизвѣстно какимъ бы отвѣтомъ тетушка отблагодарила за это пылкое участіе къ ея старческимъ недугамъ, если бы м-ръ Уардль, не подозрѣвавшій этой перестрѣлки, не вздумалъ вдругъ сдѣлать энергическое обращеніе къ своему слугѣ.

— Джой, Джой! — Вообразите, этотъ пострѣлъ опять заснулъ!

— Странный парень! — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ. — Неужели онъ всегда спитъ?

— Всегда, всегда! — Полусонный онъ ходитъ по улицѣ и нерѣдко храпитъ, прислуживая за столомъ.

— Удивительно странный малый! — повторилъ м-ръ Пикквикъ.

— Очень удивительный, и я горжусь имъ, — отвѣчалъ статный джентльменъ. — Это рѣдкое явленіе въ природѣ, и вы не отыщете другого экземпляра въ цѣломъ свѣтѣ. Я ни за что съ нимъ не разстанусь. Эй, Джой! — Убери эти вещи и подай другую бутылку! слышишь ли?

Жирный дѣтина повернулся, всталъ, протеръ глаза, проглотилъ огромный кусокъ пирога и, переваливаясь съ боку на бокъ, принялся за исполненіе данныхъ приказаній, искоса посматривая на остатокъ роскошнаго завтрака, въ которомъ онъ не могъ принимать дѣятельнаго участія. Ножи, тарелки и салфетки уложены на свое мѣсто; новая бутылка лафита откупорена и выпита; опустѣлая корзинка отправилась на запятки; жирный парень еще разъ взгромоздился на козлы: подзорная труба и очки вновь явились на сцену — и передъ глазами насыщенной публики снова открылись стратегическія эволюціи великобританскихъ солдатъ. Ружья и пушки загремѣли, земля дрогнула, дамы взвизгнули, подкопъ взорванъ, цитадель, къ общему удовольствію, взлетѣла на воздухъ и чрезъ нѣсколько минутъ всѣ и каждый спѣшили отправиться по своимъ мѣстамъ. Статный джентльменъ и м-ръ Пикквикъ, исполненный поэтическихъ наслажденій, искренно дѣлились взаимными наблюденіями и радушно пожимали другъ другу руки.