Страшная догадка пришла мне в голову.

Как-то «мусорщик» Григорий и «железнодорожник» Березкин собрались в Ирак. Раньше они ездили на сафари в Казахстан и на Дальний Восток — нормальное развлечение для новых русских, всего тысяч двадцать с носа, но убивать беззащитных животных — сайгаков или волков, с вертолета из скорострельных винтовок последней тульской разработки им все-таки надоело — слишком просто и никакого личного риска.

— Что плохого в вашей охоте на сайгаков? Ну хотите я с вами поеду? Да, всегда отказывался, но сейчас соглашусь. Только, ради бога, откажитесь от этой бредовой идеи! — уговаривал я приятелей в приват-зале китайско-японского ресторана.

— Ты не понимаешь! — выразительно жестикулировал руками и пальцами Григорий, раскрасневшийся от саке. — Адреналин нужен. Нужен адреналин!

— Да-да! — соглашался с ним Березкин с набитым ртом, ловко управляясь палочками для еды. — Зверь должен быть силен, опасен и уметь огрызаться, только тогда можно получить от охоты истинное удовольствие.

— Ну, ребят, у вас окончательно крышняк съехал! Там же сейчас самая заваруха!

— Не скажи… — Григорий подцепил палочками кусок жареного угря. — Наоборот, сейчас самый сезон. Неделя-две, и америкашки будут уже в Багдаде. Вот тогда поздно будет. Когда еще потом представится такая возможность…

— Да. Точно! — поддержал Березкин. — Афганистан уже просрали, пока собирались. Теперь хотя бы сюда успеть.

Мои сотрапезники, как вы уже поняли, вознамерились отправиться в Ирак охотиться на… на американских солдат.

— А почему именно американцы? Чего, больше не на кого поохотиться? — Я крутанул вращающийся стол, чтобы приблизить к себе одно из блюд, которое мне больше всего приглянулось.

Я имел в виду не людей, а животных, но Григорий меня не понял.

— А на кого еще? — Он положил в рот лягушачью лапку. — О, кайф! Вкуснее цыпленка… Предлагали нам тут бродяг каких-то, но разве это интересно? Это же самое элементарное убийство, без всяких затей. У меня на свалке своих бичей, как мух на говне. Хоть по десять человек в день отстреливай — никто ничего не скажет. Да они сами друг друга каждый день убивают. А менты даже выезжать к нам отказываются. Мол, бомжи — не люди..

— Америкашки, гондоны, всех уже затрахали, весь мир на измене держат! — вспылил Березкин. — Что они в Ираке забыли?! Нет, если уж охотиться — только на дол-баных америкашек!

Вошедшая в зал узкоглазая девушка в японском прикиде наверняка слышала последние слова Березкина, тем более что тот славился своей эмоциональной невоздержанностью, из-за чего чаще не говорил, а кричал, но у нее была такая тупенькая вьетнамская рожица, что мы сразу поняли, что опасаться ее нам нечего.

— И сколько стоит такое удовольствие? — спросил я друзей.

Григорий, не стесняясь официантки, душевно рыгнул.

— Триста тысяч долларей на рыло. Сюда входит все: доставка в страну, питание, амуниция, охрана, проживание, глубокое легендирование, подбор цели, вывод на цель, прикрытие, медицинская страховка, три передислокации, даже иракские женщины по желанию…

— Ни черта себе! — всплеснул я руками. — И сколько вас едет?

— Двенадцать человек, — ответил Березкин. — Все орлы, как на подбор! Два бывших спецназовца, один «афганец» и один «чеченец». Только, братан, — никому!

Мы выпили. Вскоре Григорий оказался чем-то недоволен и крепко наехал на девушку в кимоно, не забыв пройтись и по ее азиатской внешности. Та расплакалась. На шум прибежала опытная русская администраторша. Григорий высказал и ей все, что думает о ее «паршивом» ресторане. К нему присоединился Березкин. Как бывалые чревоугодники, они прекрасно знали, на чем легко подловить любых рестораторов, поэтому были весьма и весьма убедительны, и в итоге запугали женщину так, что та предложила нам не оплачивать счет за ужин — заведение угощает. Администраторша не знала, что для Григория и Берез-кина подобные разборки были своеобразным регулярным развлечением, словно традиционным и самым желанным «кушаньем» любого хорошего ужина, которое подается где-то в середине трапезы; она не знала, что «ребята» просто развлекаются, «стебаются», красуясь друг перед другом, и все их угрозы вряд ли будут приведены в исполнение, иначе так просто не пошла бы у них на поводу.

