– Не знаю. Надо посмотреть получше!

– Ого! Тебе, видать, даже не объяснили, кого ищут! Никогда нам всего не скажут! Точно ведь? Мы и половины не знаем. Но они тоже иногда дают маху. Между нами, даже самые большие Шишки и те…

– Ш–ш, Горбаг! — Шаграт понизил голос так, что Сэм даже своим до странности обостренным слухом еле смог разобрать, что тот шепчет. — Иногда им и правда случается разик–другой промахнуться, зато глаза и уши у них везде. Голову даю на отсечение, что среди моих парней тоже кое–кто на них работает. Но Шишки чем–то озабочены, тут никаких сомнений нету. Ты вот говоришь — Назгулы в долине стойку сделали. А я знаю, что и в Лугбурце тоже забегали! Кто–то, похоже, чуть было не просочился за хребет!..

– Чуть было, говоришь, не просочился?.. — озадаченно повторил Горбаг.

– Да, но об этом потом, — оборвал Шаграт. — Подожди! Вот выйдем в Нижний Коридор, там и потолкуем. Я знаю там один укромный уголок. А парни пускай топают вперед.

Вскоре факелы скрылись из виду. В туннеле загрохотало. Сэм бросился следом. Впереди послышался глухой удар.

Сэм догадался, что орки свернули в тот самый проход, где они с Фродо, обследуя развилку, наткнулись на преграду. Он поспешил туда — и обнаружил, что ход по–прежнему закрыт.

На пути, похоже, стоял огромный камень, но орки как–то за него перебрались: голоса доносились теперь с другой стороны. Все так же рысью орочьи отряды удалялись в глубь горы, к своей башне. Было от чего прийти в отчаяние! Ведь они уносили с собой тело хозяина, причем страшно и подумать, что у них было при этом на уме, — а верный слуга не мог их догнать. Он толкнул камень, потом бросился на него грудью, но сдвинуть не смог. И вдруг с другой стороны у самой перегородки (так показалось Сэму) зазвучали голоса командиров, продолжавших беседу. Сэм замер и прислушался, надеясь узнать что–нибудь важное. А вдруг Горбаг, если он из Минас Моргула, пойдет обратно? Тогда, может, удастся проскользнуть за перегородку?

– Понятия не имею, — говорил Горбаг. — Вообще–то, как правило, вести до нас долетают, что твои птицы. Но я никогда не интересовался, как это получается. Молчать спокойнее. Брр! У меня все поджилки трясутся от этих Назгулов! Когда Назгул на тебя вытаращится, кажется, что он с тебя тело сдирает, как кожу. Раз — и остаешься один в темноте по ту сторону, голый и холодный… Но Он в них души не чает. Это Его любимчики. Так что жалуйся не жалуйся — толку не добьешься. Служба в Нижней Крепости — не сахар, можешь мне поверить.

– Попробовал бы ты пожить у нас наверху, с милашкой Шелоб в обнимку, — возразил Шаграт.

– Будь моя воля, я бы вообще держался от всех от них подальше. Может быть, после войны полегчает?

– Говорят, перевес на нашей стороне.

– Мало ли чего болтают, — проворчал Горбаг. — Увидим. Во всяком случае, если дела пойдут хорошо, на земле будет попросторнее. Что бы нам с тобой тогда смотать отсюда с десятком–другим надежных парней и осесть на воле? В каком–нибудь теплом местечке, где полно легкой добычи и начальники не донимают, а?

– Ух! — сказал Шаграт. — Вспомнили бы старину!

– Вот и я о том. Только рассчитывать на это не приходится. Мне вот, к примеру, давно уже не по себе. Я уже говорил: даже самые большие Шишки, — Горбаг опять снизил голос почти до шепота, — да что там, Сам и тот порой дает маху! Ты вот говоришь — кто–то чуть было не просочился за хребет. А я тебе толкую, что кто–то не чуть было, а и впрямь просочился! Теперь нам надо смотреть в оба. Бедными Уруками затыкают все дырки, а благодарности — ни на грош… Но враги нас любят ненамного больше, чем Его, и если они одолеют — нам крышка, заруби это себе на носу! А теперь примечай. Когда тебе отдали приказ выходить?

– Да около часу назад. Незадолго до того, как мы на вас наткнулись. Сообщение было такое: «Назгул подозревает неладное. На ступенях возможны лазутчики. Удвоить бдительность. Патруль на Лестницу». Вот я сразу и отправился.

