— Нас прислал Валентин Федорович. Что с этими делать? — Он показал рукой в рукавичке с открытыми пальцами на горцев.

— Что хотите! Спасибо за помощь. Спецназовец кивнул и бросил подчиненному:

— Игорюха, оформляй их по подозрению в терроризме.

— Годится, — ответил боец, к которому обращались, и вскоре обидчиков Веры «приняли» по полной программе.

— Эй, дорогой! Ты не можешь так с нами поступить! Мы же пошутили! — еще пытался спасти положение один из кавказцев, когда уже лежал на полу, лицом вниз, с руками на затылке.

Когда бойцы спецподразделения и их пленники покинули кафе, появились раскрасневшиеся официантки и быстро восстановили прежний порядок. В помещение тут же набились новые посетители — был конец рабочего дня, — и через пять минут никто и не вспоминал о том, что только что произошло.

— Так вот… — продолжила Вера спокойно. — Так вот, однажды утром Вениамин пропал. Я решила, что у него срочное дело, может быть, он куда-нибудь отъехал, например, со своими новыми знакомыми за город. Но он не появился ни в этот день, ни на следующий. Двое суток я не выключала телевизор, думала, что его арестовали и об этом должны рассказать в новостях. Бесполезно. Я передумала все! В любую секунду я ждала, что в номер ворвутся полицейские и меня схватят. И я была к этому готова! Ну, короче, на третий день я разобралась, что он сбежал. Он просто сбежал! Как я сразу не поняла, что именно так он и поступит! Ведь я уже его хорошо знала! Бросил меня с неоплаченными счетами, без копейки денег, и сбежал в свою Испанию, козел!

Вера только что выпила заказанный мною коктейль и сразу же прибалдела, отчего стала говорить громко и развязно, что, впрочем, ей чрезвычайно шло, поскольку вся она начала ослепительно искриться всеми гранями своего немеркнущего сексуального обаяния. Я восхищенно наблюдал за ней, а потом под столом положил ей руку на коленку, отчего она запнулась и внимательно на меня посмотрела.

— Дослушай меня! — мягко потребовала она. — Я набралась смелости и отправилась в банк. Думала перевести себе хотя бы пару тысяч и получить их наличными. И что же? Мой счет в Лихтенштейне оказался пуст! Представляешь? Пуст! Этот ублюдок ухитрился снять с него все деньги!

— Как же он без тебя смог это сделать? — засомневался я.

— Очень просто. Потом до меня дошло, что, когда он помогал мне послать тебе тридцать тысяч, он узнал мой пин-код и пароль. А совсем недавно он сунул мне на подпись какие-то бумаги, якобы для получения визы. Ну я их и подписала, не читая. Среди этих бумаг он, наверное, и вложил банковские операционные листы, которые были ему необходимы для опустошения моего счета. Вот так!

— Однако… — Я был потрясен незаурядной ловкостью Мозгоправа. — Действительно, великий комбинатор! И что же дальше?

— Дальше? — Вера почему-то смутилась. — Пойми, мне ничего не оставалось делать…

Я уже понял, о чем пойдет речь, и заметно погрустнел.

— В баре я познакомилась с одним местным сутенером, — продолжила Вера, понизив голос, потому что к нашему разговору заметно прислушивались. — Он взялся мне помочь. На самом деле хороший парень оказался, правда, русских страшно ненавидит… Я и обслужила всего-то человек двадцать… Работала около недели… Заплатила за номер в отеле, купила билет до Москвы… И вот я здесь…

Глаза Веры вновь наполнились слезами.

— Возвращение блудного сына! — весело развел я руками и принял плачущую головку бывшей возлюбленной себе на грудь. — Ну не плачь! Если бы ты осталась с Мозгоправом, поверь мне, добром бы это не кончилось! Этот человек — дьявол, и итог будет печальным — он просто сгниет в тюрьме!

— Я домой хочу! — сказала она, сморкаясь в бумажную салфетку.

— Зачем? Тебя никто там не ждет. У тебя там нет даже своего угла.

— Я хочу, и все! — продолжала капризничать она.

— Так, слушай сюда! Сейчас поедем ко мне. Молчи! Поживешь пока у меня. А потом решишь, как поступить. Поняла? Все, пошли!

Моя решимость успокоила ее. Она рассеянно собралась и послушно, словно загипнотизированная, последовала за мной. Персонал кафе облегченно вздохнул.

