Скотт решил испробовать специальные лошадиные лыжи. Для эксперимента выбрали самую унылую лошадку, вполне оправдывавшую свою кличку «Скучный Уилли». Результат получился замечательный: Уилли преобразился, повеселел и стал легко расхаживать там, где прежде беспомощно барахтался в снегу. Даже заведомые консерваторы, высмеивавшие лошадиные лыжи, уверовали в это средство. Собачьи упряжки потеряли ещё один шанс.
Более тонны продовольствия, топлива, запасного снаряжения, фуража оставил отряд под широтой 79°29 . Чтобы сложить гурий, камней, конечно, не нашлось; двухметровый опознавательный знак соорудили из снежных кирпичей и ящиков. Это место назвали Лагерем одной тонны…
Налегке отряд быстро возвращался к зимовке. Уже недалеко было до острова Росса. В очередной этап двинулись около 10 часов вечера. Дорога плохо различалась в сумерках. Две упряжки бежали рядом. Впереди показалась неясная ледяная гряда. Внезапно средние собаки упряжки Скотта скрылись из глаз, и в ту же секунду исчезли пара за парой все остальные собаки… Трещина! Только Осман, сильнейший вожак, сумел удержаться у самого обрыва смерзшегося снега. Сани застряли на остатках провалившегося «моста». Повисшие между ними и Османом животные жалобно выли. Две собаки, выскочив из сбруи, упали на следующий мост и едва виднелись в глубине.
Первым делом надо было освободить Османа от стянувшей его шею веревки. Несчастный пес задыхался и хрипел. Начальник экспедиции сорвал ремни со спального мешка, оттянул ими веревку и разрезал хомутик вожака. Спасен! «Альпийскую веревку!» — крикнул Скотт. Сани поставили поперек трещины. Мирз немного спустился и прикрепил конец веревки к постромкам. Собак пару за парой вытащили наверх. Оставались последние две — на нижнем мосту, метрах в двадцати от поверхности. Хватит ли длины веревки?.. Да, с избытком! Сделав на ней петлю, Скотт спустился в трещину… «Ну, не скулите, будете живы!..» Людям казалось, что спасательная операция заняла какой-нибудь десяток минут, а она продолжалась почти полтора часа.
Наутро отряд подошел к Безопасному лагерю — близ зимовки. Тяжелая ноша легла в этот день на сердце Роберта Скотта.
— Есть новости, не очень приятные, — глухо проговорил доктор Аткинсон, встретивший отряд. — «Терра Нова» вернулась две недели назад. Лейтенанту Кэмпбеллу не удалось высадиться на Земле Эдуарда… У них была встреча… Впрочем, вот вам от Кэмпбелла…
— Какая встреча? — удивился начальник экспедиции, развертывая письмо лейтенанта.
Ровные строчки неожиданного послания запрыгали перед глазами Скотта. Всю свою волю напрягал он, чтобы достойно перенести внезапный удар и внешне оставаться спокойным…
Руал Амундсен в бухте Китовой, на окраине Ледяного барьера! Руал Амундсен — герой Северо-западного прохода! Неутомимый исследователь, у которого опыт полярных путешествий не уступает личному мужеству, а энергия и целеустремленность смогут противостоять всем козням антарктической природы… Но почему он очутился здесь, когда совсем ещё недавно пресса была полна сообщениями о предстоящем дрейфе Амундсена через Северный полюс? Почему он направился сюда?..
Его план итти с упряжками великолепен! У него девяносто семь собак — по крайней мере втрое больше… Кто бы подумал, что можно благополучно доставить к Барьеру столько собак!.. И норвежцы на целый градус южнее — на сто с лишним километров ближе к полюсу! А, главное, с упряжками можно выступить в путь раньше, чем с лошадьми… Да, план Амундсена серьезная угроза!
Вот так судьба преподносит горькие сюрпризы… Он, Роберт Скотт, готовился к борьбе со стихиями, а его вынуждают к соперничеству с неожиданным претендентом на славу завоевания Южного полюса. Как претят ему эти гонки, этот антарктический гандикап… Будь здесь ретивый газетчик, он угостил бы публику хлестким анонсом: «Амундсен получает шестьдесят миль фора!..»
Лицо Скотта приняло усталое выражение. Доктор Уилсон взял его за локоть.
— Идем в палатку, Роберт, чай согрет.
— Какая невероятная случайность! Ведь не зайди «Терра Нова» в Китовую бухту, мы пребывали бы в полном неведении…
— Возможно, так было бы даже лучше, — с сомнением проговорил Уилсон.
— Ясно одно: пуститься с ним вперегонки расстроило бы все наши планы. Ведь не за этим мы пришли сюда!
— У меня и мысли не было, что появление норвежцев может повредить исследованиям.
— Боюсь только, что экспедиция наша много потеряет в глазах публики, — к этому надо приготовиться, Эдвард!.. Хотя в конечном счете важно то, что будет сделано, а не людская хвала…
Вечером Скотт записал: «22 февраля… Всего разумнее и корректнее будет и далее поступать так, как намечено мною, — будто и не было вовсе этого сообщения; итти своим путем и трудиться по мере, сил, не выказывая ни страха, ни смущения…»
О многих замечательных открытиях, трогательных эпизодах и драматических событиях последующих тринадцати месяцев поведал капитан Скотт на страницах своего дневника. Но лишь один раз за всё это время упомянул он о своём сопернике, да и то мимоходом, — 4 декабря, в лагере «Бездна уныния»… А потом опять словно позабыл о нём — вплоть до рокового дня 16 января, когда судьба нанесла Скотту новый удар, непоправимый и сокрушительный.
Неукротимый норвежец
«Человеческая воля и человеческий ум победили силы и власть природы… Не сказка о давно прошедших временах, а победа живого над застывшим царством смерти… Пусть никто не является с разговорами о счастье, о благоприятном стечении обстоятельств. Счастье Амундсена — это счастье сильного, счастье мудрой предусмотрительности…» Так в мае 1913 года писал Фритьоф Нансен о подвиге человека, которому давно уже передал эстафету выдающихся полярных путешествий.
Много лет прошло с тех пор, как юный норвежец Руал Амундсен впервые увидел великого арктического исследователя, своего соотечественника. Затерянный в многочисленной толпе, стройный и мускулистый 17-летний юноша не сводил восторженного взора с Фритьофа Нансена, громко возглашая «ура!» Это было в 1889 году: норвежская столица Христиания чествовала Нансена, пересекшего на лыжах страну ледников — Гренландию.
Ещё подростком Руал Амундсен с упоением погрузился в книги об отважных полярных походах, путешествиях в ледовые моря. Пылкие мечты уносили его в загадочный мир: он в штурманской рубке корабля, пробивающегося среди ледяных полей, он открывает тайны неисследованных стран, достигает Северного полюса!.. Да-да, так должно быть, это сбудется!..
В семнадцать лет он отличный лыжник, конькобежец и пловец, мастерски управляет парусной шлюпкой, а его физическое сложение восхищает бывалых спортсменов. И у него достаточно воли, упорства, энергии, чтобы справиться с любыми трудностями, которые, несомненно, встретятся на пути. Он не боится препятствий — чем сложнее они, тем заманчивее борьба. Фритьоф Нансен — вот образец настоящего борца, героя!..
Двадцати двух лет Амундсен ушел в первое дальнее плавание. На путях из Северного Ледовитого океана к побережью Африки, из портов Испании и Англии в Канаду и Мексику проходила жизнь молодого моряка. Получив звание штурмана дальнего плавания, он продвинулся к желанной цели. В 1897 году Амундсен ушел в Антарктику на судне «Бельжика» с экспедицией лейтенанта Жерлаша. Ледовый плен, тринадцатимесячная вынужденная зимовка, мучительная цынга многому научили Амундсена, вооружили его опытом.
Орленок вырос, обрел сильные крылья, познал радость борьбы, созрел для самостоятельных полетов. Наступил знаменательный день, когда Руал Амундсен, 28-летний капитан дальнего плавания, предстал перед Нансеном. Полярный исследователь с восхищением выслушивал замыслы и планы молодого моряка: одолеть Северо-западный проход, морской путь из Атлантики в Тихий океан вдоль северного побережья Америки!.. На протяжении столетий арктическая стихия безжалостно пресекала все попытки проложить дорогу в ледовых морях…
Нансен всматривался в его волевое, словно высеченное из камня лицо. Молод, очень молод, а какая уверенность, знание дела, предусмотрительность! Этот Амундсен продумал план экспедиции до мельчайших подробностей… Да, такие побеждают!..
