Воспользовавшись тем, что парни принялись оживленно обсуждать что-то с Виктором, а вторая девушка – худенькая и какая-то робкая, похожая на мышку, – сразу же, будто только для этого и пришла, – протиснулась к раковине и начала чистить картошку, Рита оттеснила Аню в сени.

– А моя мама звонила твоей, – без предисловий начала Аня. – Мы ведь возобновляем реставрацию, а твоя мама хотела, чтобы я зашла к вам, когда буду в Вербине...

– Аня, послушай меня внимательно, – перебила Рита. – Это очень важно! Ты не должна говорить Виктору о том, кто мои родители. Прошу тебя! Это вопрос жизни и смерти!

– Ты не дала мне договорить, – в свою очередь прервала Риту Аня, и девушка вдруг с испугом увидела, как холодно, недружелюбно смотрит на нее эта симпатичная девушка. – Я очень разочарована в тебе! Когда мы были у вас в гостях, ты так понравилась мне... Я даже подумала, что мы можем стать подругами. Но теперь я вижу, что ошибалась! – Аня вызывающе тряхнула головой. – Твоя мама просто в отчаянии. Сказала, что ты бросила учебу, связалась с нехорошей компанией и сбежала из дома! Твой папа просто не знает, что делать!

– Погоди, – до Риты внезапно дошел абсурд происходящего, – как ты собиралась зайти к моим, когда они в Швейцарии?

– Ты, видно, совсем отбилась от семьи, – пожала плечами Аня. – Твоя мама ни в какой не в Швейцарии, она здесь! Мы звонили по городскому телефону. Рита, я терпеть не могу ложь! Что это за интриги ты плетешь здесь вокруг Виктора? Мы все очень уважаем его и в обиду не дадим!

– С чего ты взяла, что я плету какие-то интриги?

– А почему ты боишься, что я проговорюсь Вите о том, кто ты такая? Значит, ты обманываешь его, выдаешь себя за другую? Если человек не хочет дурного, ему незачем скрывать свое имя!

Рита нахмурилась; формально Аня была права, но ведь она не знала всего...

– С тех пор как мы виделись, произошло очень многое... – вздохнула она. – Папа очень рассердился на меня...

– Значит, было за что! – отрезала Аня. – Мы с тобой уже не дети, Рита. В нашем возрасте невозможно случайно напроказить, да так, чтобы отец от огорчения попал в больницу. Неужели ты не в состоянии отличить плохие поступки от хороших? В жизни не поверю!

– Это моя мама сказала тебе, что папа заболел от огорчения? – Рита позволила себе слегка улыбнуться.

– Ты еще смеешься! – с осуждением воскликнула Аня. – Успокойся, она ничего не сказала, я просто делаю выводы... У тебя такие замечательные родители! Понапрасну они не стали бы сердиться на тебя! Значит, было за что.

– Аня, я догадываюсь, что ты выросла в очень дружной семье, – осторожно начала Рита. – Но ведь иногда бывает и по-иному.

– Ты просто наговариваешь на своих родителей, чтобы не признавать свою вину! – упрямо воскликнула Аня. – Да, при первом знакомстве ты показалась мне значительно лучше.

– Ну хорошо, пусть. – Рита понимала, что переубедить Аню будет непросто; хотя скоропалительные выводы, которые сделала Аня, больно задевали самолюбие девушки, но обида отступала на второй план, заглушаемая тревогой. – Но все-таки выполни мою просьбу! Не рассказывай Вите то, что знаешь обо мне. Потом я все объясню, поверь.

– Лучше поздно, чем никогда, – хмыкнула Аня. – Ты просто бесишься с жиру, вот что!

– Но ты обещаешь? – настаивала Рита.

– О каком жире речь? – в сени выглянула Люба. – Кто это у нас растолстел? Наверное, тот, кто от дела отлынивает? Клара там изо всех сил трудится, а они наговориться не могут! Успеете еще.

Аня молча направилась на кухню; Рите ужасно хотелось услышать от нее окончательный ответ – сбережет ли Аня ее тайну, но вместо этого девушка была вынуждена присоединиться к остальным.

Клара, та самая робкая девушка, испуганно дернулась, когда Рита подошла к ней.

– Привет, – стараясь держаться как можно дружелюбнее, сказала Рита; инстинктивно она старалась заручиться симпатией как можно большего числа присутствовавших. Клара беззвучно пошевелила губами, – видимо, это должно было означать ответ.

