— Не-а, — честно ответил Светлов, подвигаясь к ней еще ближе. — Она тебе и не нужна, косметика эта…

— Спасибо. Ты всегда такой вежливый? Или хочешь произвести на меня впечатление?

— А что, разве еще не произвел? — решил проявить нахальство Роман.

— Произвел, — согласилась Наташа, рассмеявшись…

Они проговорили часа полтора. Светлову было с ней так легко и беззаботно, как ни с кем из его знакомых. В первую же секунду разговора с девушкой он понял, что безоговорочно влюбился. Они как будто знали друг друга очень-очень давно. Они могли говорить бесконечно, но Светлов вспомнил, что ему пора навещать Веронику.

— Ладно… Мне пора, — он как бы невзначай коснулся ее руки. Уловив это движение, Наташа поймала его руку и сжала ладонь своей ладонью, пахнущей клубникой.

Придвинувшись к нему, она прошептала ему на ухо:

— Возьми это, как сувенир от меня…

Задохнувшись от счастья и ощущения ее близости, паренек не заметил, как она вложила в его горячую ладонь небольшой прозрачный камень на коротком кожаном шнурке.

— Встретимся завтра вечером на этом же месте, — проговорила она, размыкая ладони.

Наташа улыбнулась, встала и ушла, то и дело оборачиваясь и махая ему.

— Наташа… — прошептал Роман, стряхивая с себя оцепенение. Если он не хотел, чтобы его хватились в лагере, он должен был поспешить.

Вероника вздохнула и поправила одеяло, отложив книгу. В дверь внезапно постучали.

— Войдите! — крикнула она, надеясь, что это Аскольт.

Но в комнату ввалился Ромка Светлов.

— Привет! — улыбнулся он, протягивая ей пакет.

Взяв в пакет, Ника с любопытством заглянула туда, обнаружив десяток апельсинов.

— Спасибо, — улыбнулась девочка, извлекая один из спелых, ярко-оранжевых фруктов. — Хочешь?

— Нет, спасибо! — весело отозвался Роман, падая в кресло.

«Чего это он сегодня такой веселый?» — подумала Ника, очищая апельсин.

— Как дела у Дашки? — спросила она.

— Нормально. Вчера Ромова довела ее до «зеленых глаз».

— Хм… Ромова жива?

— Да! — в котеночьих глазах Светлова заплясали бесенята. — Но Дашка наслала на нее немотный сглаз.

— А! «Еиначлом»? — уточнила Ника, прикрывая янтарь ладонью, чтобы не сработало заклинание.

— Ага, оно самое.

Они помолчали.

— Долго тебе еще валяться? — сочувственно спросил Светлов.

— Завтра можно уже будет встать на ноги.

— Хорошо… Э-э-э, Ника?

— Да?

— Слушай, как можно определить, ведун человек или нет? — нервно спросил Роман. Видимо, его очень волновал этот вопрос.

— Ну… Как тебе объяснить? — задумалась Ника. — В ауре человека будет такое ярко выраженное сияние… Ну, как искры, что ли? А тебе зачем?

— Да так, — быстро ответил Роман, пряча глаза. — А как увидеть ауру?

— Надо прищуриться особым образом, глядя на человека. Да зачем тебе?

— Просто, — опять слишком быстро ответил мальчик. — Дашка просила уз-нать…

Ника прищурилась и сразу же поморщилась. Острые бурые шипы Лжи так и пронизывали ауру Светлова.

— Нет, Рома, — мягко, но одновременно серьезно сказала Ника. — Я вижу по твоей ауре, что ты лжешь.

Светлов вздохнул, стиснув кулак, в котором было что-то зажато.

— Да, Ника, ты права. Я действительно вру. Прости.… Но и правду я тебе пока сказать не могу. Это личное.

— Я понимаю. Уважаю чужие тайны.

— Спасибо.

— Да, ладно, — Ника мягко улыбнулась, поправив одеяло и случайно столкнув книгу. Книга шмякнулась на пол, обиженно зашелестев страницами. Закусив губу от досады, Ника попыталась дотянуться до книги. Светлов вскочил и поднял книгу, вручив ее Нике.

— Спасибо.

— Не за что. Как дела у остальных?

— Как у остальных могут идти дела в пору Невезения? — вздохнула Вероника. — Даже меня оно достает. Вчера на себя чай горячий пролила, два дня назад с Аскольтом поссорилась…

— Это я знаю.

— Дашка разболтала?

— Ну почему сразу разболтала? Раз все знают, значит, и мы знать должны. Разве не так?

— Так. Но мне от этого не легче… Эх, Аскольт…

— Каково это — быть по-настоящему влюбленным?

