Пьер взял одну ампулу, посмотрел на свет. Прозрачная жидкость с сероватым оттенком.

— А если не успеешь?

— Тогда твой напарник должен будет тебя пристрелить. — Гарри сказал это буднично, как прогноз погоды. — Чтобы ты не превратился в проблему.

Пьер сунул ампулу в карман.

— Весело.

— Работа такая. — Гарри начал складывать всё оружие на стол. — Берите, примеряйте. Оптика на винтовку — какую предпочитаете?

— ACOG, если есть. Или EOTech с увеличением.

— Есть оба. Попробуете, выберете. Ещё дам вам бронежилет, но учтите — гули не стреляют. Они рвут когтями и зубами. Так что жилет защитит от людей, но от гуля спасёт только расстояние и быстрая реакция. Вампиры иногда используют оружие, если они достаточно старые и сохранили интеллект. Но с такими вы вряд ли столкнётесь на первой операции.

Пьер начал проверять оружие. Взял винтовку, снял магазин, проверил затвор, прицелился. Баланс хороший, вес привычный. Потом пистолет — Glock 17, стандарт. Дробовик тяжеловат из-за лампы, но терпимо.

Гарри смотрел, как он работает, и кивнул с одобрением.

— Видно, что руки помнят.

— Двадцать лет помнят.

— И всё равно не верите в гулей и вампиров.

Пьер опустил дробовик, посмотрел на него.

— Я верю в то, что могу убить. Люди, звери — это понятно. А вся эта… нечисть… — Он пожал плечами. — Посмотрим.

— Посмотрите, — согласился Гарри. — И когда увидите, вспомните, что я вам говорил. Серебро, огонь, расстояние. Три правила. Соблюдаете — живёте. Игнорируете — становитесь кормом. Или одним из них, что ещё хуже.

Он собрал патроны, магазины, ампулы в два рюкзака, аккуратно уложил.

— Ещё момент. — Гарри достал из ящика небольшую пластиковую коробку, открыл. Внутри лежали беруши. — Не обычные. С активным шумоподавлением. Гули используют звуки для дезориентации жертвы. Визг, скрежет, что-то вроде ультразвука. Без защиты можете потерять координацию.

— Они визжат, — сказал Пьер ровно. — Понял.

— Не визжат. Кричат так, что у вас из ушей кровь пойдёт. Вампиры тоже могут использовать звук, но по-другому — гипнотический эффект, низкие частоты. Вводят жертву в транс. Беруши помогают и от этого.

Пьер взял коробку, сунул в карман.

— Что-то ещё? Чеснок? Осиновые колья?

Гарри усмехнулся, но без веселья.

— Чеснок для вампиров работает слабо, раздражает их обоняние, но не убивает. Осиновые колья — миф. Единственное, что работает — разрушение мозга или полное уничтожение тела. Огонь, взрывчатка, обезглавливание. Для вампира — серебро в сердце или солнечный свет. Для гуля — огонь или разрушение черепа. Всё остальное — сказки.

Он обошёл стол, взял со стеллажа ещё один предмет — короткий тесак в кожаных ножнах, похожий на мачете, но шире и тяжелее. Протянул Пьеру.

— Кукри. Непальцы используют. Если дойдёт до ближнего контакта и нужно будет рубить, это лучше ножа. Клинок из высокоуглеродистой стали, покрытие серебром. Рубит кости как масло.

Пьер взял кукри, вытащил из ножен. Лезвие тяжёлое, изогнутое, с заточкой как бритва. Провёл пальцем рядом с кромкой — острое. Очень.

— Спасибо.

— Не за что. — Гарри сел на край стола, скрестил руки. — Слушайте, Дюбуа. Я понимаю, что вы скептик. Я понимаю, что всё это звучит как бред. Я сам когда-то так думал. Потом увидел своего напарника, которого гуль разорвал за четыре секунды. Парень был спецназовец, весил под сто кило, тренировался каждый день. И его разорвали, как мешок с тряпками. А через год видел, как вампир выпил досуха целую семью — отца, мать, двоих детей. За одну ночь. Нашли их утром, белых как мел, без капли крови в телах.

Он помолчал.

— Так что можете шутить сколько угодно. Но когда окажетесь там, в темноте, с этими тварями — используйте то, что я вам дал. Серебро, огонь, расстояние. И может, выживете.

Пьер кивнул, убрал кукри обратно в ножны.

— Понял.

Гарри встал, похлопал его по плечу.

— Тогда удачи. И возвращайтесь живым. Мне нравится, когда моё оружие приносят обратно в одном куске.

