- Нет, всё ещё плохо, - безапелляционно заявила женщина. - Я иногда забываю слова. Я полиглот, но некоторые слова я иногда забываю. Но тот клуц из АМАН, что допрашивал Борисова, знал русский ещё хуже меня. Тогда бы он понял... - она замолчала.

- Что именно? - Фридрих опять почувствовал, что ноги затекают.

- Давайте так. Вы мне расскажете, что успели накопать. А потом я вам отвечу на вопросы. И расскажу то, чего вы не знаете... Да, - добавила она, уловив колебания Власова, - ваше руководство не удосужилось проинформировать нас, что Зайн в России. Хотя могло бы, учитывая опыт прошлого сотрудничества... Но теперь какие-то полномочия у вас есть? Иначе вы бы не пришли сюда. Я, в свою очередь, получила от своего руководства все полномочия. Можете считать, что инициатива контакта исходит от нас, если вам так проще. В конце концов, это в общих интересах. Ну что, перейдем, наконец, к делу, как вы сказали?

- Хорошо, - кивнул Власов. Напутствие Мюллера оказалось кстати.

Далее последовало то, что Фридрих не мог назвать иначе как допросом - быстрым и профессиональным. Вопросы сыпались один за другим - иногда логичные, иногда совсем непонятные. Фридрих старался отвечать честно и точно, выполняя свою часть соглашения - даже когда вопросы не касались непосредственно Зайна. В частности, Эстер заинтересовалась последней добычей Власова - розовым целленхёрером с записью разговора со Спаде.

- Зайн легко снюхивается с наркоторговцами, - объяснила она. - Этот Спаде вполне может быть связан с некоторыми его делами. Хотя, насколько мне известно, Спаде юдофоб... Хоть что-то в нём осталось нормального, да? Вы ведь так подумали? - израильтянка сделала вид, что шутит, но в глазах блеснула злость.

- У него не было никаких причин быть ещё и юдофилом, - возразил Власов. - Хотя и ярко выраженным юдофобом - тоже.

- Нет, он тяжёлый юдофоб. Однако, если дела идут скверно, можно связаться хоь с чёртом, не говоря уже о юде-террористе...

- Не думаю, что между ними есть связь, - заметил Власов. - Всё, что могло бы связывать эти две фигуры - тема наркотиков. Точнее, штрик. Но Спаде, насколько я знаю, не занимается штриком.

- Не всё так просто. Берта потом вам расскажет кое-что, - туманно заметила Эстер. - Но сначала я вам хочу кое-что рассказать. Кажется, я поняла, почему Зайн убил Борисова.

- Вы уверены?.. - начал было Фридрих, но женщина махнула рукой.

- Не притворяйтесь. И вы, и я - мы оба знаем, кто его убил. И как.

- Я примерно представляю себе "как"... - начал было Власов.

- А я знаю точно. Я работала со штриком. Скорее всего, - офицер Шляйм опять показала зубы, - Зайн просто отдал ему приказ. Допустим, вывел на крышу, а потом... ну, скажем... велел прочесть длинное стихотворение и после этого спрыгнуть вниз. Даже не так: просто закрыть глаза и пойти вперёд. Подштрикованный человек исполняет такие команды безропотно. А за то время, пока тот читал стихи, Зайн успел скрыться.

- Но почему он в таком случае не приказал ему, скажем, вскрыть себе вены в ванной? - заинтересовался Фридрих. - Тогда бы тело нашли гораздо позже.

- Нет, это могло бы не сработать. Во-первых, человек, даже под препаратами, всё-таки не может убить себя. Такие приказы обычно не срабатывают. Конечно, он мог уложить его в ванну и вскрыть ему вены. Но для того, чтобы жертва вела себя смирно, нужно слишком много наркотика. Он захлебнулся бы в воде. Так или иначе, это было бы обычным убийством. А Зайн не мог убить Борисова.

- Почему? - осведомился Власов.

- Борисов когда-то принадлежал к личной организации Зайна, так называемой Бригаде... Он носил кличку Каф. Это такая буква нашего алфавита. Эти люди были связаны между собой... очень тесно, - последние слова женщина выговорила с видимым усилием, как будто признавалась в чём-то неприятном. - И Зайн когда-то обещал всем своим соратникам, что он никогда сам не пожертвует жизнью любого из них, даже если это будет необходимо для дела. А Зайн всегда исполняет свои обещания. Ну, то есть по-своему исполняет.

Власов задумчиво кивнул.

