— Теперь дальше. Вот стоит церковь, причем необыкновенная. Она нетрадиционная? Обычная?

— Нет, обычная.

— Не является ли она каким-нибудь гибридом, может быть это не церковь, а дом какой-нибудь?

— Нет. Церковь, только это такая маленькая, она и не часовня, но по больше часовни.

— Церковь — это тоже часть Вас. Церковь — это часть Вашей психики. Тоже ее потрогаем сейчас. Что это, какое чувство вызывала церковь, вспомните.

— Малахитовая шкатулка… точно малахитовая шкатулка. Из сказки

— Чувство малахитовой шкатулки — это тоже хроническое чувство вашей жизни. А еще давайте попробуем ее, синоним какой-нибудь подберем. Чувство малахитовой шкатулки… это моё…

— Ну змеевик, знаете, камень такой, вот, ну малахит, змеевик, вот они с родни где-то.

Мне кажется это чувство красоты. Потому что мне нравится эта церковь. И плюс золото, которое сияло на солнце очень, было очень солнечно. Я вообще люблю золото (с м е е т с я). Оно сияет на солнце.

— Но потом, самое интересное, дальше идет чувство ожидания от этого чувства. Вы что-то ждете.

— Кто выйдет.

— Вы на эту красоту смотрите и ждете, что это чувство красоты преподнесет мне.

— Я ждал, кто же выйдет.

— Вы ждали: с чувством страха?

— Ну, любопытство, скорей всего. Потому что я был в шоке, потому что это был шок, потому что просто, когда на ниц вот эти миллионы, миллионы людей пали, Я же понимал, что они чего-то ждут. А мне было любопытно увидеть это, чего они ждут.

— Все то упали, а вы то нет.

— А я нет.

— Это чувство зрителя, это Ваше чувство опять. Это Ваш мир, Вы же тоже зритель.

— Да.

— Вы одновременно хотите и видеть тех, кто чувствует вас, и одновременно, и там находиться с ними. Это такая как бы двойственность. Мне тоже хочется поклониться, может быть, да… хочется поклониться, убежать от суеты, но не дают. Работать надо.

— Да, Я хотел наклониться, мне любопытно, что там. Я наблюдал. Причем этому сну очень много лет. Он у меня из головы не выходит.

— Одним словом, Я даю людям красоту, даю им наслаждаться, а мне то не перепадает. Я сейчас в дефиците этой красоты.

— Не знаю. Я об этом не думал тогда. Мне было очень любопытно, кто же все таки выйдет.

— Я то работаю над ней, даю красоту другим, а сам то я…

— Нет, нет, Я об этом не думал.

— Дальше, выходит женщина. Толстая, маленькая, розового цвета. Какие чувства она вызывает?

— Омерзение. Мне она была очень не приятна. Голос у нее был канонадский, знаете как канонада, когда Катюши били, вот, фашистов…

— Это часть Вашей психики, которая связана с чувством омерзения, которое бывает у Вас наяву. Чувство отторжения какой-то части, себя, которую Вы, может быть, в себе не приемлите. Есть такой архетип. Мы всегда ненавидим в других то, что в себе ненавидим, не понимая. Может быть внутри в вас есть какая-то такая составляющая, которую вы как бы отторгаете…

— У неё очень красивый костюм (с м е е т с я)

— Одним словом, это сон вашей проблемы. Первое противоречие — вас и зрителей, т. е. вы все таки одновременно хотите и быть там, и одновременно хотите смотреть, как они там вне зрителя. Это конфликт Вашего внутреннего зрителя с Вашим внутренним актером. Вы его так и не решили, он как бы подвешен. Вам просто хочется иногда быть зрителем.

— Кстати, кстати. В жизни я очень люблю ходить на концерты своих исполнителей. И вы знаете о чем я думаю, сидя в зале?.. Как хорошо, что мне не надо идти на сцену. Ой, как хорошо в зале. Да вы правы.

