Дюбуа провалился в сон, тяжёлый, без сновидений.

Дакка осталась позади. Двадцать миллионов человек, сожранных или обречённых. Город-мясорубка. Город-могила.

Пьер не мог спать. Лежал на койке, смотрел в потолок, слушал тишину. Тело устало до костей, но мозг не отключался. Прокручивал день — высотку, лестницу, кровь, Яна на ступенях, Питера на обочине. Жанну с укусом на руке. Триста человек на Дханмонди, брошенных ради министров. Круговорот говна, который не останавливается.

Встал, оделся. Вышел на улицу. База ООН тихая, ночь глубокая. Патруль прошёл мимо, кивнул. Легионер закурил — нашёл пачку у координатора, местные сигареты, дешёвые. Пошёл к краю базы, там небольшой дворик, скамейки, дерево старое.

Под деревом сидел старик.

Дюбуа заметил его не сразу. Фигура в тени, неподвижная. Старик в белой дхоти, босой, худой как скелет. Голова бритая, на лбу белые линии — тилак, знак брахмана. Сидел в позе лотоса, руки на коленях, глаза закрыты. Медитировал или спал — не понять.

Пьер сел на скамейку в нескольких метрах, курил молча. Не хотел мешать. Старик открыл глаза — тёмные, глубокие, как колодцы. Посмотрел на легионера, улыбнулся слегка.

— Не спится, солдат? — спросил он. Английский с сильным акцентом, но понятный.

— Не спится, — согласился Пьер. — Тяжёлый день был.

— Дакка?

— Да. Видели?

— Дым видел. Люди рассказывали. Город пал. Демоны пришли.

Легионер усмехнулся.

— Демоны. Можно и так назвать. Мы зовём их гулями.

Старик кивнул, поднялся с земли. Подошёл, сел на скамейку рядом. Пахло от него сандалом и чем-то травяным. Кожа морщинистая, руки узловатые. Лет восемьдесят, может больше.

— Гули, — повторил он. — Мёртвые, что едят живых. Старая история. Очень старая.

— Знаете о них?

— Знаю. Брахманы хранят знания тысячи лет. Эти существа появлялись раньше. Много раз. В разных землях, под разными именами. Гули, бхуты, ракшасы, упыри. Суть одна — мёртвая плоть, одержимая голодом.

Пьер затянулся, выдохнул дым.

— Вы верите в магию, старик?

— А ты нет, солдат?

— Я верю в пули и ножи. Они работают. Магия — сказки для детей.

Старик усмехнулся тихо, качнул головой.

— Ты убивал их сегодня. Гулей. Многих?

— Слишком многих.

— И как убивал? Пулями?

— Да. Серебряными. Обычные работают плохо.

— Серебро, — кивнул старик. — Металл луны. Очищает скверну. Да, оно помогает. Но знаешь ли ты, почему они встают снова после обычных ран? Почему сердце можно пробить, а они бегут дальше?

— Потому что это нечисть. Мутанты, заражённые, хрен знает что. Биология какая-то странная.

— Нет, — старик покачал головой. — Не биология. Магия. Вирус магический. Древний. Входит в плоть, меняет её, связывает с источником. Тело умирает, но воля остаётся. Воля создателя.

Дюбуа слушал, не перебивая. Интересно, хоть и похоже на бред. Но старик говорил уверенно, без фанатизма. Как учёный, объясняющий теорию.

— Источник? — уточнил он.

— Патриарх, — ответил брахман. — Первый. Тот, кто создал ветвь. Каждая ветвь гулей имеет создателя — мага, некроманта, проклятого. Он вкладывает часть своей силы в первых гулей. Они кусают других, заражают. Вирус распространяется. Но все связаны с патриархом. Тонкой нитью, невидимой. Он контролирует, направляет, питает их силой.

— И что из этого следует?

Старик посмотрел ему в глаза.

— Убей патриарха — убьёшь всю ветвь. Сразу. Нить оборвётся, сила иссякнет, тела рухнут. Все гули, что связаны с ним, умрут в тот же миг.

Пьер замер. Обдумывал слова. Звучит как сказка. Но если правда? Хафиз создавал гулей в Дакке. Год работал, три типа создал. Тысячи тварей. Если Хафиз патриарх…

— А если патриарх уже стал гулем сам? — спросил легионер. — Если он превратился?

— Тогда убить его сложнее. Но возможно. Огонь, серебро, разрушение плоти полностью. Но смерть патриарха всё равно оборвёт нить. Гули падут.

— Откуда вы это знаете?

Старик улыбнулся грустно.

