Однако стоило Рите вырулить на ведущее в сторону Москвы шоссе, как настроение девушки резко изменилось. Жители подмосковных деревень спешили в город, и дорога была буквально забита машинами. Среди них важно проплывали пестрые автобусы. Лес кончился, и шоссе обступили дома; традиционные сельские строения там и сям перемежались однообразными кирпичными громадами, возведенными нуворишами. Затем вокруг поднялись панельные прямоугольники пригорода, и Рита совершенно забыла о владевших ею всего несколько минут назад мыслях; социальная несправедливость, отношения с окружающими, заповедная чащоба – все было на время забыто, теперь девушка думала лишь о предстоявших ей занятиях.

Платный университет, один из многих, которые появились в последнее время, располагался в старинном особняке на одной из небольших улочек в историческом центре города. Когда-то здесь жили небогатые, но тем не менее знатные люди, успешно конкурировавшие при дворе с менее родовитой денежной аристократией. Теперь этот район Москвы снова стал приютом людей, претендующих на исключительность и знатность. Оставив «ягуар» на охраняемой стоянке, доступной лишь для студентов элитного вуза, Рита поднялась по устланной ковровой дорожкой мраморной лестнице и вскоре уже стояла возле дверей аудитории, весело приветствуя тех своих сокурсников, которых считала достойными подобного обращения, и заученно-вежливо выговаривая слова в адрес тех, кто был девушке неприятен.

– Ритка! Как жалко, что тебя вчера с нами не было! – обратилась к девушке ее одногруппница, миловидная и одетая с тем скрупулезным следованием последней моде, которое свидетельствует о недавнем вступлении в ряды очень богатых людей. Эта рыженькая девушка упорно именовала себя Ваниллой, однако Рите было достоверно известно, что ее настоящим именем было Валентина и она приехала покорять столицу из провинциального городка.

– А что, вы вчера зажигали? – искусно используя жаргон, к которому привыкла собеседница, откликнулась Рита.

– Не то слово! Прикинь, Джек так нажрался, что, когда мы ко мне домой поехали... Я-то думала, посидим, выпьем... А он был уже настолько пьян, что упал и стол на кухне повалил! И утром я выхожу на кухню – а там в корзине для овощей смесь из текилы, соли и бычков! – с нескрываемой гордостью поведала девица.

– Да, сильное впечатление, наверное, – не стараясь скрыть иронию, откликнулась Рита и тут заметила, что к ее разговору с Ваниллой прислушивается полноватая, коротконогая Анеля – вечная соперница Ваниллы, которая вела с хорошенькой провинциалочкой непрекращающуюся борьбу за право быть «первой дамой» на курсе. Разумеется, у Анели не было такой стройной, мальчишеской фигурки, как у Ваниллы, такого пикантного, подвижного личика со вздернутым носиком... Зато пухленькая девица умела придать своему простоватому лицу властное и надменное выражение, веско вынося приговор всему, что не тешило ее непомерное тщеславие. Риту всегда забавляло это бессмысленное соперничество, от которого, естественно, девушка предпочитала держаться в стороне. Союзниками Анели и Ваниллы были только те студенты, которые посещали университет не для получения знаний, а лишь для достойного и устраивающего родителей препровождения времени; у Риты они вызывали живейшую неприязнь.

– Подумать только! У нее на кухне стоит корзина с овощами! – насмешливо пропела Анеля, демонстративно повысив голос. – И Валечка даже знает, где она стоит и что в ней находится! Конечно, Валечка, ты же у нас отличная хозяйка! Наверное, сама ходишь за всякой там картошкой!

В толпе успевших собраться вокруг студентов раздались смешки – это демонстрировали свою преданность подпевалы Анели; но Ваниллу не так просто было смутить подобным выпадом.

– Естественно, я знаю, что находится у меня в доме, – со сдержанным достоинством подтвердила она. – Потому что, в отличие от некоторых, я контролирую свою домработницу и лично все проверяю. Господи, да разве в наше время можно что-нибудь пустить на самотек! Вот и ты, Нюрочка, считаешь, будто картошка – это овощ! А это вовсе клубень. Как же он может вместе с овощами лежать? Нет, я бы тебя даже на кухню к себе не пустила!

