— Большая просьба будет у меня к тебе, Хусейн, — заговорил Ромальцев, присаживаясь в очень мягкое кресло.

Через столик от него, в таком же кресле, разместился и Горец, поджав под себя босую ногу. Тут же появилась мать, поставила перед сыном и гостем две пиалы с ароматным чаем, а также вазочку с чеченской халвой.

— Спасибо, нани, — улыбнулся Хусейн, но женщина молча повернулась и ушла. — Угу?

Влад заговорил:

— Горец, очень нужна твоя помощь. Моим близким грозит серьезная опасность… — (Хусейн нахмурился.). — Но пока нельзя пугать их, предупреждая об этом. Просто нужно за ними приглядеть. Женщина знает меня, и я не хочу больше светиться. Я должен взять на себя мужчину, а тебя очень прошу: посмотри за ней хотя бы денек, завтра.

Горец не стал расспрашивать, просто кивнул.

— Что я должен сделать, если замечу опасность?

— Подойди к ней и ребенку. Под любым предлогом подойди. Помоги с коляской — да что угодно… Пока опасность не исчезнет.

— Послушай, Ромаха… Если все так серьезно, я могу друзей подогнать, чтоб разобрались с вашими обидчиками.

— Все не так просто, Горец. Уж поверь мне.

— Хорошо, верю. Когда начать?

— Я заеду за тобой рано утром. Отвезу, покажу.

Влад из вежливости допил чай, поднялся, поблагодарил.

Горец улыбнулся своей стеснительной, почти девичьей улыбкой. Удивительно, что эта улыбка нисколько не убавляла мужественности богатыря…

На прощание суровая мать Хусейна пожелала Владу:

— Марша гуойла[54].

И Горец добавил:

— Дэла маршалла дуойла[55]. До завтра…

Гроссман чувствовал: что-то происходит. Он не мог понять, что именно, однако попросил жену воздержаться от прогулки. Рената, и без того полусонная, кивнула и ответила знаками, что будет отсыпаться весь день: этой ночью Сашулька вел себя особенно активно и не давал ей сомкнуть глаз. Она и сама испытывала смутную тревогу. Ее смущала вчерашняя встреча с Владом. Уж слишком инициативен был этот человек, видевший ее второй раз в жизни. Слишком невероятны были и Ренатины ощущения в его присутствии. Слишком странной была его последняя фраза в лифте. Все это вызывало некоторые опасения. Вокруг что-то творится. Что-то готовится, но женщина не знала, что. Хотелось собраться и снова бежать, бежать, бежать…

Николай был настороже, когда вышел из дома. Подозрительным казалось все: люди, проезжающие машины, даже то, как пахло в воздухе. Он убеждал себя, что это отголоски прежней паранойи, что нельзя поддаваться и допускать возвращения мании преследования, которой они с женой «болели» почти год. Это уже слишком для нервов…

Как-то по-особенному взглянул на него светловолосый детина, который возился во дворе со своим автомобилем. Показалось, конечно. Однако Николай прежде никогда не замечал, чтобы здешние жители занимались ремонтом машин не у гаражей, а возле подъездов.

Богатырь давно забыл о его существовании, и Гроссман отправился на остановку.

Влад посмотрел на часы. Как узнать, что он приехал? Что бы на его месте сделал сам Ромальцев? А то, что и хотел сделать: отправился бы к Марго.

Николаю работать еще два часа. Хусейн у дома Ренаты. Наверное, во второй раз перетряхнул всю свою машину…

Влад остановился за полквартала от офиса Маргариты.

Укол.

У входа в здание, плавно завернув, паркуется темно-вишневый спортивный автомобиль. Это он. Славься, Природа! Теперь можно быть почти спокойным.

Ромальцев видел, как из спортивной машины вышел мужчина. Да, это он. Стройный, подтянутый, словно постоянно «на вдохе», стремительный. Хлопнув дверцей, приезжий незаметно жмет кнопочку на брелке, и автомобиль отзывается легким писком.

Когда мужчина взбежал по ступенькам, Влад завел мотор и придавил педаль газа.

— Маргарита Валерьевна! — послышался знакомый голос.

