"Я им рассказывала... чтобы они перестали. Рассказала про Борисова. Им это было нужно... Потом пришёл старик. Он меня не мучил. Гладил по голове и делал укольчики. Сделай мне укольчик, милый, мне очень больно. Я умираю... Спасибо. Мне хорошо. Я должна рассказать, а ты всё расскажешь нашим... они тебе заплатят. Слышишь? Заплатят. Тот старик. Я боялась. Больше, чем этих с железом. Что-то в нём было такое... Он спрашивал про Аркадия. Как я его любила. Почему его сдала. Спросил про деньги. Что я сделала это за деньги. Я сказала, что у Аркаши есть вещь, которая стоит очень большие деньги... Сделай укольчик, миленький. Как тебя зовут? Франсуа? Хорошее имя... у нас с тобой могло бы получиться... Я, кажется, всё... прощай... Я ещё жива? Деньги. Я говорила? Скажи нашим: у Аркадия есть бумаги Эренбурга. Они в России. Аркадий знает, где, но не может достать. Не знаю почему. Это стоит несколько сотен... сотен... сотен миллионов. Или миллиардов. У меня в голове всё путается. Сделай мне укольчик. Мне очень плохо, очень. Что они со мной делали, ублюдки... Аркадий бежал вместе с Эренбургом. Допросите Аркадия. Он всё расскажет. Он мне рассказывал про это, но я уже всё... Солнце в окне. Они меня буквально на секунду упустили, на секунду упустили... я успела. Головой вперёд, как в воду. Я занималась гимнастикой и плаванием, я могла... Укольчик... Свяжись с АМАН, они тебе заплатят. Слышишь, ты, свяжись с АМАН. Скажи им про бумаги! Аркадий знает, где они. Он мне говорил... много раз. Что мы когда-нибудь будем богатыми, очень богатыми. Сделай мне укольчик. Ну почему ты мне не делаешь укольчик, мне же больно, больно! Сохрани тело... в холодильник положи, я не знаю как. Ужасно. Я не смогу иметь детей? Жить. Жарко. Апельсины... Почему у вас кофе без пенки? Я плюнула в кофе. Я не буду ничего подписывать. Зачем вы меня скатертью накрыли? Я пьяная? Я жива?"

Власов молча положил бумагу во внутренний карман.

- Последние слова - предсмертный бред, - зачем-то сказала Эстер. - Гранель сохранил тело в холодильнике морга, так что амановцы успели его забрать и опознать. Да, это была Дина Рубинчик... Потом они нашли ту квартиру, где её пытали. Четырнадцатый этаж. Она не должна была остаться в живых, но, когда падала, зацепилась за провода, это смягчило падение... Как бы то ни было, мы получили информацию. Потом обработали протоколы допросов Борисова. Оказывается, несколько раз они почти вышли на эту тему. Но шлимазл, который вёл допрос, пропустил всё мимо ушей... а ведь Борисов почти раскололся.

- Мне нехорошо тут сидеть, ничего не кушать и молчать как пень, - вклинилась старуха Берта. - У меня болят мои макес...

Эстер подошла к старухе, взяла её за подбородок, повернула к себе и пошевелила губами.

Берта пробормотала что-то на своём жутком жаргоне, и снова повернулась спиной к говорящим.

За это время Власов собрался с мыслями.

- Что такое "бумаги Эренбурга"? - задал он первый вопрос.

- Мы с трудом накопали кое-какую информацию об этом. Был такой Илья Эренбург, большевистский преступник. В России его искали очень тщательно. Судя по некоторым данным, он бежал - примерно в то же самое время, что и Борисов. Ходит легенда о том, что Эренбург обладал некими сведениями о захоронении сокровищ, спрятанных большевиками...

- А, "золото партии", - разочарованно сказал Фридрих. - Этим разговорам уже полвека. Такая же легенда, как сокровища Тевтонского Ордена. И, конечно, у этого Эренбурга были карты с указанием мест, где зарыты клады, не так ли?

- Не всё так просто. Во-первых, большевики и в самом деле спрятали в России большие ценности, и не все они найдены. Во-вторых, темой бумаг Эренбурга занимались достаточно серьёзно, в том числе и у нас. Это не совсем сказки. За этим скрывается какая-то реальность...