Ника подозрительно поглядела на Ромова, но лицо мальчика оставалось бесстрастным.

— Ну… Представь, что ты идешь по радуге. Все вокруг такое прекрасное и чудесное. Кругом ясно-голубое небо и пушистые облака. Ты идешь и идешь по дороге рядом со своим избранником. Вы оба очень счастливы, но вдруг… дует ветер, и кто-то из вас оступается, срывается вниз и летит, летит, летит…

— И что же дальше? — спросил Роман. Глаза у него были закрыты.

— В лучшем случае у тебя или у твоей избранницы под ногами вырастет новая радуга, и счастливый влюбленный побежит навстречу своему избраннику, если тот, конечно, этого захочет…

— А в худшем? Радуга под ногами не вырастает?

— Вырастает. Влюбленный бежит по радуге, чтобы встретиться со своей по-ловинкой, но… на радуге никого нет. Несчастному приходится долго сидеть в одиночестве, пока по этой радуге не пойдет такой же несчастный, и они воссо-единятся.

— А в твоем случае?

— В моем случае я сама столкнула Аскольта с радуги своей глупостью, — ответила Ника, глядя в сторону. — И в данный момент я одиноко сижу на этой самой злополучной радуге, ожидая, когда Аскольт на нее приземлится. Обещаю, что приму его с распростертыми объятиями…

— Это ужасно, Вероника, — ответил Роман, открывая глаза и присаживаясь на край Никиного дивана.

— Как всякая жизнь без любви, — пожала плечами Ника, вздохнув.

Они немного помолчали.

— Ладно, Ника, не скучай! — вскочил Роман. — К тебе завтра Дашка придет. Хочешь?

— Не-а, не надо, — Ника отрицательно покачала головой. — Я же завтра уже встану.

— Ну… Ладно тогда… Пока!

Схватившись за дверную ручку, Светлов неспеша вышел из комнаты, помахав на прощание рукой.

— Хм, кажется, я догадываюсь, в чем состоит твоя тайна, Роман Светлов, — тихо пробормотала Вероника. — Интересно, кто она?

Нике снова не спалось. Она неподвижно лежала в темноте, уставясь в пото-лок. Дождь мягко настукивал ей свою колыбельную. Дни бездействия давали о себе знать: Нике отчаянно хотелось двигаться.

На полу заворочалась Ада, громко засопев. Ника глянула на лицо подруги, которое в темноте еле угадывалось.

«Счастливая, — с завистью подумала она. — Все-то у нее с Брайаном хорошо. Хоть и в синяках, а при ней, рядом. Вот они-то никогда не упадут с радуги любви».

Дождь за окном усилился. Подул ветер, заскулив, как потерявшийся ще-нок. Вздохнув, Ника заворочалась, пытаясь уснуть.

Неожиданно что-то грохнуло на улице. Вероника инстинктивно сжалась, приготовясь к чему угодно.

«Это просто ветер, — уверяла она сама себя, закапываясь под одеяло. — Подумаешь, мало ли что упало!»

Но ее надежды не оправдались. За окном снова что-то грохнуло и зашуршало, заставив девочку задрожать.

«Может, разбудить Аду?» — мелькнула паническая мысль.

По шторам пробежала чья-то тень.

— Помогите! — завопила Вероника. — Кто-нибудь!

Тень приобретала четкие очертания. Снова завыл ветер.

«Мама!» — подумала Ника, забиваясь в угол кровати.

Сильный удар сотряс стекло. Брызнули осколки. Ника завизжала, когда в комнату влетел большой серый пес. А может, это был волк? Вспыхнули желтым пламенем глаза зверя.

— А-а-а-а-а-а! — заорала Ника, мысленно прощаясь с жизнью.

— Ника, что… — Ада, наконец, соизволила проснуться. — Что за…

— Ада, он сейчас сожрет нас!!! — зарыдала Вероника.

В тусклом свете фонаря мелькнула огромная, полная острых, как кинжалы, зубов пасть. Раздался дикий вой, оборвавшийся на высокой ноте. Волк приготовился к решающему прыжку.

— Аквёрев! — закричала Ада, вытягивая руку вперед. Ее рубин вспыхнул и засиял алым цветом. Перепуганной Веронике показалось, что в желтых глазах волка мелькнуло удивление.

Из руки Ады вырвалась веревка, которая мгновенно оплела волка. Закачавшись и не устояв на лапах, хищник с грохотом упал на пол, жалобно заскулив. Ада включила свет. На полу лежал связанный зверь и как-то странно смотрел на них. Внезапно в комнату ворвался Аскольт и уже потянулся, было к бирюзе, висевшей у него на шее, чтобы выкрикнуть заклинание, но Ника закричала: