Жанна вышла на соседний балкон, тоже закурила.

— Как тебе Дакка?

— Ад на земле.

— Примерно. — Она затянулась. — Но люди живут. Как-то. Рожают детей, работают, молятся. Жизнь продолжается. Даже здесь.

— Даже когда их жрут гули.

— Даже тогда. — Она посмотрела на него. — Ты готов?

Шрам затянулся, выдохнул дым.

— Не знаю. Но завтра узнаю.

— Завтра узнаем, — поправила она. — Все вместе.

Легионер кивнул.

Солнце село. Город погрузился в темноту, но не стал тише. Гул продолжался, огни зажглись — тысячи, миллионы огоньков в окнах, на улицах, на лодках в реке.

И где-то там, в этой темноте, ждали гули. Ждали охоты. Ждали крови.

Но завтра охотиться будут на них.

Дюбуа затушил сигарету. Вернулся в комнату. Лёг на койку, закрыл глаза.

Утро началось в пять. Дюбуа проснулся до будильника, как всегда. Собрался быстро — камуфляж, берцы, разгрузка. Проверил оружие: HK417, Глок, Вектор. Магазины с серебром, обычные бронебойные отдельно. Гранаты, ампулы. Всё на месте.

Потом открыл рюкзак, достал свёрнутую ткань. Развернул. Внутри лежал нож в старых кожаных ножнах. Клинок длиной сантиметров двадцать пять, широкий, с лёгким изгибом. Рукоять из рога — тёмного, полированного, с трещинами возраста. Ножны потёртые, с выцветшим тиснением — какие-то символы, которые легионер никогда не понимал.

Лебедев дал ему этот нож в Зоне. Сказал: «Это не просто железо. Сталь закалена в особых условиях, с добавками, которых нет в таблице Менделеева. Режет то, что обычное железо не режет.» Пьер тогда не понял. Думал, старик несёт чушь. Но нож действительно был странным — резал любой материал легко, как масло, и никогда не тупился.

Он вытащил клинок из ножен. Металл был тёмно-серым, почти чёрным, с едва заметными разводами. Провёл пальцем вдоль лезвия — острота бритвенная. Убрал обратно, пристегнул ножны к поясу слева, удобно для быстрого извлечения.

Спустился в столовую. Команда уже собралась — Маркус, Жанна, Ахмед, Томас. Все в полной экипировке, все сосредоточенные. Завтракали молча — яйца, рис, хлеб, кофе. Боевой завтрак, без разговоров.

Капитан Рахман появился через десять минут. В гражданском — джинсы, футболка, лёгкая куртка. Под курткой явно пистолет.

— Готовы?

— Готовы, — ответил Маркус.

Вышли на двор. Два джипа ждали. Плюс старый пикап Toyota — на кузове двое местных полицейских в штатском. Рахман объяснил:

— Это мои люди. Офицеры Касим и Джамал. Хорошие парни, надёжные. Будут проводниками и переводчиками.

Погрузились. Маркус, Ахмед и Рахман в первый джип. Пьер, Жанна и Томас во второй. За рулём снова местный водитель. Пикап сзади.

Выехали из компаунда на рассвете. Город ещё спал — точнее, не спал никогда, но в это время было чуть меньше хаоса. Улицы серые, туманные от влажности. Мусорщики таскали мешки. Бродячие собаки рылись в отбросах. Велорикши уже возили первых пассажиров.

Ехали на юг, к дельте. Застройка постепенно редела, здания становились ниже, грязнее. Асфальт сменился грунтовкой. Джипы трясло на выбоинах. По обочинам тянулись трущобы — жестяные хижины, брезентовые навесы, люди, спящие прямо на земле.

Через час въехали в зону дельты. Здесь река разливалась множеством рукавов. Мосты — узкие, деревянные, скрипучие. Джипы ползли осторожно. Вода внизу мутная, с плавающим мусором. На берегах — лодки, сети, хижины на сваях.

Рахман по рации сказал остановиться. Джипы встали у небольшой деревни — десятка полтора хижин, мечеть, лавка. Люди вышли, смотрели настороженно. Дети забились за спины матерей.

Капитан вышел, поговорил с старостой — старик с седой бородой в белой курте. Разговор шёл на бенгальском, долго, с жестами. Потом Рахман вернулся.

— Здесь три недели назад пропал рыбак. Ушёл проверять сети вечером, не вернулся. Лодку нашли пустой, дрейфующей. Сети целые, рыба на месте. Но его — нет.

— Одежда? Кровь? — спросил Маркус.

