— Как-никак, она тебе внучка.

— Мне все равно, кто она — только убери ее с моих глаз, — бесновалась Джейн, пока Глория вырывалась и пинала ее в голень. — Черт бы тебя побрал!

В конце концов Юлия поняла, что дело принимает дурной оборот; встревожившись, она подошла и с раздражением схватила дочурку. Глория орала, как резаная.

— Вон отсюда! — бушевала Джейн. — Да заткни ты ей рот!

— Я смотрю, тебе нет дела до родной внучки.

— Завтра пообедаем вместе. Можешь привести и ее. Но для начала пусть замолчит.

— Она тебе не какая-нибудь ази.

— Следи за тем, что болтаешь. Выбирай выражения.

— У тебя есть внучка. И я, между прочим. Но ты о нас совсем забыла.

Глория продолжала сотрясаться от рыданий.

— Сейчас мне не до душеспасительных бесед. Уходите.

— Будь ты проклята! — зарыдала Юлия, и ее плач слился с подвываниями дочери. Подхватив Глорию, Штрассен-младшая опрометью выскочила за дверь.

Сразу наступила тишина; Джейн стояла, испытывая сильную неловкость. В конце концов Юлия сумела настоять на своем. И едва не сорвала проект. Джейн вдруг подумала, что проект не предусматривал наличие второй маленькой девочки. Все необходимо выдержать в соответствии со сценарием. Даже незначительные изменения, вкравшиеся при осуществлении очередного этапа, грозили обернуться в будущем существенными огрехами. Но если начало было безошибочным, Ари сумеет в будущем остаться неподверженной влиянию разных отклонений.

Ведь Ари, рассудила Джейн, необязательно интересоваться, кто только что кричал?

Ведь Ари знала, что она единственный ребенок.

Теперь проклятый проект взбесил Юлию. Потому что Юлию всегда раздражала мать. Юлия всегда видела в матери причину всех своих проблем, всегда старалась стать более успешной — и теперь пыталась вмешаться в проект, ибо, сообразив, что мать взялась за великое дело, решила не остаться в тени. В детстве Юлия чувствовала себя обделенной и потому теперь ударилась в другую крайность, неоправданно балуя дочь: юная чертовка отлично умела добиваться своего, и не хватало твердой руки, дабы поставить ее на место, пока не стало слишком поздно.

Госпожа Штрассен усмехнулась, отметив, каким зорким может оказаться взгляд в прошлое.

И снова датчики. Флориану стало немного не по себе, как при легком головокружении. Огромное помещение и место на краю стола всегда действовали на ази подобным образом, однако Флориан сохранил способность отвечать на вопросы Инструктора. И потому на вопрос, где находится датчик номер один, тотчас дал бойкий ответ — над сердцем. Это Флориан знал назубок. У ази была особая кукла для экспериментов такого рода — правда, датчиков там было поменьше.

— Правильно, — похвалил Инструктор, одобрительно похлопав мальчика по плечу. — Флориан, ты отличный парень. Смекалистый и ловкий. Можешь сказать, сколько тебе лет?

«Сколько лет» означало «какой ты большой», и по мере того, как Флориан рос и умнел, правильный ответ подразумевал демонстрацию все большего количества пальцев на руках. Сейчас требовалось показать большой и два соседних с ним пальца. А сделать это было довольно трудно, поскольку остальные пальцы никак не хотели подгибаться. Но в конце концов маневр удался, и Флориану стало чертовски приятно. Инструктор снова обнял его.

После успешного выполнения задания мальчику всегда давали что-нибудь вкусное. А он знал ответы на все вопросы Инструктора. Маленький ази чувствовал себя неловко, но то была приятная неловкость.

Малышу хотелось только, чтобы ему немедленно отдали очередной гостинец, но забыли прикрепить датчики.

Ари разволновалась не на шутку. Ей подарили новый костюмчик — красный, с рисунком из блесток на груди и правом рукаве. Нелли тщательно расчесала подопечной темные блестящие волосы, и теперь они даже потрескивали и струились, точно водопад. Наконец с нарядами было покончено, и Ари с нетерпением расхаживала по гостиной, поджидая мать и Олли. Мама выглядела потрясающе — высокая, в серебристом платье; серебро поблескивало и у нее в волосах. С ними отправился и Олли — элегантный даже в черной униформе ази. Олли был непростой ази: он всегда и везде сопровождал Джейн, и Ари должна была его слушаться. И девочка слушалась — по крайней мере, сегодня, потому что мама и Олли собирались пойти с ней на настоящую вечеринку.

На вечеринке должно было собраться множество взрослых. Ари планировала побывать там, после чего Олли должен был отвести ее на детский праздник к Валери.

Валери звали одного мальчика — ребенка госпожи Шварц. Под присмотром ази они могли поиграть в разные игры, а потом им было обещано небольшое пиршество за столиком — между прочим, с мороженым. Ожидалось появление и других детей. Но больше всех Ари все равно нравился Валери. У Валери был игрушечный космический корабль с красным огнями. И еще стеклянная штуковина, через которую было забавно смотреть на мир.

Однако больше всего Ариану волновали предстоящие подарки. Иногда ей дарили подарки. А поскольку сегодня все красиво наряжались, наверняка стоило ожидать подарков.

Хотя и поход куда-то, где соберутся взрослые, волновал девочку. Идти, держась за мамину руку, щеголяя красивым платьицем, вести себя как положено и не делать глупостей. Памятуя о подарках, Ари собиралась быть послушной.

Лифт доставил их вниз. Там толпилось множество взрослых ази: чаще всего ази одевались в черное, а если черного на них не оказывалось, можно было приказать им переодеться. Они всегда отличались от мамы или дяди Денниса — они выглядели, как ази. Иногда Ари нарочно подражала им: ходила неслышно, держалась ровно, смотрела прямо перед собой наподобие Олли, говорила маме (но только не Нелли, которой достаточно было сказать просто «да») «да, госпожа». Иногда шалунья пыталась подражать матери и говорила: «Нелли, пожалуйста, заправь мою постель!» Обращаясь к Олли, девочка говорила: «Олли, черт побери, принеси же что-нибудь выпить!» Но эта идея не приносила желаемых плодов: как-то Олли все-таки принес ей напиток, но нажаловался матери. И мамочка недовольно сказала, что Олли не станет ничего делать для Ари, если та и дальше станет грубить. И потому заветное «черт побери!» она при первом удобном случае сказала Нелли.

Между тем мать провела ее сквозь толпу ази; теперь путь лежал к двери, у которой собралась другая толпа. Какая-то женщина воскликнула: «Ари, с Новым годом!», после чего наклонилась к ее лицу. Ари понравилось ожерелье незнакомки и глубокий вырез на груди, в котором виднелось что-то необычное. Но рассмотреть девочка толком ничего не успела — Олли взял ее на руки. Впрочем, так было лучше — теперь можно было спокойно разглядывать лица собравшихся.

А женщина заговорила с мамой, и остальные тоже затеяли оживленные беседы. В воздухе пахло духами, пудрой и едой.

Все еще сидя на руках у Олли, Ари ощутила, как кто-то потрепал ее по плечу. Обернувшись, она увидела дядю Денниса. Дядя Деннис был толстый-претолстый, и вокруг него почему-то сразу стало пусто. Ари вдруг стало любопытно: дядя Деннис твердый — или специально задерживает дыхание, чтобы надуться, как шар?

— Как дела, Ари? — громко рявкнул дядя Деннис, и окружающие тотчас прервали беседы и устремили взоры на них. — Поздравляю с Новым годом.

Восклицание озадачило девочку, но в то же время и заинтересовало. Если это Новый год, то это одновременно и день ее рождения, но если сегодня действительно день еще рождения, то люди должны были прийти к ней в гости и принести подарки. Однако подарков что-то не было видно.

— С Новым годом! — слышалось со всех сторон. Ари с надеждой смотрела на окружающих — подарков по-прежнему не было. Девочка тяжело вздохнула. В этот момент она заметила пунш и пирожные.

Первым догадался Олли.

— Хочешь пунша? — спросил он.

Девочка кивнула, отмечая, что шум поднялся невообразимый. Ари сомневалась, что ей понравится присутствовать посреди такой толпы. И повод вечеринки был ей непонятен. Но пунш и пирожные — это уже кое-что. Припав к могучему плечу Олли, Эмори-младшая испытала прилив радости, ибо Олли ничего не стоило пронести ее прямо к столу, на котором покоилась чаша с пуншем, а Олли отлично понимал, что в жизни важнее всего. Пунш, да еще из такой красивой чаши и с большим пирожным, был ничуть не хуже подарка.