Теперь торжествовала компания Ваниллы, однако Анеля не собиралась сдаваться! Старательно вскидывая голову, она подступила к сопернице, высказывая свои суждения о провинциалках, которые после привычного самогона дорвались до спиртных напитков иностранного производства... Обычно подобные сцены только забавляли Риту, они даже немного нравились ей – ведь, сравнивая себя с учившимися вместе с ней девицами и даже немногочисленными мальчиками, Рита четче ощущала собственное интеллектуальное и нравственное превосходство. Однако сейчас Ванилла и Анеля с их претензиями на первенство, с их идиотскими доводами, с толпой старательно прикормленных подпевал показались вдруг Рите настолько противными, что девушка, еле сдерживая себя, чтобы не сказать резкость, поспешно отошла в сторону. По просторному залу, служившему местом отдыха между занятиями, группами и по одному бродили студенты. Некоторые из них, принадлежавшие к семьям, которые, на взгляд среднестатистического обывателя, считались обеспеченными и смогли отправить детей в платный вуз, все-таки по здешним меркам считались бедняками и были вынуждены держаться в стороне от своих более состоятельных товарищей.

Другие, так же как и Рита, относились к учебе всерьез и сейчас увлеченно штудировали конспекты, освежая в памяти предыдущую лекцию по истории искусств: преподаватель этого предмета Анатолий Сергеевич относился к своей работе необыкновенно ответственно и стремился честно отработать полагавшуюся ему зарплату, наполняя головы изнемогающих студентов массой сведений и цеплявшихся одно за другое логических построений: упустишь ход рассуждений педагога, и потом очень трудно будет уловить ход его объяснений.

Среди зубрил Рита с удовольствием увидела Надю и поспешила подойти к ней, но, приблизившись к подруге, Рита с удивлением и почти испугом обнаружила, что та не замечает ни ее, ни вообще окружающих. Словно пьющая воду птица, Надя ненадолго склонялась над толстой тетрадью, затем поднимала голову и таращила в пространство пустые, абсолютно ничего не выражающие глаза.

«Неужели она учит высказывания Толика наизусть?» – с легким удивлением подумала Рита, окончательно убеждаясь в том, что поразивший подругу стресс слишком глубок, чтобы его можно было излечить лишь дружеской поддержкой. Нет, Наде определенно требовалась квалифицированная помощь! «Замашки старой девы и так не украшают Надежду, портят ей жизнь! А теперь она еще решила превратиться в книжного червя!» – с огорчением отметила Рита и решительно потянула подругу за локоть.

– Спящая красавица, очнись!

– Ой! – роняя от неожиданности тетрадь, вскрикнула Надя, словно ее действительно разбудили. – Толик! Боттичелли! Полихромная гамма!.. Ах, Рита, это ты... Здравствуй.

Рита не могла не отметить, что Надя как-то угасла, увидев лучшую подругу, словно ожидала, что из состояния транса ее должен был вывести кто-то другой. Робкое, овечье выражение на бледненьком, не оживленном макияжем личике Нади на миг сменилось недовольным, даже сердитым; однако Надя тут же приняла свой обычный забитый вид и торопливо присела, чтобы поднять свою тетрадь. Рита, желавшая исправить последствия Надиной неловкости, в этот момент тоже нагнулась за конспектом, и руки девушек встретились. Рита была поражена: пальцы Нади тряслись как в лихорадке, узкая ладошка была влажной от пота и холодной как лед.

– Может, ты заболела? – прямо спросила Рита подругу, уточняя мелькнувшую догадку.

– Нет-нет, я прекрасно себя чувствую! – испуганно замигала глазами Надя.

– А по-моему, ты должна поехать домой.

– Ты что! Я не могу пропустить лекцию по истории искусств! Она ведь бывает всего четыре раза в неделю!

– Знаешь, Надюша, на мой взгляд, ты бы лучше всего смотрелась на лекции по эстетике! – внезапно раздался чересчур высокий, ломкий голосок незаметно приблизившейся к подругам Ваниллы. Рита оглянулась: девица, держа под ручку одну из своих подружек, нагло поглядывала на Надежду и, что еще больше возмутило Риту, на нее саму! Остальная компания Ваниллы терлась неподалеку; очевидно, потерпев-таки поражение в стычке с Анелей, девица из провинции решила доказать своим приверженцам, что еще способна напасть на кого-нибудь и как следует обидеть.