— Ничего. Как будто испарился.

— Ещё случаи?

— В соседней деревне, неделю назад. Женщина стирала бельё на берегу. Тоже вечером. Соседка услышала крик, прибежала — никого. Только бельё в воде и кусок ткани с кровью.

Команда вышла из джипов. Снайпер огляделся. Деревня нищая, но живая. Дети играли, женщины готовили, мужчины чинили сети. Обычная жизнь. Но в воздухе висело напряжение — люди косились на них, шептались.

Жанна подошла к Рахману.

— Они боятся. Не нас — чего-то другого.

— Они говорят, здесь бхут, — сказал капитан. — Духи. Злые. Местные не выходят после заката, не подходят к старой фабрике.

— Какой фабрике?

— Покажу.

Сели обратно, поехали дальше. Дорога превратилась в колею. Джипы буксовали в грязи. Проехали ещё километра три, остановились у полуразрушенного здания.

Фабрика. Старая, кирпичная, двухэтажная. Крыша провалилась, окна выбиты, стены облупились. Джунгли начали поглощать её — лианы, кусты, деревья росли прямо сквозь стены. Вокруг мусор, ржавое железо, битое стекло.

Команда вышла, осмотрелась. Легионер проверил HK417, снял с предохранителя. Остальные тоже подготовились. Рахман махнул своим людям, те остались у машин.

— Что здесь было? — спросил Ахмед.

— Текстильная фабрика. Закрылась лет пятнадцать назад. Владелец обанкротился, рабочих выгнали, здание бросили. — Капитан достал пистолет — китайский Norinco. — Местные говорят, тут иногда слышны звуки. Крики, скрежет. Видят огни по ночам.

— Когда началось?

— Месяца четыре назад. Сначала редко. Потом чаще. Три недели назад начались исчезновения.

Француз подошёл ближе к зданию. Земля вокруг была мокрой, илистой. Он присел, осмотрел. Следы. Много следов — босых ног, неровных, растопыренных. Некоторые смазаны, но чёткие видны. Пальцы длинные, когти. Не человеческие.

— Маркус, смотри.

Немец подошёл, присел рядом. Изучил следы, достал камеру, сфотографировал.

— Гули. Как минимум пять-шесть особей. Ходят здесь регулярно.

Жанна обошла здание с другой стороны, вернулась.

— Там вход в подвал. Дверь сломана. Ведёт вниз, к реке, похоже.

— Гнездо? — спросил Томас.

— Возможно. — Маркус встал. — Но сейчас не полезем. Сначала соберём информацию. Ахмед, сфотографируй всё. Томас, проверь, нет ли биологических следов. Пьер, Жанна, обойдите периметр.

Наёмник пошёл вдоль стен. Обратил внимание на кости. Много костей — разбросаны у входа в подвал. Мелкие, крупные. Он присел, взял одну. Человеческая бедренная кость. Обглоданная, с зубными следами. Шрам показал Жанне.

— Обедали тут.

— Часто, судя по количеству.

Они обошли здание полностью. С обратной стороны нашли ещё один вход — провал в стене, ведущий в затопленный подвал. Вода чёрная, с плёнкой на поверхности. Пахло гнилью и чем-то едким, химическим.

— Канализация, — сказала бельгийка. — Или река затопила. В любом случае, идеальное место для гулей. Темно, сыро, спрятаться можно.

Легионер достал фонарь, посветил в провал. Вода уходила вглубь. Стены покрыты плесенью, слизью. Где-то внутри что-то плеснуло. Он напрягся, направил винтовку. Тишина.

— Они тут, — тихо сказал он. — Чувствую.

— Я тоже. — Жанна отошла от провала. — Вернёмся днём, с полной командой. Ночью туда лезть — самоубийство.

Вернулись к остальным. Ахмед снимал следы, делал замеры. Томас нашёл пятна крови на стене, взял мазки. Маркус говорил с Рахманом.

— Капитан говорит, четыре месяца назад сюда приехали люди, — сказал немец. — Чужаки. Наняли лодку, поплыли по реке. Потом вернулись, сказали, что ищут место для склада. Местные решили, что контрабандисты. Не стали задавать вопросы.

— Описание?

— Смуглые, говорили на урду, не на бенгальском. Может, пакистанцы, может, индийцы. Трое мужчин. Один старший, два помоложе.

— Они привезли гулей?

— Или разбудили. — Рахман затянулся. — В этих местах много старых захоронений. Мусульманские, индуистские, ещё древнее. Земля здесь пропитана смертью. Если кто-то знал, где копать…