— Я видел это однажды. Пятьдесят лет назад, в горах Ассама. Деревни умирали, мёртвые вставали. Армия не могла остановить. Но один садху, святой человек, нашёл создателя — чёрного мага в храме. Убил его ритуальным кинжалом. В тот миг все гули в окрестностях упали, как подкошенные. Сотни тел. Сразу. Я был там, мальчиком. Видел своими глазами.

Дюбуа молчал, переваривая информацию. Может, правда. Может, совпадение. Может, старик спятил от возраста. Но логика есть. Хафиз говорил — Лидер дал ему знания, ресурсы, силу. Хафиз создавал гулей. Значит либо Хафиз патриарх, либо Лидер. Или оба как-то связаны.

Хафиз превратился в мощного гуля, серебро на него не действует. Защита от Лидера, сказал. Значит Лидер предусмотрел, чтобы Хафиза нельзя было убить легко. Почему? Потому что Хафиз — ключ? Патриарх?

Или Лидер сам патриарх, а Хафиз — инструмент?

— Как найти патриарха? — спросил Пьер.

— Обычно он прячется. Защищён магией, охраной, расстоянием. Но есть признаки. Патриарх чувствует своих детей. Он может видеть их глазами, слышать их ушами. Связь работает в обе стороны. Если ты встретишь гуля, что слишком умён, что командует другими, что смотрит на тебя так, будто кто-то другой смотрит изнутри — это близко к патриарху. Или сам патриарх.

Легионер вспомнил того гуля в высотке, командира в костюме. Стоял, смотрел, отдавал приказы. Глаза были разумные, слишком разумные. Пьер убил его. Но может, это был не просто разумный гуль. Может, через него кто-то наблюдал.

Рахман. Предатель, агент Лидера. Сейчас где-то в Дакке, командует гулями. Видел их на крыше через бинокль, Жанна говорила. Наблюдает, докладывает Лидеру. А если Рахман связан с патриархом? Если через него Лидер контролирует орду?

Или всё ещё проще — Лидер сам патриарх. Высокий европеец с серыми глазами. Где-то в городе, говорил Хафиз. Управляет всем из тени.

— Что мне делать с этим знанием? — спросил Дюбуа.

Старик пожал плечами.

— Не знаю, солдат. Я даю информацию. Что с ней делать — твой выбор. Если хочешь убить всех гулей разом — найди патриарха. Если просто хочешь выжить — беги отсюда подальше. Мудрость не в знании, а в выборе, как его использовать.

Он поднялся, поклонился слегка.

— Иди спать, солдат. Завтра новый день. Новые решения. Я помолюсь за твою душу. Она тяжела от крови.

Брахман ушёл, растворился в темноте. Пьер сидел на скамейке, курил. Думал.

Патриарх. Убить одного — убить тысячи. Звучит как план. Но где искать? Дакка огромна, гули кишат. Вернуться туда — самоубийство. Но если правда? Если старик не врёт?

Хафиз. Он ключ. Он создавал гулей. Он превратился в мощного гуля. Серебро не действует. Значит его нельзя убить обычно. Но огонь? Артефактный нож? Полное уничтожение плоти?

Или Лидер. Найти его. Убить. Проверить теорию.

Легионер не знал, что делать с этим. Пока. Но информация легла в голову, заняла место. Будет ждать своего часа.

Он докурил, бросил окурок, растоптал. Вернулся в комнату. Лёг на койку. На этот раз сон пришёл быстрее.

Во сне он видел старика-брахмана, что сидел под деревом. Видел Хафиза с жёлтыми глазами. Видел Лидера — тень в сером плаще, без лица. Видел тысячи гулей, что падали разом, как подкошенные.

А утром проснётся и не будет знать, что с этим делать.

Пока.

Утро встретило Пьера серым светом через окно и головной болью. Спал плохо, урывками, просыпаясь от каждого звука. Тело гудело — синяки, ссадины, мышцы забиты молочной кислотой. Вчерашний бой оставил след. Легионер встал, оделся, вышел в коридор.

База ООН в Силхете была маленькой, бывшая школа на три десятка комнат. Столовая на первом этаже, там уже сидели остальные. Маркус, Ахмед, Коул. Трое из семи. Координатор суетился у плиты, варил что-то в котелке. Пахло рисом и карри.

Дюбуа налил себе чай из термоса, сел напротив немца. Маркус выглядел хреново — глаза красные, небритый, плечи опущены. Рука перебинтована, где царапина от гуля. Обработана серебром, заражения нет, но болит. Ахмед жевал рис молча, левая рука на перевязи. Коул просто смотрел в стену, чай остывал перед ним нетронутым.