– Я помогу тебе чистить картошку, – предложила Рита. – Только не брызгай на меня водой.

– Я не виновата, это она сама брызгается, – внезапно прорезавшийся у Клары голосок был испуганным, интонации детскими.

– Рит, я забыл тебя предупредить, – шепнул девушке на ухо оказавшийся рядом Виктор. – Клаше нельзя делать замечания. Она очень болезненно их воспринимает.

– Почему? – не удержавшись, вслух спросила Рита.

– Потому, – загадочно объяснил Виктор. – Потом сама поймешь. Ребята, я вас еще не познакомил – это Рита!

– Так-так, – хитренько прищурился один из парней. – Так вот о ком наш Витек вторую неделю не переставая рассказывает!

– Ну ты и скажешь, – неожиданно покраснел Виктор. – Не слушай его, Рита! Это, стало быть, у нас Игорь, – Виктор по-приятельски хлопнул парня по плечу. – А это Максим и Никола. Давайте, ребята, поможем девочкам с картошкой. Сколько можно собираться, в самом деле!

Рита, которая безуспешно скребла ножом скользкий от воды клубень, испытала облегчение – ей было стыдно за свою неумелость в хозяйственных делах. Максим взял у девушки из руки нож, Игорь мягко отодвинул от раковины Клару, и парни принялись за дело. Горка очищенной картошки увеличивалась на глазах.

– Похоже, мы тут лишние, – обратилась Рита к Кларе, – давай посидим во дворе!

Клара покорно кивнула. Чем-то эта девушка напомнила Рите Надю. Они вышли во двор; Рита огляделась по сторонам, полагая, что Аня, незаметно покинувшая кухню еще раньше, находится где-то неподалеку. Но во дворе не было ни души. Девушка прошлась вдоль стены, завернула за угол... Клара следовала за ней как привязанная. Из открытого окна раздавались голоса, и Рита, едва услышав первые слова, остановилась как вкопанная, жадно вслушиваясь в разговор.

– ...Говорю тебе, она не та, за кого себя выдает! – Не распознать крикливые интонации Нонны Белозеровой было невозможно.

– Что за глупость ты мелешь! – Это говорила Люба Долонина, ее голос звучал глуховато, – очевидно, женщина находилась спиной к окну.

– Была я на днях в Москве, зашла к Гале Смирновой... Уж и строит из себя эта цаца! Ну как же, в люди выбилась! В городе живет, до директора дослужилась!

– А при чем тут Рита? – холодно уточнила Люба.

– Не спеши, сейчас узнаешь... И вот одна там такая, Лидой звать, говорит мне: «Славик уговорил мать взять на работу какую-то девицу, которая с Витей гуляет»... Понимаешь, на что намек?

– Трудно не догадаться... Что же в этом плохого?

– Лида мне рассказала: у девки этой никаких документов при себе нет.

– Выдумки! Человека без документов в государственное учреждение на работу не возьмут.

– Что же я, вру, по-твоему? – обозлилась Белозерова.

– Нет, просто ерунду несешь. Может, у нее диплома нет, ну и что?

– А потом она и сама заявилась. Обхамила меня сразу...

– Тебя обхамишь, пожалуй. Несчастная девчонка эта Рита, я у нее осторожненько все выведала. Она, правда, отмолчаться думала, но меня не проведешь! Отец у нее в беду попал... осталась она, бедняжка, одна и устроилась в кондоминиум работать к какой-то буржуйке, кошек холить.

– Это она тебе наговорила?

– Нет, – спокойно ответила Люба. – Я сама несколько раз ее видела. Бледненькая, худенькая, одета кое-как... И все с кошками возилась. А Вите сказала, что работает горничной, постеснялась, значит.

– «Бедненькая, дохленькая»! – кривляясь, передразнила Нонна. – Видно, маловато кушала черной икры!

– Да что ты, в самом деле, взъелась на девчонку? Какая еще икра? Она, когда у нас в первый раз была, хотела меня удивить... «Приготовлю, – говорит, – салат, какой моя мама для гостей готовит». Ужас! Морковка тертая с яйцом и луком. А настоящего мяса она и в глаза не видала. «Дайте мне, – говорит, – вареной колбасы». Видно, голодно жили. А одета как! Я, признаться, сначала думала, что на ней ночнушка. Что это за платье – два шва. После войны небось нарядней ходили. Я ее переодела, а она у зеркала так и замерла, бедняжка, все наглядеться не могла.