(Дальнейший анализ показал, что это сновидение о постоянном, хроническом ожидании моего пациента, ожидании седым мальчиком своей мечты. Церковь во сне это ожидание, но ожидание разочарования. Мой пациент по жизни пребывает в образе о необычного мальчика — птицы, он белая ворона или белый воронёнок. Потому и имидж мой пациент имеет необычный с причёской белого цвета. Вообще белый цвет — любимый цвет моего пациента, как цвет чистоты, цвет необычности, беловоронности, детскости на которой взрослые рисуют нечто, благодаря чему ребёнок теряет чистоту. Во сне мой пациент отличается от всех, поэтому все кланятся, а он нет, так как он белая ворона. Но за это моему пациенту постоянно приходится страдать от людей, которые у него вызывают чувство омерзения. Таким образом, во сне отражена главная линия переживаний моего пациента наяву. Ожидание прекрасного в силу своего неординарного восприятия мира и страдание за то, что некоторым людям это неугодно.)

— У вас есть уникальная черта видеть других. Большинство то смотрит себя. Зачем на других смотреть? На меня смотрите! Большинство под себя гребут, смотрят только на себя, а к другим ходят для галочки.

— Нет.

— Вы нет. Вот пригласили, пойду уж, посижу, поздороваюсь там за кулисами. Вот это вот первый конфликт. А второй конфликт все-таки, чувство омерзения. Но есть какая-то часть себя, которую вы отторгаете.

— Я могу сказать, что я отторгаю.

— Что?

— Неприятие людей, какие они есть. Вот Я считаю, что человек имеет право быть таким какой он есть на этой Земле. Но меня бесит, но меня убивает, это когда люди имеют право осуждать за то, что они не имеют права. Человек родился на Земле, он имеет право жить, как ему хочется. Естественно не убивать там и т. д…. По сути человеческой, но к сожалению это испокон веков было… Но вот, когда человек не такой как все… помните у Леонтьева была такая песня?.. «Белая ворона». Вот меня убивает черное воронье, которые не воспринимают белую ворону. Они не хотят быть к белой вороне ближе, только потому что их масса… их устраивает эта жизнь.

(Всё вышесказанное согласуется со сновидением. Во сне он белая ворона. Чувство омерзения у него вызывают те, кто негативно воспринимает его, не принимая его беловоронное, неординарное восприятие мира.)

А вот яркости они не хотят. И когда это воронье, как в той песне поется, начинают клевать, а масса то их больше… но Я всегда буду на стороне белой вороны.

(Мой пациент называет себя белой вороной, а не белым вороном)

— Вы часто, будучи мужчиной, входите в женские психические структуры и там, может быть, находите нечто, что Ваше сознание не справляется и загоняет его в подсознание. Вам приходится это воспринимать. Вы же необыкновенный человек. Вы познаете нечто, что обыватель познать не может.

— Нет, ну среди женщин бывают хорошие люди (с м е е т с я)

— Были ли у вас в детстве психические конфликты, вызванные поступками взрослых?

— У меня был директор школы, не буду называть его имя, потому что прочитает наверняка в родном городе, не хочу называть его имя, кто знает и помнит его. Я никогда не желал ему плохого, но тем ни менее, у нас была антипатия, может быть, наоборот, с симпатией ко мне относился, но из-за каких-то его мыслей он меня гнобил, т. е. допустим, к примеру, он приходил почему-то, только когда Я сдавал экзамены в 10 классе, только на меня, он приходил и сидел в комиссии, специально принимал и задавал вопросы, что бы меня погубить. Т. е. Я сдал аттестат, Я сдал 10 класс на двойки.

— У вас возник страх, что есть такие, я бы сказал назойливые…

— Специально приходящие…

— Специально приходящие люди, которые могут, и они могут находиться и сейчас в этой жизни.

— Конечно. Они…

— Хотя их и нет, а вы до сих пор находитесь в страхе и ожидании этих людей?

— Но Я не хочу, что б они были, они не могут без меня…Я все таки сдал, худо-бедно, но тройки мне все таки поставили в аттестат и Я поехал, поступил в цирковое училище. Когда я вернулся с поступления в московское цирковое училище, все знали о моей мечте, в школе, все знали, в городе все знали и Я все таки поступил, Я иду по тротуару, и возле школы стоят мои учителя, которые мне преподавали и стоит этот директор. Он первый подбежал ко мне, он бежал на меня, тянув руку мне, и говорил: «Я горжусь тобой!» А Я ему не подал руку. Я сказал: «Извините. Я Вас не знаю». Но Я вас знаю, поэтому Я Вас не знаю.