У двери моей квартиры мы нос к носу столкнулись с Вовочкой. У него был голодный вид, небритый, ободранный и слегка пьяный. С ним была какая-то потасканная шлюха с разбухшим от частых возлияний лицом.

— Мы уже три часа здесь сидим! — обрадовался Вовочка и, раскинув оглобли, попытался броситься мне на грудь.

Я предусмотрительно выставил блок.

— Держись от меня подальше, от тебя воняет за версту! Это кто с тобой?

— Это Леночка! — представил он. — Моя жена! Женщина выступила из-за его спины и кокетливо улыбнулась, будто была юной свежей прелестницей, а не старой спившейся блядищей. В ее взгляде мелькнули мандавошки, меня перекосило от отвращения, и я с трудом выжал из себя короткое приветствие.

— Да ладно, жена… Паспорт покажи! — не поверил я Вовочке.

— Бля буду, жена! — Мой приятель со всей силы грохнул себя в грудь кулаком. — Мы живем гражданским браком! Скажи ему, Лен!

— Точно! — подтвердила женщина. — Уже полгода сожительствуем. То у меня живем, то у него.

— Знаю я ваше сожительство! — критически посмотрел я на «молодоженов». — Небось целыми днями в поисках выпивки?

— Не без этого. — Вовочка, как провинившийся шалунишка, поник головой.

В это время Вера устало переменила ногу, и я вспомнил о ее присутствии.

— Ладно, забей! Чего хотите? Мне некогда!

— Саша, Александр Владимирович! — забормотал Вовочка, наверное впервые назвав меня по имени-отчеству. — Выпить очень хочется! Не дай умереть! А? Пожалуйста!

Видя, что я нахмурился, он вдруг рухнул на колени и попытался обнять мои ноги.

— Я все сделаю, что хочешь! Хочешь, прирежу конкурента твоего? Только дай денег!

На Вовочку жалко было смотреть, я еще никогда не видел, чтобы он так униженно просил. Я схватил его за воротник и заставил подняться.

— Из тебя киллер, как из меня балерина! — буркнул я.

Я знал, что эта просроченная сладкая парочка рассчитывала всего лишь на небольшую подачку, рублей в стодвести, чтобы хватило на несколько бутылок водки, но я неожиданно предложил совсем другое:

— О'кей. Я приглашаю вас в гости. Но с одним условием: чтобы не занести в дом заразу, вы, не входя в квартиру, все с себя скинете, разденетесь догола — я дам вам для одежды мешок — и сразу под душ. И чур, по три раза намылиться. Согласны?

Они, не веря в такую удачу, азартно переглянулись и уже через секунду прямо на лестничной площадке наперегонки стали все с себя скидывать. Скоро они остались совершенно нагие, два поношенных обрюзгших тела: передник Вовочкиного живота, перепаханный венами, под ним его смехотворная пипка, позади необъятная вислая задница, а у Лены свинячьи жировые складки, синяки, старая безобразная грудь и наглухо заросшая промежность. Они даже не стеснялись своей наготы.

Вера с изумлением наблюдала за происходящим.

— Ты жестокий! — сказала она мне. — Я почему-то думала, что ты добрый. Если ты богатый, ну и радуйся своему счастью, но зачем людей унижать?

— Я никого не унижаю! — возмутился я. — Что тут такого? Мы просто прикалываемся!

Вскоре мы вчетвером сидели у меня в столовой и пили все подряд. Отмытые Вовочка и Лена в гостевых халатах и тапочках, румяные, очень довольные, выглядели этакими телепузиками и даже первое время изображали перед Верой, в которой сразу почувствовали свою заступницу и благодетельницу, влюбленную семейную пару, которая просто благодаря злополучным жизненным перипетиям осталась у разбитого корыта. При этом, однако, они не забывали изо всех сил налегать на мою дорогую водку и благородные закуски, которые я неосмотрительно щедро выставил на стол.

— Я его узнала! Это же твой телохранитель! — шепнула мне Вера, наклонившись к моему уху.

— Телохранитель? — удивленно поднял я брови. У меня совершенно вылетела из головы та давнишняя история, в которой Вовочка, переодетый в новые шмотки из магазина для толстяков (которые он, падла, пропил в течение последующей недели), выступал моим телохранителем. — Ах да! Было дело! Ты знаешь, он запил, и я его уволил. Но, поскольку за время нашей совместной работы мы очень сдружились, я не могу бросить его на произвол судьбы.