Новостей больше не поступало. Михаил чувствовал разочарование. Он вновь пробежал глазами список мероприятий, осуществлению которых препятствовал Ресион, освежил в памяти перечисленные здесь же юридические обоснования такой позиции Ресиона. Получалось, что ресионские юристы одерживали верх по каждому пункту. А Комитет по внутренним делам в конечном итоге не мог дать достойный ответ.

И далее:

«Комитет по внутренним делам расследует циркулирующий в настоящее время по Ресиону слух, будто недавно состоялась проверка, в результате которой некоторые генотипы были удалены и более не вносились в регистры. Что означает: кто-то мог размножить генотипы, не имеющие права на существование».

Может, не обошлось без ази? Но генотип можно выделить даже из образца крови. Из всего. С какой стати понадобилась кража из Ресиона?

«…В частности, генетический материал экспериментальных людей и Особых — то, что обычным порядком достать невозможно».

Кража готовых к использованию применяемых ресионцами генотипов требует использования криогенной техники, что может быть обнаружено при транспортировке — если только признаки ее применения не ускользнут от внимания. Как бы то ни было, цифровой шифр генотипа — совершенно иная история. Ресион в лице управляющего Ная отрицает наличие такого рода деятельности и что соответствующая документация могла быть обнародована без формальной регистрации.

Кроме того, среди тамошних работников ходит слух, будто недавно произошла несанкционированная ликвидация. Официальные же ресионские круги препятствуют проведению расследования».

Кореин закусил губу и подумал: «Не желаю ничего знать. Во всяком случае не сейчас. Уж больно щекотливая сложилась ситуация. Боже — если это выплеснется на суд общественности, все договоренности рассыплются в прах!»

Сбоку виднелась сделанная рукой Делларозы приписка: «Как насчет предположения, что Ари занималась генотипами сама? Или все было сделано по ее приказу? Кто примет в расчет ценность Особого, тем более что он располагает доступом к родильной лаборатории?»

Голоса. Место в Совете. Поддержка богатых, очень богатых людей. Отхлебнув кофе, Кореин вдруг отметил, что его прошиб пот.

«Вещественные доказательства пострадали в результате неумелых действий моривилльской полиции. На некоторых поверхностях во внешней лаборатории и хладолаборатории остались отпечатки пальцев Уоррика, Эмори, помощников-ази, прочих лиц, пользовавшихся лабораторией, а также занимавшихся там учеников. Аналогичный набор отпечатков обнаружен на входной двери. Моривилльская полиция, проводившая предварительный осмотр, не располагала приборами-следопытами. Считывание информации на входе было нецелесообразно, ибо с момента преступления в лаборатории перебывало множество народу из числа полиции и ресионцев. Но информация по входившим и выходившим из лаборатории в день преступления была снята с дверного записывающего устройства и подтверждает устные показания допрошенных. Опять же администрация Ресиона не позволяет экспертам из Комитета по внутренним делам ознакомиться с содержащейся в компьютерах информацией.

Результаты вскрытия показывают, что смерть Эмори наступила в результате окоченения, к тому же сказалась полученная незадолго до гибели черепно-мозговая травма; на момент разрыва трубы Эмори, вероятно, находилась без сознания. К тому же Эмори страдала от мелкого недуга, давшего о себе знать после омоложения, жаловалась на артрит в правом колене и легкую форму астмы — лечащим врачам все это было известно. Единственным сюрпризом для них явилась небольшая раковая опухоль в левом легком — ведущий лечащий врач ничего о ней не знал: на сегодняшний день это чрезвычайно редкое заболевание, однако среди первых поселенцев на Сайтине оно было распространено шире. Для полного излечения требовалось немедленное хирургическое вмешательство и интенсивная лекарственная терапия. Этот тип рака поддается лечению, но повторяется довольно часто, и прогноз, данный с учетом прочих заболеваний иммунной системы, полученных после омоложения, был бы не слишком оптимистичен».

Боже!