- Тогда почему этот Борисов не воспользовался этими бумагами? Клад с золотыми слитками или картинами времён Возрождения реализовать трудно, но возможно... особенно в России.

- Здесь могут быть варианты. Бумаги могли быть зашифрованы, а шифр - утерян, либо же находиться у другого человека... В конце концов, это неважно. Меня мало интересуют эти бумаги как таковые. Меня интересует Зайн. Который, судя по всему, допрашивал Дину. И который ей поверил. Ну, во всяком случае, поверил настолько, чтобы, оказавшись в России, заглянуть на огонёк к своему старому другу Кафу.

Власов немного поразмыслил.

- Да, это с его стороны логично. Даже если никаких бумаг не было, он ничего не теряет. А если они есть...

- То он их разыщет, - заключила Эстер. - И, похоже, ищет их не он один... А теперь пора послушать Берту, у неё тоже есть кое-что интересное.

Она подошла к старухе и бесцеремонно встряхнула её за плечи. По тому, как старуха дёрнулась всем телом, Власов понял, что она успела задремать на своём пуфике.

- Ну вы таки хамло! - заявила она, подсаживаясь к столику. - Я отсидела свой тухес, пока вы тута разговаривали как голубки. Я устала и хочу свой кофе. Фира, сделай таки мне нормальный человеческий кофе, или я щас умру прям в этом месте!

Эстер молча встала, завернулась в халат и ушла.

- Хорошая девочка, хотя таки шикса, - констатировала Берта Соломоновна, нахально усаживаясь на место Эстер. - Но с её конторы у меня есть парносы.

- А как же ДГБ? - не удержался Фридрих.

- То наши дела, - отмахнулась Берта Соломоновна.

Появилась Эстер с подносом, на котором стоял небольшой кофейник. Власов невольно подумал, что в этом заведении, наверное, можно получить не только чай и кофе, если хорошенько попросить. Н-да, очень подозрительное место... Надо будет выяснить у Никонова, что это за лавочка и для каких целей она обычно используется...

Женщины обменялись несколькими словами на иврите, после чего старуха с видимым удовольствием забрала кофейник себе.

- Я так скажу, эта Галле, - заявила старуха, - приехала сюда за непонятно чем. Её та газета сюда её не посылала.

- Откуда вы знаете? - поинтересовался Фридрих.

- Я с ней разговаривала за жизнь, - объяснила Берта. - Она сказала мне, что приехала сама. То есть немножечко от газеты, но больше сама. Её не хотели посылать сюда.

- Почему? - Власов напрягся.

- Потому что она глупая женщина и пишет глупые статьи, - отрезала Берта.

Фридрих мысленно согласился с такой оценкой.

- А потому её никуда не посылают. Она только всё портит. Так все думают. Но она так не думает. Она считает, что может писать хорошо, если она попадёт на что-то очень важное. Чтобы написать первой. Понимаете?

Власов поразмыслил.

- Вы хотите сказать, что в Москве должно случиться что-то важное? Такое, что заинтересует её газету?

- Да. Она давно такое искала. Она сказала мне, что слушала разговоры в редакции. Давно слушала. Чтобы узнать про такие вещи. Даже ходила стоять под дверью, когда там разговаривали. Как некрасиво, фуй!

Фридриха искренне позабавило это "фуй" из уст старой доносчицы.

- Она мне сказала, что узнала какую-то важную вещь. Что в Москве будет чегой-то особенного. Это в секрете, а потом всё откроется.

- Что именно?

- Она не знает точно, - вздохнула старуха. - Что-то политичное. Большие люди, про которых пишут серьёзные газеты. Большие люди - большие дела. На это хотели послать другого человека. Но Галле успела сюда раньше. И ещё: она очень ругалась по телефону против своих людей.

- Берта Соломоновна, - включилась в разговор Эстер, - любезно предоставила нам записи некоторых телефонных разговоров фрау Галле с представителем "Либерализирунг" в Москве. Я могу предоставить вам распечатку этого разговора... впрочем, вы можете получить платтендат с текстом непосредственно от вашего начальства. Вкратце: разговор шёл на повышенных тонах. Фактически, представитель её газеты прямо обвинял её в том, что она прилетела в Москву самовольно. И, похоже, сорвала чьи-то планы. У нас сложилось впечатление, что сюда собирались посылать кого-то другого. Она вам ничего об этом не говорила?