– «Мировое дерево» встречается во всех религиях мира, – по инерции говорила Жанна Мартиросовна. – Обычно это дуб, но иногда... Настоящее безобразие! Немедленно прекратите возню! Возьмите пример с госпожи Шерстневой – она-то понимает, что такое дисциплина!

Но, к растерянности преподавательницы, ее слова вызвали в аудитории настоящий шквал смеха.

– Шерстнева! – заливалась Анеля. – Еще бы ей не сидеть тихохонько!

– Я с ней теперь и сама говорить не желаю, – высказалась Таня Прохина.

Сначала Рита хотела сделать вид, что ей наплевать на насмешки соучеников, но потом девушка решила, что совершенно не обязана совершать над собой насилие. Зачем? Все равно завтра папа вздумает отправить ее в какое-нибудь лечебное учреждение. Или просто навсегда запрет дома! Так стоит ли собирать волю в кулак, старательно делать вид, что тебе все нипочем? В коридоре наверняка сторожит противный Дима. Ну и пусть! Вряд ли папа дал ему полномочия контролировать учебу Риты!

Быстро собрав свои вещи, Рита выскочила в пустынный сейчас зал и с облегчением отметила, что грозного стража нигде не видно. Наверное, воспользовавшись передышкой, он отправился подкрепиться в находившееся на том же этаже кафе. Прохлада облицованных мрамором стен, прекрасные лица на барельефах, а главное – одиночество успокоили и почти утешили Риту. Девушка задумчиво пробралась в их с Надей любимый закуток за колонной. До окончания лекции было еще немало времени, и Рита принялась разглядывать прохожих на улице. Вот от потока ярко сверкавших на солнце лаком и никелем машин отделился джип, подъехал к университету и припарковался возле ограды. «А ведь это машина Джека», – узнала автомобиль Рита. Подтверждая догадку девушки, из джипа выбрался, по всей видимости, уже освобожденный из-под стражи его владелец; очевидно, опасаясь после недавней стычки попадаться на глаза охране, Джек юркнул за угол здания и скрылся из виду. Рита внутренне передернулась: приятель Ваниллы напомнил ей отвратительного, отъевшегося паука. Несколько минут ничто не нарушало тишины, но вот до слуха Риты донеслись осторожные шаги. Сначала девушка испуганно вздрогнула, полагая, что это возвращается на свой пост Дима, но тут же успокоилась, сообразив, что охранник не стал бы так осторожно красться! Вместо тревоги девушку охватило любопытство; приподнявшись на носки, Рита осторожно пододвинулась к краю колонны.

До Риты долетел шепот:

– Че за секретность? Не могла нормально встретиться? Или Ванилку боишься?

– Да иди ты! Никого я не боюсь. Просто папаня у меня совсем с катушек сошел. Это все из-за Ритки... Мобилу отобрал, представляешь? Хорошо, что у меня еще одна, прошлогодняя, завалялась. Вот я тебе записку и отправила!

– А что за срочность-то?

– Хочешь заработать?

– Сколько? – жадно уточнил противный голос Джека. Шура довольно захихикала:

– А что надо делать, не спрашиваешь? Молодец! Потому что для такого дела нам чистоплюи не нужны! Вот тут телефончик написала. Позвони, Матвей все тебе объяснит. Только смотри не проболтайся ему, что мы с тобой...

– Не боись, – хохотнул Джек. – Что я, не понимаю! Еще работенка сорвется... Ну куда ты?

– Мне пора, – шепнула Шура. – Папаня к нам с зубрилкой сторожа приставил. Настоящий псих!

«Ай да Шурка!» Не успела эта мысль промелькнуть у нее в голове, Рита вышла из своего укрытия. Но сестрицы уже не было, посреди зала одиноко стоял Джек, старательно переписывавший в память своего телефона цифры с бумажки, которую дала ему Шура. Почему-то Рита догадалась, что ничего доброго из очередной затеянной Шурой интриги не выйдет, и, подойдя к Джеку сзади, решительно потребовала:

– А ну отдай записку! И сотри там что успел ввести.

– Ой, кто здесь? – Джек испуганно обернулся, но, увидев Риту, сразу успокоился и нехорошо осклабился: – А-а, драчунья... Реванш хочешь взять?

