У Мэта не было ответа на этот вопрос.

– Вот поэтому ты и вступил в Клуб двадцати?

– Я счел это неизбежным. Твой дед Том, конечно, страстно желал покинуть Гонконг с самого начала. Он убеждал меня в этом. Сперва я просто хотел сесть на первый же самолет и улететь, но он сказал мне, что это глупо. Нам надо обмануть Пекин в отношении наших настоящих намерений. Если бы все компаньоны, решившие покинуть страну, сделали это, когда им заблагорассудится, страна рассыпалась бы. Начнется невероятная неразбериха, паника, бунты. Примерно то же произошло в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом, и мы извлекли из этого урок. Поэтому когда двадцать крупнейших бизнесменов вознамерятся покинуть Гонконг, их отъезд будет очень тщательно спланирован. Все должны будут отъехать в один и тот же день и час.

Мэт был ошеломлен.

– До меня никак не доходят некоторые вещи насчет этого Клуба двадцати. Например, для начала, как мы сможем забрать все с собой? Вот это здание Управления… ведь ты же не сможешь увезти его, а кому захочется выкупать его?

– Все правильно. Но сейчас настал момент для тебя узнать кое-что. Мне необходимо ввести тебя в курс дел на случай, если со мной случится что-то непредвиденное. Единственное мое желание – успеть сделать это вовремя. На самом деле вся механика проще, чем можно подумать. У очень немногих членов Клуба есть какая-то недвижимость в Гонконге. Большинство из нас проживает в Сингапуре, на Филиппинах, в Корее, Париже, Бонне. Да, здание Управления находится здесь, в Гонконге. Помимо этого, здесь еще доки, верфь и два-три больших отеля… вот, пожалуй, и все. Строительную фирму мы продали, когда дела пошли слишком туго. Наша последняя операция с собственностью осуществится на следующей неделе, хотя никто еще не знает, какая именно. Отели проблемы не представляют: даже когда мы уйдем, тут останется полным-полно людей, нуждающихся в номерах. Здание Управления мы арендуем – значит, мы просто прекратим выплачивать аренду. А содержимое мы заберем с собой в чемоданах.

– А что делать с деньгами?

– Будут переведены. По подводному кабелю или через спутник.

– Но это же невозможно! Неужели это осуществимо?

– Определенно да! Все это будет автоматизировано. Именно эта самая идея и лежит в основе всех планов Клуба: компьютер, запрограммированный таким образом, чтобы можно было связаться с любой точкой земного шара и перевести ценности в ту же самую секунду. Это самый тайный момент: «Свиток благоволения», как мы его называем. «Дьюкэнон Юнг электроникс» годами разрабатывала его. Все распродаем и уходим: но никому не будет об этом известно до тех пор, пока не произойдет само событие.

– Я не знал ничего этого. Это потрясающе!

– Я держал тебя в неведении, потому что должен был так поступать. Каждому было необходимо соблюдать полнейшую секретность, иначе не вышло бы ничего хорошего.

– Так когда же ожидается исход?

Саймон поколебался.

– Не позже, чем через две недели.

– Через две недели!

– Я же говорю, что нам надо кое-что обсудить.

Проникнув через ворота, Цю постоял несколько мгновений, взвешивая варианты. Полукруг гравийной дорожки лучами расходился от большого белого дома. Цю бесшумно пробрался вдоль нее, направляясь к лужайке, пока не достиг клумб, где его шаги уже не производили шума. Фасад здания был погружен во тьму, но он все же рискнул заглянуть в ближайшее окно. Оно оказалось плотно занавешено, так что Цю не удалось ничего увидеть.

Он забрался в самый темный угол, туда, где веранда смыкалась с несущей стеной дома, и застыл там с плотно сомкнутыми веками, прижавшись ладонями к штукатурке и вслушиваясь во все звуки. Откуда-то издалека донесся гудок автомашины. Ближе к тому месту, где он находился, что-то шуршало, словно какие-то большие, высохшие листья сыпались на жестяную поверхность. Иного шума не доносилось. Цю хорошо знал этот дом, легко мог воспроизвести по памяти его план, так же, как это делает оператор ЭВМ, выводя на монитор целые страницы цифр. Кабинет Саймона Юнга располагался в глубине дома на первом этаже и выходил окнами на бассейн, за которым плескался залив. Все еще держась клумб, Цю начал пробираться вдоль стены, пока не дошел до ее конца. Он рискнул еще раз выглянуть за угол дома и обнаружил, что кто-то включил электрические светильники, обычно заливавшие светом бассейн. Досадно… Он отпрянул назад за угол. Тропа в этом месте была выложена галькой, а это весьма слышный плацдарм. Цю наклонился и снял туфли, понимая, что придется нести их в руках. Алкоголь, который ему пришлось принять днем, отнюдь не уменьшил остроты его восприятия. Профессиональные навыки, взращенные Народно-освободительной армией, с годами не утратились: тень производит больше шума, чем он! Медленно пробирался он вдоль стены дома, пока не добрался до рубежа света, границы освещенного участка – бассейн. Сердце его билось ровно, совсем не чаще, чем обычно. Теперь Цю уже пересек Рубикон; если кто-нибудь вдруг наткнется на него здесь, вжавшегося спиной в стену, этому не подыщешь никаких приемлемых объяснений.

Маленькая полоска света, пробивавшегося сквозь штору в окне кабинета Саймона, манила его, как огонь маяка. Цю легко и бесшумно прошел остаток пути вдоль стены, зная, что теперь он уже попал в полосу света, разлитого светильниками по периметру бассейна.

Мэт раскрыл было рот, собираясь что-то сказать, но не проронил ни слова.

– Говори!

– Хорошо, мы уходим через полмесяца. А как же Диана?

– Ты имеешь в виду ее поездку в Китай?

– Да. Я знаю, что таково дополнение матери к завещанию и все такое, но…

– Дело в том, что мы обязаны исполнить последнее желание Джинни. Не могу сказать, что мне оно по душе, потому что как раз сейчас в Китае обстановка чрезвычайно нестабильная. Но последняя воля Джинни совершенно ясна, и Диана полна решимости ехать. И я считаю, что она должна поехать.

– Хорошо бы она не задержалась там. А ей что-нибудь известно о «Благоволении»?

– Абсолютно ничего! И так и должно продолжаться.

– Правильно. Хорошо. Мне было бы не по себе при мысли, что она отправилась в Китай с таким грузом в мыслях.

– Вот именно! Чем меньше людей…

Раздался мягкий стук в дверь, и из-за двери выглянула Диана.

– Можно?..

– Конечно же, радость моя! – Саймон вскочил на ноги. – Ты нормально себя чувствуешь? – спросил он, ведя ее к креслу. Она только кивнула в ответ и одарила своих родных широкой улыбкой, но поток слез было не так-то легко сдержать.

– Мне стало немного… одиноко там, наверху.

– Нам всем следует выпить, – сказал Мэт. – У тебя сегодня был ужасный день, воистину ужасный.

Она с благодарностью взглянула на него.

– Да и у тебя тоже.

Саймон отошел к бару с напитками, стоявшему у окна, что выходило на бассейн.

– Что будешь пить, Диана?

– Скотч, пожалуйста. Пополам с водой. И со льдом.

– Сынок, помоги мне, пожалуйста, принеси лед.

Цю потребовалось пять минут, чтобы пробраться вдоль участка стены между углом дома и окном. Наконец он прижался ухом к стеклу. Какое-то время из набора слов, произносимых в кабинете, ничего невозможно было разобрать. И Цю до боли в ухе прижался к стеклу.

Когда Мэт подошел к отцу, хлопотавшему у бара с напитками, Саймон сказал:

– Естественно, обо всем, что связано с «Благоволением», мы должны держать язык за зубами.

– Абсолютно верно.

– Если на континенте учуют хотя бы запах, они нам все испортят. Для этого используют любые средства.

– Что ты имеешь в виду?

– Включая вторжение. Воссоединение силой. – Саймон увидел выражение лица сына и покачал головой: – Я вовсе не шучу. Тебе тоже скотч?

– Э-э… пожалуйста.

Саймон поднял свой стакан и напомнил Мэту:

– Благоволение!

Пока они пили, Диана собрала все свое мужество и выдавила еще одну храбрую улыбку:

– За благоволение судьбы! – произнесла она. – Хотя я не…