– Что–то тут не так. — Горбаг был мрачен. — Смотри! Наши Молчаливые Стражи, насколько я знаю, забеспокоились уже дня два тому назад. Но меня и парней послали на Ступени только через день, так что в Лугбурц от нас не поступило никаких донесений: тут хватало дел с Великим Сигналом, и походом Верховного Назгула, и прочее, и прочее. Да и все равно — мне говорили, что до Лугбурца сейчас ни за что не достучишься.

– Видно, Глаз был занят чем–нибудь другим, — предположил Шаграт. — Говорят, там, на западе, такое творится, что будь здоров!

– А ты думал? — прохрипел Горбаг. — Вот враги под шумок и пробрались на Лестницу. Куда же ты глядел? Зачем тебе особые приказы? Ты обязан нести стражу, что бы ни случилось. Разве нет? А иначе зачем ты нужен? Дрыхнешь небось с утра до вечера!

– Хватит! Не тебе меня учить! Как же, станешь дрыхнуть, когда такое творится под самыми окнами! Ну, потеха была!

– Потеха?

– Еще какая! Вспышки, крики и все такое. Но делом заправляла Шелоб. Мои парни застукали ее с дружком. С Пронырой.

– Пронырой? А кто это такой?

– Будто не знаешь! Брось, ты его видел. Тощий такой, черный, тоже немного смахивает на паука. А может, на голодную лягушку. Он к нам много лет назад уже наведывался, но его выпустили из Лугбурца — точно тебе говорю, выпустили! — и к нам поступил приказ с Самого Верха, чтобы дать ему пройти. Потом его еще разок или два видели на Ступенях, но мы его не трогали: похоже было, что он договорился с Ее Высочеством и у них свои дела. Невкусный, видно. На приказы–то ей плевать… Но, я скажу, у вас в долине стража — закачаешься. Проныра здесь появился еще раз за день до того, как поднялся весь этот шум. А потом мы его опять видели, вчера поздно вечером. Потом парни сообщили, что Ее Высочество забавляется. Ну, мы на том и успокоились. А тут сообщение. Я думал, Проныра припас ей игрушечку или, может, от вас прислали какого–нибудь военнопленного — от щедрот в подарок. Ну, что–то в этом роде. Я в ее игры не вмешиваюсь. Если Шелоб вышла на охоту — от нее никто не уйдет.

– Никто?! У тебя что — глаз нет?! Я тебе говорю, а ты свое талдычишь. Этот тип, что поднялся на Ступени, ушел от твоей Шелоб как нечего делать, сечешь? Перерезал паутину и вышел целехонек. Вот и пораскинь мозгами.

– Но в итоге–то она его сцапала!

– Сцапала? Кого? Ты про этого кроху, что ли? Ну отмочил! Да если бы он был один, она бы его давно уволокла в свою кладовую. Там бы он и лежал сейчас как миленький. А если бы он потребовался в Лугбурце, тебе пришлось бы его вытаскивать. Приятная работка — ух! Но не один он был, вот что!

Тут Сэм стал слушать внимательнее и прижался ухом к камню.

– Кто перерезал веревку, которой Шелоб его обмотала, а, Шаграт? Тот же, кто перерезал паутину на входе. Непонятно? А кто насадил Ее Высочество на булавку? Я думаю так, что он же! Ну, и где он теперь? А, Шаграт?

Шаграт не отвечал.

– Ну, ну, давай, шевели мозгами! Есть они у тебя или нету? Тут не до шуток! Еще никому — никому! — не удавалось вот так вот пырнуть в животик нашу милашку. Ты это знаешь не хуже меня. А этому удалось! Большого горя тут, конечно, нет, но вообще–то дело дрянь. Где–то неподалеку бродит здоровенный бунтовщик, самый опасный из всех, что появлялись у наших границ со времен Великой Осады, будь они прокляты! Мы кого–то упустили!

– Но кто же он? — простонал Шаграт.

– Судя по всему, командир Шаграт, это могучий богатырь, скорее всего, эльф — по крайности, меч у него эльфийский, а может, и топор есть. Он преспокойно разгуливает по участку, который ты охраняешь, а тебе и горя мало. Действительно, потеха!

Горбаг сплюнул, а Сэм только мрачно усмехнулся, представив себя эльфийским богатырем.

– Ну, брось, ладно, вечно тебе мерещится самое худшее, — умиротворяюще заговорил Шаграт. — Это дело можно и так повернуть, и эдак. Караулы у меня стоят, участок в порядке. Не могу же я думать обо всем сразу! Сначала надо разобраться с тем, которого уже взяли, а потом займемся остальными делами.