– Деточка, прости, я невольно обидела тебя... Но что же мне делать, что делать! Шура окончательно отбилась от рук. Я ведь почему волнуюсь... А вдруг она поехала вовсе не на занятия? Где тогда ее искать?

– Если не вернется к вечеру, обратимся в милицию, – неловко заметила Рита; девушке подумалось, что утешать Надю легче, чем собственную мать, – привычней, что ли... «Мама с каждым днем стареет на десяток лет, превращается в издерганную, суетливую старуху. – Рита ощутила прилив возмущения. – Папа только говорит о том, что любит и жалеет ее, но в стремлении всегда настоять на своем он просто замучил маму! А негодная Шурка еще подливает масла в огонь!»

Про себя Рита решила, что отныне отбросит всякие условности и не будет упускать ни единой возможности указать сестре на ее недостатки, а то и помешать очередному зловредному озорству.

– Твой папа только кричит на Шуру да наказывает, – продолжала вздыхать мать. – Как он не понимает, что в результате девочка лишь еще больше отдаляется от нас! Нет, надо найти причину ее поведения...

«Сказать маме или не сказать, что я думаю о разладе в нашей семье?» – мучительно напряглась Рита, но ни к какому решению прийти не успела: кто-то энергично позвонил во входную дверь.

– Слава богу, вот и она! – обогнав показавшуюся было из коридора Анну Осиповну, Зоя метнулась к двери и торопливо открыла ее. Однако радостные возгласы тут же умолкли: вместо ожидаемой Александры на пороге стояла Наташа Моткова.

– Здравствуй, Наташенька, проходи, – нашла в себе силы любезно улыбнуться непрошеной гостье Зоя; Моткова не чинясь проследовала в гостиную и без приглашения развалилась на диване, вульгарно расставив стройные ножки.

– А вы, я вижу, не собираетесь на юбилей к Степановне-то, – словно продолжая начатый разговор, завела Наталья.

– Нет, отчего же. – Зоя опустилась в кресло напротив гостьи; Рита присела на пухлую кожаную ручку и по-детски прижалась к материнскому плечу. Это непроизвольное движение вызвало у Мотковой злую, понимающую усмешку, подметив которую Рита напряглась, словно готовый к бою сокол. «У этой Наташки просто талант – заявляться не вовремя! Ишь ухмыляется! Небось принесла очередную гадкую сплетню! Господи, неужели что-нибудь насчет Шурки?.. Ну пусть только попробует огорчить маму, уж я ей покажу!» – сердито подумала Рита.

– Конечно, Степановна у нас дама со странностями, – непринужденно несла между тем свое Моткова. – Однако, надо признать, и со средствами тоже! – молодая женщина посмеялась собственной шутке, однако ни Зоя, ни Рита не поддержали ее. – Так что получить от нее приглашение на прием могут только респектабельные люди! – закончила Наташа, с вызовом поглядывая на соседок.

– Вполне с тобой согласна, – хладнокровно отпарировала Зоя. – Именно поэтому Зинаида Степановна и пригласила нас самых первых, еще рано утром. И не по телефону, а лично!

Ехидное торжество Мотковой несколько увяло, на холеном личике отразилось недовольство; однако его тут же сменило непритворное оживление – Наташе явно не терпелось выложить очередную дурно пахнувшую сенсацию.

– А праздника-то и не будет!

– Что-то случилось? – невольно вырвалось у Зои; по этому возгласу матери Рита догадалась, что беспокойство за младшую дочь окрашивает для Зои весь мир в тревожные тона.

– Еще как случилось! – с наслаждением выговорила Наталья, точно сообщала невесть какую приятную новость. – Произошла настоящая трагедия!

«Наверное, Потемкин или Разумовский снова объелись вырезкой и кого-нибудь из них стошнило», – промелькнула в уме девушки ироническая мысль, однако Рита не успела высказать ее вслух, потому что Моткова драматическим тоном продолжила:

– Вы ведь знаете, что у Степановны есть специальная горничная для ухода за кошаками?

– Что-то такое слышала... – неопределенно отозвалась Зоя.

– Так вот, представьте себе, она оказалась настоящим чудовищем! А Степановна-то еще хвасталась: мол, с высшим образованием, окончила биологический факультет МГУ... Лично я никогда не понимала, как можно доверять своих любимцев человеку со стороны! Пусть лучше без высшего образования, зато ответственный, любящий животных...

– Наташа, ты так и не сказала нам, что произошло! – не вытерпела Рита.

– Ах, господи, да я даже и не знаю, как рассказывать о таком в присутствии молодой девушки! Ну хорошо. Оказалось, что эта мерзавка...

– Горничная, что ли? – уточнила Рита.

– А как ее еще можно назвать после всего?.. Она крутила роман с кем-то из служащих гаража! Принимала своего Ромео прямо в комнате, где Степановна поселила ее вместе с кошаками! И вот... бедный Орлов... подавился брошенным под шкаф презервативом и... умер!

– Как – умер! – услышанное не укладывалось в голове. – Совсем? – глупо, по-детски, уточнила Рита.

– Что ты за ребенок! Конечно, совсем, – радостно подтвердила Моткова. – То есть, когда он начал давиться, девица засуетилась, вызвала ветеринара... Но этим коновалам совершенно безразличны животные! Лишь бы деньги брать! Представляете, явился, когда было уже поздно, повозился для вида, а потом потребовал оплатить ему вызов!

– Бедная Зинаида Степановна! – Разумеется, судьба кота огорчила Риту, но все-таки он не был человеком; девушка гораздо больше сострадала его несчастной хозяйке.

– И не говори, – откликнулась Наталья. – Не представляю, как она это перенесет... И представь, самое ужасное, что милиционер сказал, будто горничная отделается всего несколькими годами условного заключения! А если возместит стоимость ущерба – ей и вовсе все сойдет с рук!

– Ущерба? – не поняла Рита.

– Ну да, ведь для Степановны ее кошаки – дети... А в глазах закона они движимое имущество. Возмутительно! – разрумянившись от удовольствия, повествовала Моткова. – А в довершение всего этот милиционер разговаривал так фамильярно, так грубо... Буквально требовал, чтобы Степановна «не портила жизнь», как он выразился, этой развратнице, этой... этой убийце! Ну конечно, им лишь бы дело не заводить, не утруждать себя работой лишний раз...

– По-моему, Зинаида Степановна сама кое в чем виновата, – заметила Рита. – Ну почему она не позволяла этой своей горничной покидать дом даже в выходные? И вообще, заставлять человека спать в одной комнате с животными – как-то неэтично, что ли... Вот если бы наш тренер по верховой езде приказал конюхам спать в стойлах... Ты бы согласилась с этим?

– Возмутительное безобразие! – решительно высказалась Зоя. – Разумеется, Зинаида Степановна была неправа, когда лишила горничную выходных! Нельзя требовать от людей хорошей работы – и при этом относится к ним как к неодушевленной бытовой технике! Не ожидала я такого от Зинаиды Степановны!

– Я, конечно, не одобряю жестокого обращения с кем бы то ни было... – сбавила тон Моткова. – Но, в конце концов, эту девицу ведь никто не заставлял работать у Степановны! Не нравится – уходи, а превращать свои обязанности в фарс... Вы бы, Зоя Петровна, лучше подумали о том, каково пришлось старухе! Да еще управляющий домом смешал ее с грязью... – Наталья гаденько засмеялась, очевидно довольная потоком бед, обрушившихся на кошатницу.

– Что?! – Зоя явно не верила своим ушам.

– Да! Степановна-то захотела похоронить Орлова прямо во дворе, в зоне насаждений... А управляющий ей совершенно правильно возразил, что нормальным жильцам будет неприятно проходить мимо могилы драного кота!

– В жизни не поверю, что Борис Константинович мог разговаривать с кем бы то ни было так неуважительно! – В добрых глазах Зои появились решительность и жесткость, голос стал неприязненным. – Ты, Наташа, как всегда, преувеличиваешь. И, как всегда, в худшую сторону!

– Я просто объективна, – надулась Моткова.

– Я не вижу в тебе сочувствия ни к погибшему животному, ни к этой горничной... Пусть она и виновата, пусть! Но что же ты хочешь – чтобы несчастную девчонку сровняли с землей за ее небрежность?! – Зоя раскраснелась от гнева, который даже не пыталась скрыть. – И прости меня, Наташа, Зинаида Степановна, – подчеркнула Зоя полное имя соседки, – ничем не заслужила твоего презрительного отношения к ней! Дай бог, чтобы тебе никогда не пришлось испытать, как тяжела одинокая старость... «Кошаки»! Не кошаки, а кошечки, единственная отрада Зинаиды Степановны.