Радист Хансен, возившийся с портативной рацией, обернулся:

— Связь есть! «Фэрчайльд» вернулся на базу…

23 марта Смит снова опустился в горном лагере.

— Влезайте! — весело крикнул пилот. — Следующий поезд отходит через шесть месяцев…

— Летим! — сказал Гулд. — Теперь мы долго будем лишены этого удовольствия… Выкладывайте, Смит, — что нового на базе?

— Готовят зимнюю квартиру для самолетов — роют глубокие гнезда в снегу…

К зиме Китовая бухта опустела. Перекочевали в более теплые края тюлени, пингвины Адели и другие птицы. Лишь изредка попадались буревестники и гордые своим одиночеством королевские пингвины. Охотники успели заготовить более пятидесяти тонн тюленины для собачьих упряжек; впрочем, и люди, за редким исключением, с удовольствием питались превосходными блюдами, приготовленными из тюленьего мяса.

— Мы жители Антарктики по крайней мере на восемь месяцев, хотим мы этого или нет, — сказал как-то за обедом Бёрд. — Все современные средства, которыми располагает мир, не смогут освободить из этого плена ни одного человека…

Зима отличалась постоянством морозов — термометр показывал минус 40–45°, а при этом нередко возникал густой туман. В середине июня зимовщики дважды наблюдали редкое явление: шел настоящий дождь; капли, падавшие на здания и тросы радиомачт, превращались в льдинки и украшали лагерь причудливой бахромой. Июль начался 50-градусным морозом. Ясные дни чередовались со свирепой пургой, скорость ветра достигала 140 километров в час. 28 июля термометры показали минус 60°

Метеоролог Уильям Хейнес вывесил таблицу: «Очень ли холодно в Антарктиде?» В Маленькой Америке было 114 дней с температурой-не выше 40° мороза, 62 дня — не выше 45°, 33 дня — не выше 50 и три дня — не выше минус 57°. Однажды в течение двадцати часов температура совершила скачок с минус 45 до минус 9°. При 45-градусном морозе керосиновые лампы гасли, замерзало горючее, изоляционная лента на телефонных проводах становилась хрупкой и легко ломалась. Кинопленка не выдерживала температуру даже минус 35° и рвалась. При полном штиле прогулка в 45-градусный мороз была вполне терпима, а иным доставляла удовольствие, но даже слабый ветер причинял людям страдания.

22 августа появилось солнце. Пережив зиму, Бёрд записал в дневник: «Достаточно одежды, чтобы не мерзнуть, достаточно еды, чтобы не голодать, и кое-какая незатейливая пища для ума — вот и всё, что требуется в Антарктике». Говоря о «незатейливой пище для ума», он, надо полагать, имел в виду десятки кинофильмов, лекции ученых, богатую библиотеку, обилие патефонных пластинок, специальные радиопередачи из Новой Зеландии, переговоры с близкими по радиотелеграфу и многое другое, что скрашивало будни полярной ночи. Кто из прежних полярных путешественников располагал всем этим? Сознание долга перед отечеством и наукой, задушевные беседы с друзьями, книги из судовой библиотеки — вот что помогало Колумбам Антарктиды перенести неимоверные тяготы и смертельные опасности похода «Востока» и «Мирного». У Скотта и Шеклтона на острове Росса имелся, кроме книг, граммофон с неуклюжей трубой, возбуждавший острое любопытство пингвинов… Нет, Ричард Бёрд, конечно, перескромничал. Но он верно подчеркнул, что всякий поход в Антарктике связан с величайшими трудностями. «Это, увы, подтверждается неописуемыми страданиями и гибелью многих прекрасных людей, нашедших свое последнее убежище на этом материке».

Весь сентябрь стояли сильные холода; температура ни разу не поднималась выше 20°, а в последний день месяца мороз достиг 53° и держался примерно на этом уровне несколько суток. Пилоты снаряжали «Форд» в полет к Южному полюсу. Расчеты показали, что горючего на рейс в оба конца нехватит.

В середине октября на юг отправился вспомогательный отряд с собачьими упряжками, чтобы создать четыре склада-базы для геологической партии профессора Гулда; последний склад заложили почти у 82-й параллели. Отправленный следом вездеход выбыл из строя в 130 километрах от Маленькой Америки и остался в снегах шельфового ледника Росса.