Привыкший к такому поведению своих приятелей, я безмятежно ждал окончания «прений».

— Поехали с нами. Не пожалеешь! — предложил очень довольный бесплатным ужином Григорий.

— Нет уж, спасибо! — ответил я. — С меня моего бизнеса хватает!..

Страшная догадка пришла мне в голову:

— Это Неля, мой бывший главный бухгалтер?

— Так точно.

Я схватился за новую сигарету.

— Вы ее убили? Убили для того, чтобы с помощью Веры сконцентрировать в своих руках всю бухгалтерию?

— Разве я это говорил? Просто несчастный случай. Просто. — Валентин Федорович спокойно положил в рот вторую дольку апельсина. — Послушай, я знаю, что ты уже в курсе происшедшего. Если сейчас что-то не знаешь, то все равно со временем разберешься. Поэтому я не вижу смысла что-либо от тебя скрывать. В общем, мы приватизировали, так сказать, твой бизнес…

— Да уж, наслышан! — горько выдавил я.

— Однако относись ко всему проще — ведь это всего лишь игра. Ты же шахматист! Просто сегодня я тебя обыграл. Мы тебя обыграли. А деньги? Что деньги? Разве нужно столько денег для того, чтобы обеспечивать потребности всего одного человека?

— Ну а вам зачем они в таком количестве?

— Мы — другое дело. Мы — это огромная семья, это большая политика. К тому же нас много — и все хотят кушать, у всех семьи. А ты — просто человек. Один. А один в поле не воин. Я тебя много раз предупреждал, чтобы ты умерил свои амбиции, но ты не хотел меня слушать. Ты за все эти годы так и не научился по-настоящему делиться!

— Все это чушь!

— Да ладно! В нашем мире или ты, или тебя… Или разве ты не хотел от меня избавиться? Только честно!

— Честно? Хотел…

— Ну вот видишь!

— Но ведь это мой бизнес. Никробрил-продукт придумал я.

— Я, я… — головка от… — Валентин Федорович все это время поддерживал мягкий приятельский разговор, будто мы не поделили с ним всего лишь зонтик под дождем или последнюю сигарету из пачки, а не сорок миллионов долларов и еще сотни миллионов в ближайшей перспективе. — Никробрил не может принадлежать одному человеку. Никробрил — это ярчайшее явление нашей эпохи. Он должен стать достоянием народа.

— А вы разве народ?

— В каком-то смысле да.

— Послушайте, Валентин Федорович! — взбесился я. — Неужели вы думаете, что вам это все так просто сойдет с рук? Я уже сообщил своим высоким друзьям о случившемся, и вскоре вы проклянете тот день, когда решили меня кинуть!

Валентин Федорович только вежливо ухмыльнулся.

— Ну, насколько мне известно, ты еще ничего никому не сообщил, — сказал он. — А если все же попробуешь воспользоваться тем номером телефона, который записан у тебя на сим-карте под символами Р.Г., — только усугубишь свое и без того бедовое положение. Потому что этот человек с нами. Он один из нас. И он все знает. Или ты решил, что он за какую-нибудь жалкую подачку возьмется тебе помогать? Да у него вилла в Швейцарии стоит не меньше пятнадцати миллионов долларов. Он без пятидесятипроцентной доли палец о палец не ударит. А если он с тобой и заигрывал, то только для того, чтобы ты не искал себе новых покровителей. Вот так!

— Я не верю вам.

— Отлично! — Валентин Федорович взял один из своих сотовых телефонов, больше похожий на миниатюрный компьютер, и ввел из электронной памяти номер. Поскольку он включил громкую связь, я после двух гудков услышал знакомый голос — знакомый не только по личным встречам, но и по многочисленным телевизионным передачам, поскольку Р.Г. ко всему прочему был известным политиком и его знала в лицо вся страна:

— Слушаю, Валентин. Только быстро, у меня конгресс начался.