Переходя съ мѣста на мѣсто въ окрестныхъ захолустьяхъ, Самуэль очутился наконецъ въ одномъ изъ главныхъ предмѣстій, гдѣ, по разнымъ направленіямъ, были разбросаны красивенькія дачи, окруженныя палисадниками и садами. Долго онъ смотрѣлъ и любовался на эти загородныя жилища и, продолжая свой путь, забрелъ въ узенькій и длинный переулокъ, замыкавшійся конюшней съ противуположнаго конца. Предъ воротами этой конюшни стоялъ, въ домашнемъ кафтанѣ и съ заступомъ въ рукахъ, долговязый и тощій кучеръ; стоялъ онъ и въ раздумьи смотрѣлъ на маленькую тачку, соображая, по всей вѣроятности, что предстоитъ для него тяжелая работа. Здѣсь, совершенно кстати, мы можемъ замѣтить, что намъ еще ни разу не приходилось видѣть грума, который бы въ свободные часы не становился, въ извѣстной степени, жертвой этого страннаго обольщенія своихъ чувствъ.

Самуэль, уже утомленный продолжительною ходьбой, рѣшился присѣсть на большомъ камнѣ, лежавшемъ прямо противъ тачки, и вступить въ разговоръ съ угрюмымъ кучеромъ, погруженнымъ въ праздное и тяжелое раздумье. Надвинувъ шляпу на бекрень и сдѣлавъ нѣсколько шаговъ, онъ сѣлъ съ беззаботнымъ видомъ и началъ бесѣду такимъ образомъ:

— Съ добрымъ утромъ, товарищъ.

— A кто-жъ вамъ сказалъ, что теперь утро? — сказалъ кучеръ, бросивъ угрюмый взглядъ на Самуэля.

— Ну, съ добрымъ вечеромъ, разница небольшая, любезный, — сказалъ Самуэль. — Какъ ваше здоровье?

— Мое здоровье ничуть не лучше и не хуже оттого, что я увидѣлъ вашу образину, — отвѣчалъ суровый грумъ.

— Это однакожъ странно, любезный другъ. — Мнѣ показалось, что вы просто помѣшались отъ радости, когда взглянули на меня. Вѣдь вотъ подумаешь, какъ можно ошибиться!

Суровый грумъ сдѣлался еще суровѣе, но это нисколько не смутило Самуэля. Подумавъ немного, онъ спросилъ:

— Вѣдь вашъ хозяинъ, если не ошибаюсь, м-ръ Уокеръ?

— Нѣтъ, — сказалъ грумъ.

— Ну, такъ стало быть, Браунъ?

— И не Браунъ.

— Ахъ, да, Вильсонъ!

— И не Вильсонъ.

— Въ такомъ случаѣ надобно допустить, что онъ еще не имѣетъ чести быть со мной знакомымъ, — сказалъ Самуэль.- A сначала мнѣ казалось, что мы стоимъ съ нимъ на короткой ногѣ. — Пожалуйста не безпокойтесь, любезный, дѣлайте свое дѣло, — продолжалъ Самуэль, когда грумъ покатилъ тачку, и приготовился запирать ворота. — Нечего тутъ стоять изъ учтивости ко мнѣ. Я извиняю васъ.

— Я бы радъ сорвать вамъ башку за полкроны, — сказалъ грумъ, запирая ворота.

— Тутъ не будетъ никакихъ выгодъ, милый другъ, — отвѣчалъ Самуэль. — Вы можете потребовать свое пожизненное жалованье за мою голову, и это будетъ еще слишкомъ дешево. Кланяйтесь отъ меня своимъ господамъ. Скажите, чтобы не безпокоились и не ожидали меня къ обѣду: кушанья простынутъ, прежде чѣмъ я приду.

Въ отвѣтъ на это, грумъ проворчалъ какую-то угрозу и сердито хлопнулъ воротами, не обращая вниманія на усердную просьбу Самуэля, чтобы тотъ на прощаньи, въ знакъ памяти, одолжилъ ему клочекъ своихъ волосъ.

Самуэль продолжалъ сидѣть на большомъ камнѣ, размышляя о томъ, что ему дѣлать. Ужъ онъ составилъ планъ обходить всѣ дома въ Бристолѣ и окрестностяхъ его миль на пять, разспрашивая всюду о прекрасной Арабеллѣ, какъ вдругъ непредвидѣнный случай избавилъ его отъ этихъ хлопотъ, которыя, быть можетъ, безъ всякаго успѣха могли продолжаться нѣсколько мѣсяцевъ сряду.

На переулокъ, гдѣ онъ сидѣлъ, выходили три или четыре садовыя калитки, принадлежавшія разнымъ дачамъ, которыя были отдѣлены одна отъ другой только садами. Домовъ съ ихъ угодьями почти вовсе не было видно, такъ какъ сады были обширны, длинны и обсажены высокими деревьями. Самуэль сидѣлъ и смотрѣлъ на мусоръ передъ ближайшей калиткой, вдумываясь въ свое затруднительное положеніе, и производя умственныя вычисленія, по скольку домовъ придется ему обходить каждый день. Черезъ нѣсколько минутъ калитка отворилась и выпустила изъ сада служанку, вышедшую въ переулокъ выбивать ковры.