В начале ноября ушли геологи, а спустя две недели пилоты Смит и Джун, Бёрд и специалист по аэрофотосъемке Мак-Кинлей вылетели на «Форде», намереваясь организовать склад горючего у 85-й параллели. Самолет носил имя Флойда Беннета, пилотировавшего машину, на которой Бёрд летал в центр Арктики; пилот погиб в 1927 году.

«Флойд Беннет» пронесся над зоной трещин, столь грозных для пеших партий, недавно миновавших этот район, и на подходе к 82-й параллели нагнал отряд геологов. Они впряглись в сани, помогая упряжкам тащить тяжелый груз.

— Там, должно быть, очень холодно, они идут с поднятыми капюшонами и не слышат моторов, — прокричал Мак-Кинлей.

Смит заложил крутой вираж и снизился до ста метров. Люди внизу разогнули спины и подняли головы. Какой контраст между старым и новым способами передвижения!.. Сбросив геологам пакет с письмами и кое-какое снаряжение, Смит полетел дальше на юг.

Впереди показалась странная горная цепь. Вершины ясно выделялись, но ниже они внезапно исчезали, становясь невидимыми. «Можно подумать, что чудак-архитектор начал строить сверху, но не довел работу до конца и больше к ней не возвращался», — написал Мак-Кинлею начальник экспедиции. Эти горы располагались между хребтом, открытым Амундсеном, и цепью, обнаруженной Скоттом с Бирдморского ледника.

Впервые взорам человека предстали во всем величии возвышенности Центральной Антарктиды. На горизонте поднимались горы королевы Мод с редкими темными пятнами склонов. Вот первая четырехкилометровая громада… Дальше — не уступающая ей в высоте гора Фритьофа Нансена… Смит уверенно посадил машину на леднике, названном Амундсеном именем дочери Фритьофа Нансена — Лив.

Определив по солнцу свое место, исследователи уложили бидоны с горючим и ящики с продовольствием, а сверху завалили их снежными глыбами. Мак-Кинлей неторопливо отмечал на карте: «База горючего», «Гора Фишера»… Моторы, работавшие на малых оборотах, весело гудели. Взглянув на бензиномер, Смит не выдержал:

— Будет вам любоваться ландшафтами, пора лететь!

«Флойд Беннет» направился к востоку. Мак-Кинлей снова включил съемочную камеру, фотографируя профиль горной цепи королевы Мод. Внизу всё ещё тянулась волнистая поверхность шельфового ледника Росса. Бёрд знаками показал Мак-Кинлёю: восточный рубеж ледника расположен по крайней мере на полтораста километров дальше, чем предполагали…

Подошел встревоженный Джун:

— Горючее на исходе!

— Что такое?! Его должно хватить ещё на семь летных часов!

Джун покачал головой и, сняв варежку, поднял кверху четыре пальца.

— Только на четыре часа, шеф. Очень большой расход…

Пилот повернул и проложил курс к Маленькой Америке. В 150 километрах от неё все три мотора заглохли.

— Бензин иссяк! — крикнул Джун.

Смит посадил машину. Радист быстро собрал аварийную рацию, чтобы передать SOS, но передатчик отказал. Было 8 часов вечера. Помрачневшие исследователи забрались в палатку. Если поднимется пурга, «Беннету» грозит участь «Фоккера», а в этой стране погода меняется внезапно. В 11 часов послышался гул самолета. «Фэрчайльд»! Балчен и Петерсон доставили почти полтонны бензина.

— Когда внезапно прервалась радиосвязь с «Беннетом», мы решили, что самолет на вынужденной посадке, — сказал рыжебородый норвежец. — Рассчитали примерное расстояние, ну и полетели сюда. Надеюсь, никто не возражает против полуночных гостей?..

Выгрузив бидоны с бензином, Балчен и Петерсон улетели

Мороз крепчал, поднялся ветер. Запустить моторы не удалось — обледенел стартер. Больше суток пробыли исследователи на шельфовом леднике Росса. Снова прилетел Балчен. Обе машины вернулись в Маленькую Америку.

Создавая на пути склады, геологическая партия Гулда к концу ноября прошла более 600 километров и находилась у 84-й параллели. Гулд радировал: «Тихо, прекрасная видимость, безоблачно». Отличный день выдался и в Маленькой Америке. Аэролог запустил несколько шаров-пилотов.