– Отдай записку, отдай! – повторяя это, Рита мельком удивилась тому, как легко ее оставила привычная находчивость. Все, что смогла сделать доведенная до отчаяния девушка – это вцепиться в руку Джека в попытке вырвать злополучную бумажку. Молодой человек легко увернулся, и Рита оказалась в его объятиях.

– Ага, попалась! – торжествующе засмеялся Джек. – С тебя поцелуй. Будешь знать, как приставать к мужчинам!

Неизвестно откуда материализовавшийся Дима легко оторвал сразу сникшего Джека от Риты.

– Я что, я ничего... Она сама! Это все случайно вышло! – боком отходя в коридор, забормотал незадачливый плейбой.

– Имейте в виду, что я обо всем сообщу Геннадию Ивановичу, – равнодушным голосом предупредил Риту Дима.

Девушка не на шутку испугалась:

– Пожалуйста, не надо, прошу вас...

Наверное, на ее лице было написано такое глубокое отчаяние, что даже охранник сжалился и снизошел до объяснений:

– Вообще-то мне вас жалко. Но Геннадий Иванович платит не за жалость, а денежки мне ой как нужны. Так что пеняйте на себя. Раньше надо было думать, прежде чем свидания любовникам назначать.

– Он не... – возмущенно заговорила было Рита, но тут же замолчала. С какой стати она должна давать объяснения этому доморощенному терминатору? Вот если родители потребуют рассказать подробности происшествия, тогда другое дело...

Но Геннадий Иванович, услышав от Димы подробный доклад о происшедшем за день, не пожелал уточнять у Риты подробности. Он только строго отругал охранника за то, что тот не узнал имя предполагаемого любовника Риты. После того как Шерстнев с горьким торжеством объявил жене о новом преступлении ее любимицы, Зоя Петровна слегла в постель. Перепуганная Анна Осиповна хлопотала возле хозяйки; новая горничная, успевшая получить от Шуры хорошую трепку, уже написала заявление об уходе и теперь примачивала на кухне синяки, и никто не мог проследить, как Шура, точно змейка, выскользнула из своей спальни и направилась к сестре.

– Поняла, на что я способна? – с ходу заявила она.

– Не приписывай себе то, что произошло случайно, – устало откликнулась Рита.

– Ну, может, этот упырь поймал тебя, когда ты обжималась, случайно. А знаешь, для чего я Джека-то в университет вызвала?

– Ну?

– Матюша вот что придумал... Раз папаня решил не давать мне жить, мы его устраним!

– Ты с ума сошла?! – Рита не могла поверить своим ушам. Шура вызывающе захохотала:

– А что, ты папочке расскажешь?

– Шура! Скажи, что ты шутишь! Что значит – устранить? Не... убить же?

– Ну такую крайнюю меру мы пока не хотим применять, – с видом героини голливудского боевика изрекла Шура. – Но... Джек согласился помочь папаше улечься в больницу по крайней мере месяца на три! А пока он будет вылеживаться, мы успеем все провернуть!

– Что провернуть?

– Мы с Матвеем поженимся, поняла? Все равно поженимся, хоть бы вы все с ума сошли! Пусть папаня потом попробует лишить меня приданого! А пока мы не получим денежки, Матюшины кредиторы все равно согласятся подождать. Еще бы, ведь он женится на дочери самого Шерстнева! – приосанилась Шура.

– Какая же ты дура! – презрительно бросила Рита. – И дрянь!

– Но-но, не очень-то!

– Подлая дрянь!

– Уж какая есть, – надменно улыбнулась Шура. – А тебе не нравится? Между прочим, я решила и впредь так развлекаться. Буду приходить к тебе и рассказывать все, что мы придумаем с Матвеем. А ты, зубрилка, никуда не денешься – будешь слушать как миленькая и знать, что не сможешь нам помешать!

– Я сейчас же иду к папе!

Вслед Рите донесся насмешливый голос сестры:

– Флаг тебе в руки! Ты что, воображаешь, будто папаня с тобой разговаривать соизволит?

Действительно, когда Рита подлетела к запертой двери кабинета и принялась стучать – сначала деликатно, а потом, в отчаянии от того, что отец не желает ничего слышать, громко и ритмично, разозленный Шерстнев выскочил наружу как разбуженный охотниками от спячки медведь.

– Почему ты не в своей комнате? – зарычал он.

– Папа, я должна тебе сказать, что... – храбро заговорила Рита, но отец перебил: