– Ты должна понять, что наши отношения кончились, – снова повторил Луис Альберто.

– Нет, Луис Альберто, разве ты забыл, что обещал снять мне квартиру?

– А… вот что тебя волнует…

– Не только это. Я нужна тебе, потому что твоя жена тебя не любит.

– Довольно, Сара, между нами все кончено. Я дам тебе денег, и мы расстанемся.

– Значит, ты меня отвергаешь? – Сара вызывающе взглянула на него. Луис Альберто спокойно встретил ее взгляд.

– Сколько ты хочешь?

– Мне нужен ты, только ты, и ты стоишь дорого.

– Сколько же? – Он, не торопясь, достал чековую книжку, заполнил чек и, не скрывая насмешливой улыбки, протянул ей через стол. – Надеюсь, этого хватит?

– Нет, нет, ни за что… – возмутилась Сара.

– Двести пятьдесят тысяч песо… – не отрывая от нее взгляда, Луис Альберто положил чек на стол.

– Ни в коем случае. Хотя… погоди… Ты заставляешь любящее сердце навсегда забыть тебя. Это невозможно. Я беру деньги только потому, что мне надо как-то жить, пока не найду работу…

– Что ж, Сара, на том мы с тобой и расстанемся. – Луис Альберто поднялся.

– Когда я сниму квартиру, обещаю пригласить тебя в гости. – Она бросила на него кокетливый взгляд.

– Не старайся, только зря потеряешь время.

Луис Альберто был убежден, что видит ее в последний раз. Но Сара думала по-другому. Чтобы сполна насладиться своей победой, позвонила в дом Сальватьерра. Когда Рамона подняла трубку, Сара сообщила ей, что получила от Луиса Альберто чек на солидную сумму, но это не значит, что он так легко от нее отделается.

– Я превращу жизнь Луиса Альберто в сущий ад, – пообещала она. – Можешь ему это передать.

– Нет, нет, я не смогу задуть сразу семнадцать свечей! Ни за что! – смеялась Марисабель.

Луис Альберто с любовью смотрел на свою дочь. Какая красавица! Удлиненный овал лица с мягким подбородком, серые глаза под густыми, вразлет, бровями, длинные черные волосы. В ней была своеобразная мраморная красота. Он, правда, не замечал, как часто ее лицо портила гримаса капризности и недовольства.

– Будь счастлива, моя чудесная дочь! – сказал Луис Альберто, целуя ее.

– Будь счастлива! – повторила Марианна.

– Просто не верится, что прошло уже столько лет, – заметила Рамона.

– Мой сын, наверное, тоже уже взрослый, – тихо сказала Марианна, обратив погрустневшее лицо к Рамоне.

– Аи, Марианна, сколько же можно об этом? Не надо портить праздник.

– Ты права, Рамона, – согласилась Марианна. Веселье продолжалось.

Бето с трудом дотащился до стула и почти упал на него.

– Что с тобой, сынок? Заболел? – забеспокоилась Чоли.

– Нет, мама, немного устал. – Он протянул ей несколько монет. – Вот все, что я заработал.

– Хватит на какое-то время.

– Как надоела нищета, в которой мы живем, – с горечью сказал Бето. – Я-то ладно, но ты должна еще пожить как полагается.

– Да мне и так хорошо, сынок, лишь бы не быть тебе в тягость, – заволновалась Чоли.

– Нет, мама Чоли, ты мне совсем не в тягость, но мне обязательно надо учиться. Только бы хватило сил, только бы выдержать…

– Сынок, но ты ведь и так работаешь целыми днями.

– Ничего, что-нибудь придумаю, – успокоил ее Бето. Еле передвигаясь на больных ногах, Чоли разогрела кофе, нарезала хлеба, усадила Бето за стол и села рядом, не сводя с него глаз. Каким красивым вырос ее мальчик: такой стройный, с волнистыми волосами, ласковыми темно-серыми глазами, и всегда приветливая улыбка на губах. Даже сейчас, когда он, бедняжечка, от усталости чуть не спит за столом.

– Приляг, сынок, а я пока постираю твою рубашку.

– Хорошо, мама Чоли. Только – не давай мне спать долго. Прошу тебя, разбуди меня в три, мне надо на работу.

– Хорошо, хорошо, сынок, закрывай глаза.