Выходит, она все равно долго не протянула бы.

Джастин сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Рядом вышагивал Деннис Най. Юноша успел принять душ, побриться и переодеться в обычную рабочую одежду — синий свитер и коричневые брюки. Уоррик-младший больше не дрожал. Попросив три таблетки аспирина, он внимательно оглядел их, дабы убедиться, что принесли действительно аспирин, — и только после этого отправил пилюли в рот. По крайней мере, если под видом аспирина все-таки принесли транквилизаторы, их было бы достаточно, чтобы в сочетании с усталостью притупить нервное возбуждение.

Отец выглядел отлично — как и положено Он всегда выглядел бодро.

«Не мог он прикончить Ари! — ужаснулся Джастин. — Просто не мог. Его заставили оговорить себя. Кто-то явно лжет…»

— Сынок, здравствуй!

Оказывается, свидание решили устроить не в одной из холодных тесных комнатушек для бесед, а в настоящем служебном кабинете. Деннис явно вознамерился присутствовать при разговоре. Впрочем, он предупредил об этом заранее. Не собирались уходить и охранники-ази. Вовсю работали записывающие устройства, поскольку здесь друг другу не доверяли, а следователям потом нужно было доказать, что отец и сын Уоррики вели во время свидания самый невинный разговор.

— Здравствуй, — отозвался юноша. И подумал, что в таких случаях полагается подойти и обнять отца на глазах у всех, кто наверняка видел проклятую видеозапись, но, черт побери, отец явно не был настроен на нежности и смотрел сдержанно, спокойно, явно собираясь сказать ему что-то, дабы взять обстановку под контроль. А потому оставалось лишь поздороваться. Все прочее лучше было держать при себе, чтобы избежать возможных промахов; Джастин ни на секунду не забывал о том, что все происходящее автоматически записывается на пленку и одно неосторожно брошенное слово может испортить всем жизнь даже сильнее, чем он, Джастин, способствовал этому до сих пор.

Нечто вроде «Прости, что я сам пытался разобраться с Ари. Прости, что ничего не рассказал тебе. Прости, что тебе пришлось узнавать обо всем самому. Все из-за меня. Все, все».

Деннис предупредил: насчет Гранта держать язык за зубами. Вообще его не упоминать. Если проговоришься — кое-кто из комитетов обязательно пожелает побеседовать с ним. И потому лучше помочь им забыть обо всем.

— У тебя все в порядке? — осведомился Джордан.

— Отлично. А у тебя?

— Сынок, я… — Голос Уоррика-старшего дрогнул.

«Боже, — испугался юноша, — он не выдержит! И все они увидят…»

— Мне уже обо всем рассказали. А потому можешь ничего не говорить. Пожалуйста…

Джордан сделал глубокий вдох и снова попробовал объясниться:

— Джастин, хочу, чтобы ты знал, почему я так поступил. Ари захватила больше влияния, чем положено в этом мире. Я действовал точно так же, как если бы пытался исправить бракованную обучающую ленту. Я ни в чем не раскаиваюсь и не буду каяться. Такое решение считаю вполне логичным. Теперь Ресион обрел нового начальника, а я получил долгожданный перевод — там Ари уже не станет вмешиваться в мою работу и выпускать в свет мои труды под собственным именем только потому, что она в них что-то подкорректировала. Я свободен. Жаль только… Жаль, что все получилось именно так. Из меня вышел хороший ученый, но неумелый слесарь. Так сказали следователи. Я поднял давление в системе, а они отследили все через систему слежения.

Начало тирады было произнесено с неподдельным гневом, от которого у Джордана дрожал голос. Но под конец Джордан взял себя в руки и отбарабанил слова, точно заученную роль, которую сыграл как заправский актер. И Джастин был очень благодарен отцу за это спокойствие — особенно, когда настал его черед говорить.

«Знаю, что это твоих рук дело», — едва не вырвалось у него. Но, решив не рисковать, он выпалил невинное: «Я люблю тебя».