Занятый своими соображеніями, Самуэль, поднявъ голову, ограничилъ бы, по всей вѣроятности, свои наблюденія только тѣмъ, что молодая дѣвушка была довольно красива и чистенько одѣта; но проникнутый врожденнымъ чувствомъ деликатности, онъ замѣтилъ вмѣстѣ съ тѣмъ, что ей предстоитъ довольно трудная работа, — такъ какъ ковры слишкомъ тяжелы, — которая очевидно превышаетъ ея силы. Какъ любезный и ловкій джентльменъ, м-ръ Уэллеръ, лишь только замѣтилъ это обстоятельство, поспѣшно всталъ съ большого камня и подошелъ къ молодой особѣ.

— Сударыня, — сказалъ Самуэль, раскланиваясь по джентльменски, — вы надорвете себя, душенька, и совсѣмъ испортите свое платье, если станете одна выколачивать эти ковры. Позвольте мнѣ помочь вамъ.

Молодая леди, сначала повидимому не замѣтившая присутствія посторонняго джентльмена, обернулась при этихъ словахъ вѣроятно для того, чтобы уклониться отъ неумѣстнаго предложенія; но вдругъ, вмѣсто словъ, она отпрянула назадъ, и изъ груди ея вырвался невольный вздохъ. Самуэль оторопѣлъ. Въ лицѣ хорошенькой дѣвушки, отпрянувшей назадъ, онъ увидѣлъ свою милую Мери, бывшую горничную въ домѣ м-ра Нупкинса, ипсвичскаго мэра.

— Ахъ, вы-ли это, Мери? — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ.

— Ахъ, какъ вы испугали меня, м-ръ Уэллеръ! — воскликнула Мери.

Самуэль не произнесъ словеснаго отвѣта на эту жалобу, и мы не знаемъ заподлинно, въ чемъ именно состоялъ его отвѣтъ. Извѣстно только, что послѣ кратковременной паузы Мери сказала: — "ахъ, перестаньте, м-ръ Уэллеръ, перестаньте!" — и вслѣдъ затѣмъ шляпа свалилась съ головы Самуэля. Изъ этихъ двухъ признаковъ, сличенныхъ и разсмотрѣнныхъ критически, мы вправѣ вывести заключеніе, что молодые люди обмѣнялись поцѣлуемъ, однимъ или двумя.

— Какими судьбами ты пришелъ сюда? — спросила Мери, когда разговоръ ихъ возобновился послѣ этого перерыва.

— Очень просто, моя милая: мнѣ захотѣлось тебя видѣть вотъ я и пришелъ, — сказалъ м-ръ Уэллеръ, позволяя себѣ эту маленькую ложь для вящаго эффекта.

— Какъ же ты узналъ, что я здѣсь? — спросила Мери. — Кто тебѣ сказалъ, что я перемѣнила мѣсто въ Ипсвичѣ, и что новые мои господа уѣхали сюда. Кто бы могъ вамъ сказать это, м-ръ Уэллеръ?

— Ну, да это головоломная задача, — отвѣчалъ Самуэль, бросая хитрый взглядъ. — Кто бы, въ самомъ дѣлѣ, мотъ сказать мнѣ объ этомъ?

— Надѣюсь, не м-ръ Моззль: вѣдь не онъ? — спросила Мери.

— Разумѣется, не онъ, — отвѣчалъ Самуэль, торжественно кивнувъ головой, — не онъ.

— Стало быть, это кухарка, — сказала Мери. — Больше некому.

— Кому же больше? Разумѣется кухарка, — подтвердилъ Самуэль.

— Вотъ ужъ этого я никакъ не ожидала! — воскликнула Мери.

— Не ожидалъ и я, — сказалъ Самуэль. — Однакожъ вотъ еще что, моя милая… — при этомъ обращеніе Самуэля сдѣлалось необыкновенно нѣжнымъ, — есть y меня подъ рукой довольно важная статья, о которой не мѣшаетъ намъ потолковать. Въ этомъ городѣ теперь одинъ изъ друзей моего старшины… м-ръ Винкель: вѣдь ты помнишь его?

— Не тотъ ли, что былъ тогда въ зеленомъ фракѣ?

— Тотъ самый.

— Ну, помню. Какъ не помнить! — сказала Мери. — Зачѣмъ онъ здѣсь?

— По дѣламъ, мой ангелъ, — отвѣчалъ Самуэль. — Надобно тебѣ замѣтить, что онъ влюбленъ безумнѣйшимъ образомъ, такъ что чуть не пропадаетъ съ тоски.

— Бѣдненькій! — воскликнула Мери.

— Ужъ такой-то бѣдненькій, что просто изъ рукъ вонъ. Горю еще можно бы помочь, еслибъ удалось намъ отыскать молодую леди…

И здѣсь Самуэль, дѣлая довольно частыя отступленія относительно личной красоты миссъ Мери, представилъ подробный отчетъ о настоящемъ положеніи м-ра Винкеля.

— Что-жъ вы тутъ будете дѣлать? — спросила Мери.

— Въ томъ-то и штука, что нечего тутъ дѣлать, отвѣчалъ Самуэль, — я вотъ брожу цѣлый день, какъ вѣчный жидъ… слыхала ты о вѣчномъ жидѣ, Мери?

— Нѣтъ, не слыхала.

— Ну такъ нечего о немъ и распространяться; дѣло въ томъ только, мой ангелъ, что я вотъ ищу вездѣ и никакъ не найду такъ называемую миссъ Арабеллу Алленъ.

— Миссъ — какую? — спросила Мери съ великимъ изумленіемъ.