Она гнала эти мысли. Единственным известным ей человеком, способным на такое вероломство, был тот, кто поцеловал ее, почти бесчувственную, и проявил такую заботу о мальчике, которого у него не было никаких причин любить. Когда они приехали, она думала, что Слоан Толботт способен на убийство, теперь она сомневалась в этом.

Не зная, чем бы заняться, она направилась через улицу к отелю. Она шла без всякой определенной цели, но Слоана было трудно пропустить. Он распоряжался обработкой досок на заднем дворе. Рядом с ним сидел Джек и, тщательно вымеряя длину досок, делал на них отметки, чтобы Джо знал, где пилить.

Слоан поднял глаза, когда она вошла на задний двор, потом отвернулся к рабочему, который монтировал деревянные поручни для лестницы черного хода.

– Что вам нужно? – бросил он отрывисто через плечо.

– Я думала, может, могу чем-нибудь помочь? – Саманта сунула руки в карманы. По какой-то странной причине она теперь и в брюках чувствовала себя почти так же неуклюже, как недавно в юбках.

– Почему бы вам не пострелять белок?

Он все еще не смотрел на нее. Саманта нахмурилась.

– Почему? У нас теперь больше свинины и говядины, чем даже было дома.

– Тогда ступайте и вяжите шарф или что-нибудь еще.

Он сознательно прогонял ее. Саманте хотелось стукнуть его по ноге, чтобы привлечь внимание.

– Я не умею вязать. И устала бездействовать. Вон там у вас – это виноградная лоза?

Слоан тотчас взглянул на нее. Она смотрела на лозу и не видела выражения его лица.

– А на что это, по-вашему, похоже? – с раздражением спросил он.

– Она должна быть обрезана. Дома я экспериментировала с лозой, но никогда не видела такого разнобоя и такого интенсивного роста, как здесь. Много винограда собираете?

– Откуда мне, черт побери, знать? Я не садовод!

– Я садовод, – ответила она с грустью. – И отец писал, что приобрел лучшую в стране долину для моего сада, но никто не может сказать мне, где она. Вы не возражаете, если я взгляну на ваш виноградник поближе?

Не дожидаясь ответа, она двинулась вперед. Слоан молча смотрел ей вслед. Пустота этого ее сухого, знойного голоса задела в нем струну, которой, как он думал, больше не существовало. У него что-то оборвалось внутри, когда он увидел, как покачиваются ее бедра. Теперь она выглядела в джинсах по-другому, это его здорово задевало.

Эта женщина была так же одинока и так же скучала, как и он сам – потерянный, все время ищущий чего-то. Может, он смог бы показать ей, где найти то, чего не хватает им обоим?

Саманта не шла у Слоана из головы, пока он работал со строителями у отеля. Она волновала его, а времени на волнение не оставалось: надо было искать убийцу.

Но он никак не мог сосредоточиться! Всю свою жизнь Толботт ставил себе цели и добивался их. И вот теперь, когда на карту поставлена его жизнь, он лишь тупо смотрел на эти укрытые грубой холстиной бедра, которые призывно покачивались у виноградной лозы, и слушал этот грудной голос, который звал Джека к обеду.

Чертова девица буквально усыновила его виноградник. Она ежедневно проводила здесь целые часы, осматривая старые, одеревеневшие плети, тщательно обрезая их, распутывая ярды отрезанных, застрявших в полусгнившей решетке. Он слышал, что она даже разговаривала с этими чертовыми ветками! Вернее, что-то вполголоса напевала. Звук ее голоса дрожью отдавался в его спине, а точнее – в пояснице.

Когда Толботт крикнул Джо, чтобы тот тащил очередной штабель распиленных досок на второй этаж, и обнаружил, что этот старый козел торчит в винограднике, вместо того чтобы заниматься делом, он взорвался. Прошагав через весь двор, расталкивая на ходу рабочих, он подскочил сзади к своему первому помощнику и рявкнул ему прямо в ухо:

– Чем ты, черт побери, тут занимаешься?!

Джо подпрыгнул и едва не выронил из рук секатор. Очухавшись, он передал инструмент женщине, которая уже протягивала руку сквозь лозу.

– Она могла сломать себе шею, работая там.

– Это тебя не касается! Это я тебе сломаю шею, если ты не будешь работать там, где положено!

В это время Саманта раздвинула плети, чтобы посмотреть, что случилось. Джо, сердито ворча, удалялся прочь. Девушке пришлось спуститься на землю.

На ней была куртка с бахромой из оленьей кожи поверх бледно-голубой рабочей рубашки, сквозь открытый ворот которой проглядывали округлости и тени, которых Слоан не хотел видеть. Раздраженный до крайности, он взревел:

– Убирайтесь из моей жизни!

– Меня нет в вашей жизни: я в вашем винограднике. – Она уперла секатор в бедро на манер винтовки и взглянула на него так, будто это она была на своем месте, а он – просто сумасшедший.

У Слоана внутри что-то щелкнуло. Он прошел через сумрачный ад и хаос этих десяти лет в надежде увидеть хоть какой-то просвет впереди. И как раз тогда, когда наметился прогресс, его пытаются прикончить. В него стреляли, намеревались зарезать и сжечь в собственном доме. Нервы и так на пределе, а тут еще эти женщины самым изощренным способом доводят его до белого каления, и перед ним теперь все время только пара длинных ног в полотняных штанах и сапожках на высоком каблуке. С этим надо что-то делать!

Вряд ли он сходит с ума, но все возможно там, где крутятся эти женщины Нили.

– Если вы немедленно не исчезнете с моих глаз, я доберусь до вас с плеткой, – предупредил он.

Саманта склонила голову и задумчиво посмотрела на него:

– Вы то же самое сказали моему отцу, чтобы от него избавиться? Он человек миролюбивый и сам не провоцирует столкновений.

Слоан поднял руку и вцепился в поля шляпы, лишь бы не вцепиться в ее горло.

– Ваш отец брал моих людей, чтобы ловить на холмах мустангов и ломать им их чертовы шеи! Ему еще повезло, что я не придушил его самого. А если вы не слиняете с моих глаз, я придушу вас!

– Ловить мустангов! – Саманта вся засветилась от новой информации. – Значит, он рассчитывал разводить в долине лошадей. Мустанги дают хорошее потомство? Я слышала об испанских породах. Это близкие линии? Может, я сама найду их?

Все пошло совсем не так, как он рассчитывал. Ее синие глаза сверкали, рыжие волосы выбились из-под шляпы и горели на солнце, ни дать ни взять – фея в рабочей одежде, и все, о чем мог думать Слоан, – это нежность ее кожи под грубой тканью. Ей следовало съежиться от страха, а ему – грубо вышвырнуть ее отсюда. Вместо этого он так и ел глазами ее груди и в воображении рисовал, как касается их.

А все фантазии! Если он уже не в состоянии собраться с силами, чтобы вытолкать со двора слабую женщину, пора предпринимать меры покруче. Он не размышлял и секунды о том, какие меры, он понял это сразу же, потому что уже не раз думал на сей счет. Ему нужна женщина. И поскольку именно эта женщина довела его до такого состояния, именно ее и следует иметь в виду. Им обоим следует дождаться подходящего момента, только она пока не знает об этом. И надо постепенно ее подготовить.

– Какого черта я должен что-то понимать в мустангах или знать, что планировал ваш отец? Почему бы вам самой не спросить у него об этом?

Эти слова вывели ее из благодушного состояния, девушка изумленно уставилась на него, и Слоан едва удержался от попытки проверить, не выросли ли у него за спиной крылья. Она смотрела на него так, как если бы он был важнее всего в ее жизни. Надо же! А он хотел ее разозлить, чтобы потом заставить пойти на компромисс.

– Вам известно, куда он ушел? – спросила она, затаив дыхание.

Слоан пожал плечами.

– Думаю, что в Арипозу. Просто по логике вещей так получается. Он планировал добраться до океана, но хотел исследовать еще и горы. А потом рассчитывал нанять людей, которые провели бы назад через большой лес.

– Почему вы только теперь рассказываете мне об этом? – Дюжина других вопросов вертелась у Саманты на языке, но во взгляде Слоана она увидела искру, от которой вся вспыхнула. Он заставил ее смутиться, и ей это совершенно не понравилось. Толботт, видимо, кое-что знал, но хотел, чтобы она заплатила.