Бето заснул моментально. Чоли взяла его рубашку и, ковыляя, направилась в прачечную. Но даже стирка не могла отвлечь ее от нерадостных мыслей. Уже несколько месяцев Бето приходится работать за двоих, и он совсем забросил учебу. Сколько раз она просила его отправить ее в богадельню, но он и слышать об этом не хочет. Вот и получается, что она – помеха своему сыну: он ведь рвется к другой жизни, не такой, как у нее, и у всех других в их квартале. Хоть и растила она его семнадцать лет, но видно, не в нее пошел Бето. Наверное, в свою мать. А может в отца? Вот и об этом болит у нее сердце: никак не может она решиться рассказать Бето о его настоящей матери. А надо, ох как надо! Недолго осталось ей жить на этом свете.

Вернувшись из прачечной, Чоли застала в комнате Филипе. Она тоже любовалась спящим юношей.

– Золотой у тебя мальчик, Чоли. Бог вознаградил тебя за все твои заботы о нем.

Чоли улыбнулась.

– Спасибо, спасибо, Филипе. Ох, жалко, но пора будить Бето.

Бето с трудом открыл глаза.

– Неужели уже три часа? Кажется, я только-только прилег.

Он быстро поднялся и подошел к раковине, чтобы умыться.

– Ты выглядишь усталым, Бето, – сказала Филипе, подавая ему полотенце. – Может тебе подыскать другую работу, чтобы не скитаться по улицам с лотерейными билетами?

– Я бы нашел хорошее место, но для этого необходимо кончить школу.

– А из-за моей болезни он теперь не может учиться, – горько посетовала Чоли.

– Я буду учиться, не сомневайся, мама Чоли. Лишь бы мне немного повезло.

– Дай бог, сынок.

– Наступит день, и я прокачу тебя на машине, и вас тоже, Филипе, вы так хорошо к нам относитесь.

– Спасибо, Бето, – рассмеялась Филипе.

– Какая машина, Бето? Ты все фантазируешь, сынок.

– Нет, мама, я выбьюсь в люди, обязательно, поверь мне. Ладно, мне пора.

– Слышала, что за парень? – повернулась Чоли к своей подруге. – Как ему объяснить, что он слишком многого хочет.

– Ну почему же? – возразила Филипе. – Человек должен хотеть лучшего, это нормально.

– Знаешь, Филипе, кто бедным родится, тот бедным и умрет.

– Конечно, – согласилась та, – но почему бы не попытать счастья?

Марисабель присела перед своим любимцем, белым коккер-спаниелем.

– Коки, ух ты, мой хороший. А где мама, Рамона?

– У себя в комнате, собирается уходить.

– Значит, я вернулась вовремя.

Марисабель подхватила на руки собачку и быстро под нялась в комнату Марианны. Марианна, стоя перед зеркалом, надевала жакет.

– Ой, мама, – быстро сказала Марисабель, – помоги мне кое-что выпросить у папы, мне так нужно…

– И что же тебе нужно на этот раз? – глядя на дочь в зеркало, поинтересовалась Марианна?

– Всего две вещи. – Девушка посадила Коки на стол и подошла ближе.

– Всего только две в день, – рассмеялась Марианна. – А если умножить на тридцать, то получается шестьдесят в месяц, итого в год…

– Тебе что, жалко? – вскинула брови Марисабель.

– Ну говори, что тебе?

– Сперва скажи папе, что я хочу учиться на зубного техника, а во-вторых…

– Так же как твоя приятельница Лолита? Боюсь, твой папа с этим не согласится. Ну ладно, ладно, – махнула рукой Марианна – ей не хотелось заводить сейчас долгий разговор с дочерью. – Посмотрим. Чего же ты еще хочешь?

– Машину в подарок.

– Машину? Ты с ума сошла! Пожалуйста, не серди папу; это уж слишком.

– Я знала, что ты так скажешь.

– Раз знала, то зачем просила?

– Чтобы ты уговорила папу. Он исполняет все твои желания.

– Марисабель, мы больше не можем потакать всем твоим капризам. И не говори об этом с папой, очень тебя прошу.

– Если вы мне откажете, я обижусь, – капризно протянула Марисабель. – Ну прошу тебя, мама, умоляю.

– Единственный твой недостаток, Марисабель, ты становишься невыносимой, пока не добьешься своего, – сказала Марианна. – Ладно я поговорю с папой.

Марисабель рассмеялась, схватила своего Коки и, довольная выбежала из комнаты.

Бето в своей неизменной красной футболке и джинсах стоял перед белой колоннадой театра и негромко выкрикивал: