– Я расскажу вам о Тинувиэли, — согласился Бродяга. — Только вкратце, ибо это длинная легенда и конец ее неизвестен. Мало кто помнит теперь, как рассказывали ее в старину, — разве что сам Элронд. Это удивительная история — правда, печальная, как и все легенды Средьземелья, но посмотрим — может, выслушав ее, вы чуть–чуть воспрянете духом. Он немного помолчал и неожиданно, вместо того чтобы начать рассказ, тихо запел: Был долог лист и зелен луг, Высок болиголов, И звездный пробивался луч Сквозь лиственный покров; И тень, и свет, и сушь, и прель, И музыка в тиши — Так танцевала Тинувиэль, Как луч в лесной глуши. А Берен шел с полночных гор И заплутал, устав, И рек услышал разговор, Когда кончался день. Раздвинул он заслоны трав — И видит золотой узор, И видит блещущий рукав И кос ночную тень. От злой истомы исцелен, Забыв свой прежний путь, Спешит ее коснуться он, Но ловит лунный свет: Лес Тинувиэли — словно дом, Скользнет, порхнет — и не вернуть. И камень лег ему на грудь, И лес молчит вослед. Но поступь слышится, легка, И мнится шум шагов, И, словно под землей река, Поет сокрытый звук, Пусть сник, увял болиголов, И осень коротка, И листья устилают ров, И блекнут лес и луг. Все гуще лет и листьев слой. Он бродит, как во сне, Под небом непогоды злой, В лучах застывших звезд. Она — на холмах, при луне, Сорит серебряной золой, Танцует в стылой вышине, Блестит плащом волос… Когда же минула зима, С холмов сошла Она — Грозна, как вешние грома, Нежна, как пенье вод. Цветы проснулись ото сна — И видит Берен, что сама, Волшбой весны озарена, К нему она идет. «Тинувиэль!» — и дева вспять Глядит, удивлена: Откуда смертный мог прознать, Как Тинувиэль зовут? Лишь миг помедлила она, — И тысячью незримых пут Дала любви себя связать, Судьбой побеждена. И смотрит Берен в тень волос, В сияние очес, И видит в них мерцанье звезд И зеркало небес. И, краше всех земных принцесс, Шатер своих волос Она раскинула вкруг них — И мир, сияя, стих. Судьба их повлекла, строга, За страшный горный круг, В железные дворцы Врага, В бессолнечную муть. Катили вал Моря Разлук, — Но там, у неземных излук, Где не метет пурга, Дано им было мрак стряхнуть И с песнею пуститься в путь, Бродяга вздохнул и смолк. Заговорил он не сразу. – Эта песня сложена по образцу, который у эльфов называется анн–теннат. Ее трудно перевести на наш, Общий Язык. Поэтому то, что вы слышали, — всего лишь грубое, невнятное эхо подлинной песни. В ней поется о встрече Берена, сына Барахира, с Лутиэн Тинувиэль. Берен был смертным человеком, а Лутиэн — дочерью Тингола, Короля всех эльфов Средьземелья. Случилось это в дни, когда мир был еще молод. Никогда еще не рождалось в этом мире девы прекраснее Лутиэн. Словно звезды над туманами севера, сияла ее красота, и лицо ее было как луч света. Великий Враг[150], коему Саурон из Мордора был не более чем слугой, властвовал в те времена в Ангбанде на севере, и западные эльфы объявили ему войну, как только вернулись в Средьземелье, — они хотели силой отнять украденные им Сильмарилы[151]. Праотцы нынешних людей сражались вместе с эльфами. Но Враг одержал победу, Барахир был убит, а Берен, претерпев страшные испытания, перешел через Горы Ужаса и оказался в тайном Королевстве Тингола[152], в лесах Нелдорета. Здесь он встретил Лутиэн — она пела и танцевала на поляне у зачарованной реки Эсгалдуин — и нарек ее Тинувиэль, что на старинном наречии значит «соловей». Много скорбей пришлось им претерпеть, и разлука их оказалась долгой. Тинувиэль вызволила Берена из подземелий Саурона, и они преодолели много грозных опасностей, но в конце концов им удалось сбросить с престола самого Великого Врага и вынуть из его Железной Короны один из трех Сильмарилов, самый яркий. Он должен был стать свадебным выкупом, который Тингол, отец Лутиэн, просил за свою дочь. Но Берена загрыз волк, вышедший из врат Ангбанда, и Берен умер на руках у Тинувиэль. Тогда она по собственной воле выбрала удел Смертных и решила уйти из мира, чтобы последовать за Береном. В песне поется, что за Морями Разлук[153] они встретились вновь — и было им дано ненадолго вернуться живыми в зеленые леса Средьземелья. Лишь потом, рука в руке, ушли они за грань этого мира — теперь уже навсегда. Из всех эльфов одна только Лутиэн Тинувиэль умерла по–настоящему и покинула мир, и эльфы потеряли ту, кого любили больше всех на свете. Но именно от Лутиэн идет род древних эльфийских властителей. Те, кому Лутиэн приходится праматерью, живы до сих пор, и предсказано, что нить ее рода никогда не прервется. Элронд из Ривенделла тоже происходит от Лутиэн. От Берена и Лутиэн родился Диор, наследник Тингола. Дочь Диора, Элвинг Белая[154], обручилась с Эарендилом[155], тем самым Эарендилом, что навсегда покинул земные туманы и с Сильмарилом на челе направил свой корабль в небесные моря. А от Эарендила происходят Властители Нуменора, или Закатного Края. Бродяга рассказывал, а хоббиты не отрываясь смотрели на его лицо — вдохновенное, озаренное красными сполохами костра. Глаза его светились, голос был глубок и звучен, а над головой чернело звездное небо. Вдруг вершину Пасмурника осияло бледное свечение. Из–за горы, скрывавшей их в своей тени, медленно поднималась луна. Звезды над вершиной померкли. Рассказ кончился. Хоббиты зашевелились, потягиваясь. – Смотрите–ка! — зевнул Мерри. — Луна встает! Наверное, уже очень поздно! Остальные посмотрели наверх. На вершине, на фоне освещенного луной неба, что–то чернело. Может, просто большой камень или острая скала, высвеченная бледным лунным светом? вернуться Принцип поэтики этого стихотворения — «эхо» (анн–теннат переводится с синд. как «длинное эхо»). В оригинале рифмовка авас/вавс, причем четвертая и восьмая строки дают женские трехсложные рифмы (типа «вьющийся — струящийся»). Эти рифмы разрывают «гладкость» стиха и придают ему эффект архаичности (см. тот же прием в «Песне об Эарендиле», гл. 1 ч. 2 этой книги). Слово, задающее рифму в первой половине каждой строфы, обязательно хотя бы один раз повторяется во второй ее половине, откуда и эффект «эха». Но в последней строфе это правило внезапно нарушается, что, по предположению Шиппи, символизирует освобождение Лутиэн из пут этого мира (т. е. бесконечная цепочка «эха» не находит на своем пути «стены», и звук вырывается на свободу. Возможно, именно в этом приеме и кроется смысл эльфийского способа стихосложения анн–теннат). Кстати говоря, древнеангл. поэзия, на которую Толкин ориентировался, была весьма сложной по форме (см. прим. к «Песне об Эарендиле»). В Сильм. (с. 194–224) история Берена и Лутиэн изложена полностью. Берен происходит из племени Аданов (Эдаин) <<Об Эдаин(ах) (людях) см. прим. к Приложению А, I, гл. 1.>>; он — сын героя Барахира, князь Первого Дома Аданов. Жил в 435–509 гг. ПЭ. Прославился в Войнах Белерианда (см. прим. к Приложению Б). После разорения сосновых лесов Дортониона, где жил Первый Дом Аданов, Берен вместе с маленькой группкой людей, возглавляемых его отцом Барахиром, долгое время скрывался в лесах, сражаясь с заполонившим эту землю злом, но в конце концов остался один (все остальные погибли) и через четыре года ушел из родных мест, так как власть Саурона над ними сделала их поистине страшными. Он пересек горы и оказался в эльфийской стране — Дориате, где повстречал танцевавшую в лунном свете Лутиэн — дочь короля Дориата, Тингола. Берен полюбил ее, и следующей весной она ответила ему взаимностью. Однако отец ее, Тингол, был возмущен дерзостью смертного, пожелавшего взять в жены эльфийскую принцессу, и потребовал у него в качестве свадебного выкупа Сильмарил из Железной Короны Моргота (см. прим. к этой книге гл. 1 ч. 2, Сильмарил). Моргот похитил Сильмарилы (см. там же) из Валинора, и вот уже несколько столетий эльфы вели войны с Морготом, пытаясь отбить камни обратно, но безуспешно. Однако Берен все же отправился, найдя себе попутчиков, за Сильмарилом. Храбрецы были захвачены в плен слугой Моргота — Сауроном. Спутники Берена погибли, однако Лутиэн и верный ей пес Хьюан пришли ему на выручку. Сыновья Феанора (см. о Феаноре прим. к гл. 11 ч. 3 кн. 2, а также прим. к этой книге гл. 1 ч. 2, Сильмарил) Куруфин и Кэлегорм, связанные страшной клятвой возвратить Сильмарилы дому Феанора и препятствовать всякому, кто захочет взять Сильмарил себе, пытались помешать им; однако Лутиэн и Берен добрались до Ангбанда, крепости Моргота. Волшебное пение Лутиэн заворожило стражей Ангбанда и самого Моргота, и Сильмарил удалось вынуть из Железной Короны. Однако пес Моргота, Кархарот, нагнал похитителей и отгрыз у Берена руку с Сильмарилом. Берен и Лутиэн вернулись в Дориат, где Тингол сменил гнев на милость. Но Берен на том не успокоился: он отправился в погоню за Кархаротом, убил его и вызволил Сильмарил, но скончался от ран, а Лутиэн добровольно последовала за ним. Но дух ее, попав в чертоги Мандоса, где пребывали умершие эльфы, волшебной песней склонил к жалости самого Мандоса (чего доселе не случалось), и Лутиэн позволено было вернуться в Средьземелье; ожил, по воле Единого, и Берен. Они прожили еще несколько лет в одиночестве на острове Тол Гален с сыном Диором, который унаследовал Сильмарил после того, как Берен отбил его у гномов Ногрода, убивших Тингола. вернуться Моргот. См. прим. к гл. 5 ч. 2 этой книги, Темное пламя Удуна… вернуться Король эльфийского государства Дориат, величайшего из эльфийских королевств ПЭ, отец Лутиэн. Дориат был непобедим, пока Тингол не завладел Сильмарилом; желание завладеть Камнем навлекло на Дориат врагов. Тингол был убит, и Дориат перестал существовать. вернуться Моря, которые разделяли Аман (земли Бессмертных) и Средьземелье. вернуться Дочь сына Берена Диора. После смерти Диора ушла в Арверниэнскую гавань, где стала супругой Эарендила и родила ему двух сыновей — Элронда и Элроса Полуэльфов. См. прим. к гл. 1 ч. 2 кн. 1, Эарендил. Будучи дочерью двух племен — людей и эльфов, — она сама могла выбрать, к какому из племен принадлежать, и выбрала эльфов. Тот же выбор должны были сделать и ее сыновья. |
