В общем, через неделю я начал открыто грустить. Даже выпивка не помогала, а только усугубляла положение. Я знал, что, когда грущу по-настоящему, эта грусть, как в зеркале, отражается в моих глазах, особенно в вечернее время при свете заката, и никакими сценическими ухищрениями невозможно этого скрыть. Я даже стал прятать глаза.

— Отступись! — однажды у вечернего костра сказала Вера. — Я же вижу, что ты на пределе!

Я, небритый, с поцарапанным лицом, безостановочно чешущийся, злой — Робинзон Крузо в худшие свои дни, — глотнул из горлышка поганого теплого виски:

— Наш самолет только через неделю…

— Поменяй билеты, — посоветовала она.

— Не знаю, получится ли? — безвольно ответил я.

В конце концов стало невыносимо. И тут мне пришла в голову идея. Она была настолько гениальна и в то же время проста, что я до крайности удивился, почему раньше она не приходила мне в голову. Я бросился в хижину, схватил рацию и потребовал от местной туркомпании, чтобы она немедленно вывезла нас на «Большую землю» и разместила на оставшуюся неделю в каком-нибудь приличном отеле. К черту убытки!

Вечером того же дня мы уже находились в эпицентре здешней цивилизации, в люксе местного «Мариотта». Бросились наперегонки в душ, потом заказали необъятных размеров ужин, а после врубили кондишн и залегли на уютной безразмерной кровати.

Бары, рестораны, веселые вечеринки с танцующими папуасами, или как их там. А еще бутики, местный рынок и вдобавок веселая заводная компания богатых москвичей с пришвартованной к причалу отеля великолепной яхтой.

Единственный минус, что в матушке России произошло что-то ужасное, как и всегда в мое отсутствие, и моя кредитная карточка оказалась недееспособной. Однако я, битый волчара, тут же извлек из сейфа ничем не примечательный газетный сверток — пачку «зеленых», и принялся так лихо швырять их направо и налево, что вскоре персонал гостиницы, впрочем давно привыкший к сумасбродствам русскоязычных постояльцев, потихоньку стал смешить и умилять меня исковерканными русскими словами и даже целыми фразами.

— Дубина, сколько раз тебе повторять: не «топрая урта», а «доброе утро»! — терпеливо разъяснял я политику партии официанту с огромными смешными губищами. — Кстати, у тебя, случайно, брата нет, который бы на катере работал?

— Топрая урта! — тупорыло улыбался он в ответ.

А потом был секс. Бесконечный, как солнце над этой вечно счастливой страной, как ласковый океан вокруг. Секс самый разнообразный и самый изощренный, какой только может быть. И грубый, звериный до пещерного одичания, и сладкий, чувственный до полного просветления души. Что разврат, дети мои? Это слово, лишь первая буква алфавита, в сравнении с тем, как мы тогда друг друга любили. Что сексуальные фантазии? Эти бесплодные фантомы воображения, эти притянутые за уши обстоятельства, эти примитивные механические ощущения! Лишь слабый по-детски неумелый намек на то, что можно при желании осуществить в действительности при многократных и неистовых тренировках…

Весь эпизод категорически изъят издателями по морально-этическим, политическим, порнографическим и нецензурным соображениям.

Кругом одни клоуны. Я не говорю о Вовочке. Он, конечно же, клоун. Один из главных. Я говорю обо всех других. Включаешь телевизор, там одни клоуны. Вот выступает знаменитый депутат — это главный клоун Госдумы.

Звезда телевизионного рейтинга. Бессовестный лгунишка.

А вот держит пафосную речь президент одной великой державы.

Как лихо передергивает карту!

Любой катала обзавидуется!

Он с первого дня напоминал мне клоуна.

Он всего-навсего потешная марионетка каких-то таинственных богатейших кланов.

Да и сами ведущие, несомненно, клоуны.

Они держат нас за дураков, втюхивая нам лабуду, мороча нас до потери пульса.

Я на самом деле вижу на их головах дурацкие колпаки с бубенцами.

Солгал раз — звенит один колокольчик.

Чернуху прокачал — другой.

Все подстроил вместо того, чтобы беспристрастно информировать, — третий…

Так что звон стоит — хоть уши затыкай.

Выходишь на улицу — и здесь одни клоуны.

Зачем в цирк ходить?

Вот идет участковый.

У него красная, напряженная морда.

Смеху-то!

Я знаю — его интересует лишь «квартирный вопрос».

