– Как она может ему изменять! – воскликнула девочка, обнимая своего Коки.

Едва родители скрылись из виду, Марисабель снова бросилась к телефону. Нужно было проверить, к нему она ушла или нет. К этому Бето! Ведь ему всего двадцать лет! «Как она может с ним?» – с горечью размышляла девочка, и вдруг неожиданно для себя подумала: «А он как может с ней? Такой молодой?»

Марисабель решительно набрала знакомый номер. Она, конечно, не могла видеть, с какой поспешностью Бето снял трубку.

– Я хочу извиниться перед вами, – с волнением заговорила Марисабель. – Наверное, вы не захотите со мной разговаривать, но я не виновата. Вы не подумайте, что я нарочно вас заставила ждать. Мне не удалось ускользнуть. Отец и мама все время были дома. Вы не сердитесь, правда?

– Да чего уж там, – ответил Бето, у которого отлегло от сердца, – не сержусь. Я верю, что вы не нарочно, иначе бы вы не позвонили.

– Рада, что вы меня понимаете, – продолжала Марисабель, не зная, как спросить о матери. – В другой раз я сделаю все, чтобы нам увидеться. Скажите, вы меня долго ждали?

– Больше часа, – честно признался Бето.

– Ой, простите, – искренне воскликнула Марисабель, не подозревавшая, что он может прождать так долго.

– Мне надо идти, – вдруг сказал Бето. – Пришла сеньора Марианна.

– Марианна! – взволнованно переспросила Марисабель. – Вы сказали Марианна? Кто это?

– Это большой друг нашей семьи, – объяснил Бето. – Я ее очень люблю.

Повесив трубку, Марисабель бросилась на кровать. Слезы душили ее. Значит, она уже там! А говорила – пойдет в больницу. Вот что значит эта «больница» и эти «благотворительные дела»!

Не успел Луис Альберто перешагнуть порог, дочь бросилась к нему.

– Ее в это время никогда не бывает, – вызывающим тоном ответила Марисабель на вопрос отца о Марианне. – Это было бы чудом! Ты слишком ей доверяешь, запрети ей выходить из дома! Ты не боишься, что она может разлюбить тебя?

– Марисабель, – старался урезонить дочь Луис Альберто, – Марианна свободный человек и может поступать, как хочет. Я не могу ее держать взаперти. А если ты опасаешься, что она меня разлюбит, то этого не произойдет. Наша любовь крепкая и настоящая. Мы выстрадали ее, и ничто не может ее разрушить.

– Ты просто слепец! – выкрикнула Марисабель и в слезах убежала к себе.

– Не смей так говорить о матери! – закричал ей вслед Луис Альберто.

На кухне Мария с удивлением прислушивалась к шуму в гостиной. Неужели Луис Альберто поссорился с Марисабель?

– Да, Мария, – подтвердила ее подозрения Рамона. – Я такими их никогда не видела. И это все из-за Марианны.

– Эта девочка так обижает свою мать в последнее время, – неодобрительно сказала Мария. – Интересно, что она ему наговорила?

– Не знаю, – пожала плечами Рамона. – Я вышла, а она бежала по лестнице вся заплаканная. Я попыталась поговорить с ней, но куда там. Только закричала: «Святая Марианна».

– Не нравится мне все это, Рамона, – ответила Мария. – Марианна тоже хороша. Целыми днями где-то пропадает. Посмотри, который час, а ее еще нет. Не знаю, чем все это кончится.

– Луис Альберто собирается с ней поговорить, – сказала Рамона. – Попросил, чтобы, как только придет, сразу же зашла к нему в библиотеку. Я уверена, это из-за Марисабель.

Марианна была счастлива. Всякий раз, входя в эту квартиру, она забывала о всех своих невзгодах – о переходном возрасте Марисабель, о покорном одиночестве мужа, о том, что ей приходится обманывать его. Все было забыто – лишь бы ее мальчику стало хорошо.

– Я говорила с преподавателем, Бето, – начала она серьезный разговор с сыном. – Он будет приходить каждый день, тогда ты сможешь наверстать упущенное. Тебе придется много заниматься. Но если ты станешь усердно учиться, это будет лучшим подарком для меня, для твоей матери и даже для Филипе.

– Сколько сирот вокруг, – улыбнулся Бето, – а у меня три матери: мама Чоли, Филипе и вы.

– Я как раз этого и хочу, – глядя ему прямо в глаза, сказала Марианна.

– Ох, Чоли, Чоли, – причитала в другой комнате Филипе. – С каждым днем я боюсь все больше. Они сидят в гостиной, она держит его за руку, не сводит с него глаз, как зачарованная. Ой, святая богородица, неужели она в него влюбилась? А вдруг она его соблазнит?

– Придет же такое в голову! – рассердилась донья Чоли. – Она же зрелая женщина, а он совсем мальчик.

– А что, такого не бывает? – набросилась на нее Филипе. – Да я знаю старух, которые путаются с мальчишками. Сколько таких потаскух! Нет, я не говорю этого о сеньоре Марианне, но она, между прочим, очень молодо выглядит. Он-то, конечно, принимает ее помощь, потому что считает ее второй матерью. Он не из таких. А что у нее в голове, я не знаю!

– Филипе, только не пугай меня, – заволновалась донья Чоли, которой самой стали приходить в голову чудовищные мысли. Она очень любила Марианну и полностью доверяла ей, и все-таки – с какой стати эта богатая сеньора станет делать для совершенно посторонних ей людей то, что сделала она для них? Это было слишком для любой благотворительности.

– Знаешь, Чоли, – серьезно сказала Филипе, – на твоем месте я бы поговорила с ней. Объясни ей, что ты не понимаешь их отношений. Люди судачат, мол. Выясни, что и как, чтобы потом не было недоразумений.

– Нет, я не могу, – отрицательно покачала головой Чоли, она даже не могла себе представить, как и начать-то подобный разговор. Она просто от стыда провалится.

– Так ты осторожно, намеками, – учила ее Филипе. – Послушайся моего доброго совета.

В комнату Чоли зашла Марианна. Она уже собралась уходить – дома ее ждали.

– Вы так торопитесь, – нерешительно сказала донья Чоли. – А потом негнущимся языком произнесла: – Сеньора Марианна, я давно хотела с вами поговорить… Видите ли…

– Бето, пойдем в другую комнату смотреть телевизор! – громко сказала Филипе. – Пошли, пошли.

Оставшись с Марианной наедине, донья Чоли глубоко вздохнула и, как будто бросилась в пропасть, начала:

– Мне неудобно говорить вам это, сеньора. Но лучше сказать. Понимаете, люди видят, что вы добры к нам. Заботитесь о Бето, купили одежду, лекарства, квартиру и вот стали сплетничать. Стали поговаривать, что вам понравился мой Бето, что он в вас влюблен, будто увлекся какой-то богачкой, – Чоли намеренно переносила объект сплетни с Марианны на Бето, чтобы не так обидеть женщину, столько для нее сделавшую. – Представьте себе, что они говорят. Это такой страшный грех. Вы же замужняя женщина, у вас есть дочь, а Бето еще мальчик. Ах, сеньора, я не думаю ничего плохого, но слухи… – не зная, что еще сказать, донья Чоли замолчала.

– Я избавлю вас от сомнений, – серьезно посмотрела на нее Марианна. – Нас никто не слышит, и я могу признаться вам, что очень люблю Бето, но не как женщина, а как любая мать, потому что, – Марианна помедлила, – потому что я и есть его настоящая мать. Я мать Бето.

– Не может быть! – воскликнула потрясенная донья Чоли.

– Да, я и есть та девушка, – подтвердила Марианна. – Возможно, я очень изменилась с тех пор… А вот вас я сразу узнала, когда увидела – в больнице после операции.

– Но как вы догадались, что Бето ваш сын, как?! – все еще не до конца веря тому, что услышала, спросила донья Чоли.

– Вы сами рассказали мне об этом, признались, что вам его подарили. Я была очень больна тогда и ничего не помнила. Я отдала вам ребенка и пошла куда-то, а потом не могла вас найти. Тогда у меня помутился разум. Меня отправили в клинику, а после выписки я каждый день искала вас, каждый день. Так пролетели годы. Пока не наступил тот благословенный день, когда мы встретились в больнице.

– Я тоже вначале искала вас, сеньора, – растроганно сказала донья Чоли. – А потом… Я приняла вас за одну из тех женщин, которые по какой-то причине бросают своих детей. Такое случается. Я полюбила Бето, стала ему матерью. Простите, сеньора Марианна, что я усомнилась в вас. Но почему же вы не сказали об этом раньше?