Сэм явно гордился своим предприятием, наверное считая его воплощением всех своих представлений о преуспевающем производственном бизнесе. Я же едва скрыл недоумение и раздражение. Меня обманули! Меня разводит какой-то китайский проходимец, который выдает себя за производителя спортивных тренажеров! Этот ангар, стеллажи, станки — все это будто грубые декорации, возведенные лишь на несколько дней! Может, и особняк он только арендовал на недельку, чтобы пустить мне пыль в глаза? А чего? Развесил фотки в рамочках по стенам, и готово!

Я затаился, выжидая, что будет дальше.

Сэм предъявил мне склад заготовок и комплектующих и далее стал показывать различные производственные циклы. Вот толстый железный лист нарезается по размерам, гнется, сваривается хитроумным способом. Получается полая загогулина красивой формы. Она попадает в специальную печь, как оказалось, очень дорогую, где покрывается особой белой краской. И вот я уже узнаю часть велотренажера — раму, которая соединяет станину и руль с компьютером.

И я понял — Сэм не мошенник и здесь нет никакого подвоха. Этот ангар действительно мини-производство, небольшой сборочный цех готовой продукции.

Я задавал китайцу десятки вопросов, он с удовольствием и гордостью за собственное дело отвечал, удовлетворяя мое любопытство.

Тайвань давно интегрировался в мировое производство спортивных тренажеров. Поначалу, выполняя заказы для известных всему миру американских и европейских спортивных марок, китайцы всему научились, а уже потом заполонили мировые рынки собственной продукцией. Их тренажеры были столь дешевы, при сравнительно сносном качестве, что в течение нескольких лет захватили все рынки и заставили прочие производства раз и навсегда закрыться. Однако в продвижение собственной торговой марки надо вкладывать большие усилия, поэтому тайваньские производители вернулись к системе изготовления продукции под заказ для известных фирм.

Сэм показал мне один склад тренажеров, предназначенных для громкой английской фирмы. А вот те же самые тренажеры, только немного видоизмененные, с наклейкой злейшего конкурента этой компании. Полный абсурд!

Любой сложный тренажер состоит из сотни комплектующих. Кое-что, самое простое, можно произвести самому. Но все остальное нужно заказывать у всевозможных местных производителей. Передо мной толстый каталог тайваньских фабрик. Вот та, которая занимается только компьютерами для спортивных тренажеров. Сотни компьютеров с любым набором функций, от самых простых до наисложнейших. Заказывай любой. А здесь можно купить сиденья и рули для велотренажеров. Целый заводик изготавливает одни рули и сиденья! Тоже выбор огромный. Вот здесь можно заказать пресс-форму, здесь наштамповать с нее любые пластмассовые элементы любого цвета.

Таким образом, контакт с двумя десятками производителей позволяет создать любой тренажер, на который только у тебя хватит фантазии, и воплотить его в готовую партию сверкающих силовых монстров. И что характерно! Фабрика, которая делает компьютеры, в свою очередь имеет два десятка своих поставщиков. И те — своих поставщиков. Все переплетено в головокружительную молекулярную структуру. И одновременно все гениально просто и, главное, дешево до смеха.

К этому добавляется дешевая рабочая сила, которая нанимается только под заказ и сразу вышвыривается, как только контракт закрыт. Да еще почти полное отсутствие технического персонала — Сэм, несмотря на масштабы свой деятельности, был сам себе бухгалтером, главным инженером, технологом и т. д. и т. п. К этому добавить климат, который позволяет работать в легких неотапливаемых ангарах. И еще низкие налоги. И культуру производства. И потрясающее китайское трудолюбие. И дешевые кредиты напрямую от государства.

Вот что такое производство по-китайски!

Для меня это было откровением. Я был в шоке. Передо мной открылась незамысловатая суть сумасшедших по моим меркам доходов, извлеченная Сэмом из своего ржавого ангара, нескольких станков и двух десятков временных рабочих. Только успевай придумывать новые модели и подписывать контракты.

Что же получается? Известные торговые марки спортивных тренажеров выдают чужую продукцию за свою? Но это же чистой воды фальсификация!