Пьер забросил рюкзаки на плечи, взял оружие. Тяжесть была привычной, почти успокаивающей. Железо, порох, масло. Язык, который он знал с молодости. А всё остальное — серебро, гули, вампиры, визг — пока оставалось абстракцией. Теорией.

Но где-то в глубине, в том месте, где жила память о Зоне и о старике Лебедеве с его сывороткой, что-то тихо шептало: может, Гарри прав. Может, там, в Бангладеше, его ждёт что-то, чего он ещё не видел.

Он вышел из оружейки в липкую японскую жару, и дверь за ним захлопнулась с металлическим лязгом.

Столовая на базе работала круглосуточно, но в три часа дня была почти пустой. Пьер сидел у окна с подносом — рис, курица в каком-то соусе, овощи, кофе. Ел механически, глядя на взлётную полосу, где садился транспортник. Жара за стеклом плавила воздух, и асфальт дрожал маревом.

Он допил кофе, когда дверь столовой распахнулась и вошла женщина. Пьер посмотрел — автоматически, как смотрел всегда, оценивая. Рыжие волосы, собранные в хвост, зелёные глаза, лицо с правильными чертами и россыпью веснушек на переносице. Рост под метр семьдесят, спортивное телосложение, но не перекачанное — гибкое, собранное. Камуфляжные штаны, чёрная футболка, на поясе кобура. Двигалась легко, уверенно, как человек, который знает своё тело и контролирует каждый шаг.

Она взяла поднос, загрузила его едой, оглядела зал. Заметила Пьера. Пошла к нему. Остановилась у стола.

— Вы Дюбуа?

Акцент — лёгкий, но узнаваемый. Франкоговорящая, но не из Франции. Бельгия, скорее всего.

— Да.

— Жанна Вандевалле. — Она поставила поднос напротив. — Можно?

— Конечно.

Села, развернула салфетку, взяла вилку. Начала есть спокойно, без спешки, но он заметил, как она ест — быстро, эффективно, как привыкли есть военные на операциях. Между ними легло молчание. Не неловкое, просто рабочее.

Пьер откинулся на спинку стула.

— Вандевалле. Фламандское?

— Да. Из Брюгге. — Она подняла взгляд. — Но говорю на французском лучше, чем на нидерландском. Родители переехали в Валлонию, когда мне было шесть.

— Удобно для работы.

— Для работы удобно говорить на пяти языках. Пока что у меня четыре. — Усмехнулась. — Арабский учу.

— Пригодится.

Она кивнула, продолжила есть. Пьер смотрел на её руки — ухоженные, но с мозолями на ладонях. Стрелок. И ногти коротко острижены, без лака. Практично. На левом запястье шрам — тонкий, старый, похожий на порез. На правом плече, где футболка немного сползла, край татуировки — что-то чёрное, геометрическое.

— Вы смотрите, как будто досье читаете, — сказала она, не поднимая глаз от тарелки.

— Привычка.

— У меня тоже. — Она наконец подняла взгляд, и Пьер поймал прямой, оценивающий взгляд зелёных глаз. — Шрам на лице от ножа. Плечи и спина перегружены, значит, таскаете тяжёлое снаряжение годами. Руки — сухожилия как верёвки, кисти широкие. Снайпер или пулемётчик. Ходите тихо, даже здесь, в столовой. Спина к стене, обзор на дверь. Легион, ЧВК, или спецназ.

Пьер усмехнулся.

— Досье читали?

— Читала. Но это видно и так. — Она допила воду. — Вас Крид завербовал?

— Угу.

— Меня тоже. Полгода назад. — Она вытерла губы салфеткой. — Работала в DGSE, потом фриланс, потом Виктор нашёл меня в Мали и сказал, что у него есть предложение.

— И вы согласились.

— Не сразу. Сначала думала, что он спятил. — Она положила вилку. — Нечисть, аномалии, культы. Звучало как бред. Потом он показал мне фотографии. Видео. Отчёты. Я всё равно не верила, пока не попала на первую операцию.

— Где?

— Конго. Деревня в джунглях, тридцать человек исчезли за неделю. Нашли их в пещере. Точнее, то, что от них осталось. — Пауза. — Гули. Целый клан. Мы зачищали три дня. Огнемёты, взрывчатка, серебро. Потеряли двоих.

Она сказала это ровно, без эмоций, но Пьер видел, как что-то дрогнуло в её глазах. Память.

— Теперь верите?

— Теперь знаю. — Она откинулась на спинку стула, скрестила руки. — А вы всё ещё скептик, судя по тому, как смотрели на Гарри, когда он выдавал вам серебряные пули.