Поэтому больше всего на свете он озабочен судьбой одиноких пенсионеров своего участка, в особенности пьющих.

Вот их и находят частенько под утро где-нибудь за рынком…

А вот начальник РЭУ ставит свой новенький джип в двух кварталах от места работы.

У него свой бизнес.

И строится он на субподрядчиках.

Потому что все его субподрядчики (а у него их двенадцать или даже больше) — его братья-близнецы, а яснее выражаясь: он сам.

Еду в машине.

Сколько же клоунов на дороге!

Особенно в фуражках и с полосатыми палками.

Они заняты коллекционированием бумажек со всякими там нулями, и за этим занятием их не так тяжело застать — следует только откровенно превысить скорость или без утайки пересечь сплошную линию.

А вот я в кабинете чиновника.

Из-за какого-то пустяка у меня оказывается масса проблем.

Но он может мне помочь, хотя, конечно, все очень сложно!

А какие ужимки! А какие гримасы! А мимика!

Ах, какая незабываемая реприза! Никулин отдыхает!

Рассказывать про всяких там клоунов могу до бесконечности.

А вот идет Вовочка. Это король клоунов!

Он не заканчивал цирковых училищ, но его переиграть не сможет даже Чарли Чаплин.

Как у истинного короля, у него есть и своя свита — следом за ним поспешают Лена, Корень, Федорка — лучшие его ученики.

Да и сам я, наверное, клоун. Всю жизнь я смешил честной народ. Вот и сейчас пытаюсь рассмешить, но только чаще получается грустновато, со слезинкой. Наверное, я Плачущий Клоун?

Никробрил-продукт долго не давал мне покоя. Я все ходил из угла в угол и думал, думал или что-то быстро-быстро чертил на бумаге, а потом тщательно разрывал этот листок на мелкие кусочки и сжигал клочки в пепельнице. Секретарши шептались за дверью: «Совсем плохой стал!» — но я-то знал, что со мной все в порядке и даже совсем наоборот: я стою на пороге величайшего открытия, и пройдет совсем немного времени, когда я явлю свое детище изумленному миру. Может, это и станет той моей долгожданной победой?

В том, что Никробрил-продукт мне просто приснился, ничего удивительного не было. Приснилась же Менделееву его знаменитая Периодическая таблица химических элементов? Просто когда очень много о чем-то одном думаешь, ищешь и уже близок к открытию, к процессу поиска подключается подсознание, бесконечные глубины которого таят еще столько загадок, и мозг даже во сне, без твоего участия, продолжает работать над проблемой — самостоятельно искать среди бесчисленных возможных вариантов решения один-единственный — верный. Главное — что в этом деле? Ну конечно, проснуться и не забыть. Иначе все зря!

В Рязанской области, в глухой, плохо обжитой местности я выкупил давно обанкротившийся заводик, оплатил все его долги и поспешил уволить числившихся по штату работников, которых было с избытком и которые давно уже ничего не делали, а лишь были заняты тем, что с утра до вечера требовали зарплату, сплетничали, пили дешевую водку разлива местной администрации и воровали, хотя выносить давно уже было нечего. Я занялся реконструкцией зданий и цехов, проблемами коммуникаций и дорог, одно только восстановление подъездного пути обошлось мне в двенадцать миллионов рублей. Через полгода я привез из Москвы инженеров, опытных производственников, компьютерщиков — весь штат, включая уборщиц и охрану, разместил в красивых финских домиках, которые поставил прямо на территории завода, и принялся налаживать производство. Поскольку оснастку завода растащили (в близлежащей деревне у каждого жителя в хозяйстве можно было обнаружить какую-нибудь украденную железку или механизм, вплоть до токарного станка — и все это использовалось как угодно, только не по назначению), впрочем, черт с ней, зачем мне оборудование тридцатых годов? Мне пришлось приобрести за границей целый железнодорожный состав всевозможного оборудования и еще два десятка станков последнего поколения. Кроме этого, поскольку все местное население уже на уровне идеологии испытывало стойкое отвращение к труду, я вынужден был импортировать еще и четыре десятка трудолюбивых и неприхотливых китайцев. Они принялись за работу с таким совершенно непонятным русскому человеку азартом, что деревенские мужики, оставшиеся без работы — ранее все они числились на моем заводе, — в злобе придумали новую русскую забаву: отлавливать вышедших за территорию завода китайцев и крепко их дубасить. Даже китайское кунг-фу не помогало, потому что против лома — нет приема. Пришлось приставить к узкоглазым охрану.