Сэм только хитро по-китайски улыбнулся.

Вечером того дня мы ужинали с Сэмом в саду, примыкающем к его вилле, и старый китаец подавал нам одно блюдо за другим, и не было конца его чудесным разносолам. Я не мог распознать, из чего приготовлена большая часть этих кушаний, и поэтому ел с некоторой опаской, боясь нарваться на каких-нибудь червей или тараканов. Сэм признался, что, будучи студентом, пристрастился к европейской кухне, и теперь не так уж часто балуется национальной экзотикой.

— А что вообще едят китайцы? — спросил я.

— Все, что ползает, — отвечал не без хитрой ухмылки Сэм.

После ужина мы подписали контракт почти на миллион долларов. На эту сумму Сэм изготовит для меня спортивные тренажеры и в течение четырех месяцев поставит их мне в Москву.

Дорого же мне обошлось радушное тайваньское гостеприимство!

Сегодняшний день.

Старуха бутылочница пьет из пластмассового стаканчика дешевое красное вино, которое я купил в палатке, и довольно долго и очень нудно рассказывает мне всю свою жизнь. Я тоже попиваю вино и терпеливо ее слушаю. Большая квартира с картинами и старинной мебелью, сплоченная семья: отец — известный архитектор, мать — партийный работник, муж — военный, дочка — стюардесса, зять — профессор медицины. А потом все рухнуло в одночасье. Родители умерли, муж ушел к другой, дочь с зятем уехала в Новую Зеландию и постепенно перестала даже писать. Довольно быстро от былого благополучия не осталось и следа…

Я смотрю на ее почти коричневое, будто вяленое, лицо, с глубокими кривыми морщинами, и думаю о том, как лихо иной раз закручены сюжеты судеб, как легко сначала держать за яйца весь мир, а потом в один день лишиться всего, остаться у разбитого корыта и оказаться на помойке в вонючем тряпье с бутылкой поддельного кислого вина в руке.

— И что было дальше? — спрашиваю я для проформы, хотя конец истории мне уже ясен.

— Дальше? — Старуха то ли плачет, то ли ее глаза слезятся от ветра, который гуляет между торговыми палатками. — Дальше я стала пить. Потом долго лечилась. Потом опять запила… Познакомилась однажды с одним нотариусом… В общем разменяла квартиру с доплатой. Четырехкомнатную в центре, на однокомнатную на окраине… На новом месте прожила два месяца… Объявились старые владельцы жилья… Сделка купли-продажи была признана недействительной… Меня выселили судебные приставы… Моя старая квартира оказалась уже десять раз перепроданной… Потом мне объяснили, что это профессиональные квартирные аферисты, но все по закону, и ничего с этим нельзя поделать… И что мне еще повезло, потому что многих убивают… Я потом два года по судам ходила. Жила то у дальних родственников, то в пансионате…

Старуха зачастила с выпивкой, и по ее голосу я почувствовал, что могу и не услышать конец истории.

— Ну и? — поторопил я.

— Что? — Моя собутыльница уже стала забываться. — Ах это! Ну, в общем, сейчас живу у подруги. Уже пятый год. Пенсия у нее — копейки, к тому же у нее паралич… Ходит под себя… Я за ней ухаживаю, кормлю с ложечки… Вот, хожу бутылки собираю… Совсем она плохая, скоро помрет. Ее сын меня тут же выкинет на улицу! Уже заявлялся пару раз. Вчера пришел, все вещи переписал, даже одеяло обоссанное. Сказал мне, чтобы я ни на что не рассчитывала, а то до кладбища не успею добежать…

Вино допито. Рассказ старухи бутылочницы закончен. Я молча переживаю услышанное.

— Мне бы ваши проблемы! — наконец тяжело вздыхаю я, и женщина смотрит на меня с изумлением, совершенно не понимая, как молодой мужчина с деньгами и одетый с иголочки может завидовать ей, старой больной бездомной алкоголичке.

— А хотите водки? — спрашиваю я.

— Хочу! — отвечает обрадованная старуха. — Только здесь опасно выпивать, пойдемте лучше в Китай!