- Но дело не только в этом. Зайн мстителен, но не настолько, чтобы рисковать своей миссией здесь ради какого-то Борисова. У него был другой интерес. Практический. Я уверена, что он не просто убил его. Он его допрашивал.

- И что же такого мог знать этот Борисов? - Власову захотелось попросить ещё чая, но он понимал, что сейчас не время.

- Не знал. А имел, - поправила его Эстер. - Я прочла все протоколы допросов этого человека. Борисов просидел в тюрьме шесть лет, и его допрашивали постоянно, практически каждый день. Из него вытащили очень много всего. Но кое-что они всё-таки упустили. Просто не придали значения некоторым его оговоркам и околичностям. Потому что они интересовались только его работой на Визенталя и прочими такими вещами. Потом мы стали разбираться, но было уже поздно. Мы - это МОССАД, - сочла нужным добавить она. - Так вот, Борисов был замешан в одной старой истории. Когда он был ещё в России, до эмиграции... Точнее сказать, до бегства. Так вот, он бежал не один. И этот второй человек оставил в России какую-то вещь. Очень ценную. И представляющую интерес для Зайна лично.

- Откуда вы всё это знаете? - спросил Фридрих.

- Частично - из протоколов допросов. Но мы занялись этими протоколами позже... Давайте я расскажу всё с начала. Недавно с нами связался некий Франсуа Гранель, француз, санитар из парижского госпиталя. Он хотел продать нам информацию. Точнее, не нам, а амановцам, потому что связался он с ними... Но вели это дело всё-таки мы. По итогам есть отчёт, но он на иврите. Расскажу главное. Гранель сообщил нам, что в их клинику попала женщина. Она выбросилась из окна. Кроме множественных переломов и травм внутренних органов, на её теле нашли резаные раны, ожоги... над ней кто-то хорошо поработал. Поскольку у неё не было медицинского полиса, её отправили в дешёвый муниципальный госпиталь. Она была очень плоха, вытащить её не удалось. Гранель был единственным, кто оставался с ней в палате до конца. Так вот, незадолго до смерти она пришла в сознание и успела кое-что рассказать. Нам повезло: Гранель имел при себе маленький магнитофон... как же это по-английски?.. плеер, да. Он любил слушать музыку через наушники. Так вот, женщина говорила странные вещи, и он решил это записать. Он потратил на это кассету с записью своей любимой музыки, - усмехнулась она.

- Наверное, что-нибудь негритянское, - не удержался Власов. - И что она сказала?

- Вот расшифровка, - Эстер извлекла из рукава тоненький листок бумаги. - Умирая, она говорила на дойче... Читайте, вы всё поймёте.

Власов осторожно взял бумажку за кончики. Мелкий шрифт друкера плохо читался в полутьме.

"... дадут денег. Послушай, это очень важно. Я умираю... Тебе дадут денег... укольчик, сделай ещё укольчик. Как тебя зовут? Я умираю. Сделай ещё укольчик, мне очень больно! Я должна сказать. Я должна рассказать. Я дура. Они меня взяли в том кафе... Сделай мне укол, мне так больно! Я вру. Я сама пошла к тому мужику. Он меня снял в том кафе. Я думала, он... Визенталевцы. Они меня пытали. Калёным железом. Электроды засовывали туда... Ублюдки. Сделай ещё укольчик. Меня звали Дина. Дина. Красивое имя, правда?"

- Впоследствии мы установили личность убитой, - прервала чтение израильтянка. Это была некая Дина Рубинчик, гражданка Республики Израиль. Непрофессионалка, но сотрудничала с АМАН на коммерческой основе. В своё время работала по одному террористу из зайновской бригады...

- Любовница Борисова, которая уговорила его уехать в Израиль? - сообразил Власов.

- Да, она самая, - кивнула Эстер. - За что и поплатилась. Её сцапали визенталевцы.

- Интересно, как они на неё вышли, - пробормотал Фридрих.

- Думаю, она особенно не скрывалась. И наверняка кому-то что-то рассказывала. Непрофессионалы глупы и болтливы, - женщина чуть наклонилась вперёд, тень упала на лицо, и она снова стала похожа на молодую китаянку. - В общем, её взяли в Париже. Долго пытали. Наверное, даже не столько ради каких-то сведений, сколько для того, чтобы просто помучить. Видимо, она пыталась как-то заинтересовать своих палачей, что-то им рассказать - хотя бы для того, чтобы выиграть время. Впрочем, это уже мои догадки... Читайте дальше, не буду вас отвлекать.