Марго подняла голову. В ее кабинет вошел молодой человек. Держался он так, словно это был его собственный кабинет. И она безошибочно поняла, кто это.

Быстрый, приметливый женский глаз ухватил все. Темноволосый, темноглазый, очень приятной внешности, если не считать неуютного колючего взгляда. Впрочем, когда он слегка улыбнулся, это впечатление растаяло. Черные брюки, черная жилетка и свободная белая рубашка в романтическом стиле. Очень ему к лицу… Хорош. Ну, Ренка! Мало ей красавца-Ника? Марго даже усмехнулась, правда, про себя.

— Добрый вечер, Маргарита Валерьевна, — не дожидаясь приглашения, мужчина уселся напротив нее.

Вблизи видно: он очень устал. Вокруг глаз — морщинки бессонницы, сами глаза с краснотой, взгляд немного лихорадочный, с нездоровым блеском. Руки крепкие, но изящные. «Интеллигентные» руки. Марго такие нравились.

— Кофе, наверное? — спросила она и подумала: представится или нет?

— Давайте кофе, — он равнодушно отмахнулся. — Я Андрей. Как живете-поживаете?

— Все в порядке.

Марго поставила перед ним чашечку только что сваренного кофе.

— То есть, исключительно все в порядке? — уточнил он.

— Конечно.

Он потер пальцем нижнюю губу, немного подумал.

— Угу…

— Вас, наверное, интересует, как дела у… у ваших знакомых?

— Да уж интересует, — с кажущейся рассеянностью ответил Андрей и глотнул из чашки. — Хороший кофе, благодарю…

— Они сняли квартиру. С мальчиком тоже все хорошо. Правда, говорят, он Ренке не дает спать, но…

— Ренке? — он слегка улыбнулся. — Момент про квартиру. Вы мне адресок черкните где-нибудь. И номер телефона…

— У них нет телефона.

— Тогда только адрес, что ж поделать...

Марго села и записала. Андрей все больше нравился ей.

— У вас установлено видеонаблюдение? — скользнув взглядом по написанному, Андрей положил листочек во внутренний кармашек жилетки.

— Нет.

— Угу… Что ж вы так… То есть, буквально на днях к вам никто не заходил, о Гроссманах не спрашивал?

Марго ощутила, что ноги ее подкашиваются. Значит, он приехал не просто так. Значит, что-то случилось.

— Нет… — с испугом ответила она. — А…

— Подождите, — перебил Андрей, не желая сбиваться с мысли: он и без того гнал, не останавливаясь, почти сутки, так что теперь в голове была каша из воспоминаний о мелькающих деревьях, сером дорожном полотне, встречных и попутных машинах. — Подождите. Давно вы были у Гроссманов?

— Дня три назад.

— Они никому ничего не просили передать?

— Нет.

— Они были спокойны?

— Насколько это возможно — да…

— Ваша «крыша» давно здесь не появлялась?

Юлить в этом вопросе с ним было бы глупо.

— Неделю, наверное, никого не было. А то и больше. Андрей, скажите: что-то произошло?

— Маргарита Валерьевна, давайте договоримся? — попросил он и мягко накрыл своей ладонью кисть Марго. — Я буду спрашивать, вы будете отвечать. Угу?

Угрозы в его тоне не было ни на толику, и тем не менее Голубева поняла, что поступать нужно именно так, как говорит он, и не иначе. Женщина кивнула, и он убрал руку.

— Моя убедительная просьба к вам. Если у вас кто-либо, даже ваша собственная бабушка, будет спрашивать о местонахождении Ренаты или Николая, вы делаете большие круглые глаза. У вас очень красивые глаза, и вы будете выглядеть еще прекраснее. Вы понятия не имеете, куда уехали супруги Гроссман. Вот мой номер. Не сочтите за труд запомнить все приметы осведомлявшегося, набрать меня и рассказать во всех подробностях, как что было. Договорились?

— Конечно.

— То же самое относится и к «странным» звонкам. Вопрос такого характера: кто, кроме вас и Гроссманов, знает, что произошло с ними?

Марго перебрала в памяти все возможные варианты и покачала головой: