Проверили остальные комнаты. Все пустые. В последней, угловой, нашли окно с видом на подвал. Наёмник подошёл, посмотрел вниз. Внизу, в полутьме, виднелась вода. Чёрная, неподвижная. И что-то в ней двигалось. Медленно, осторожно. Силуэты — несколько. Гуманоидные, но неправильные. Сгорбленные, с длинными руками, неровной походкой.

— Внизу они, — прошептал Пьер в рацию. — Вижу как минимум четверых. В воде.

— Понял, — ответил Маркус. — Спускаемся. Приготовьтесь.

Вернулись к лестнице, спустились на первый этаж. Подошли к двери в подвал. Тьма там была абсолютной. Фонари прорезали её, но свет будто тонул, не доставая дна. Лестница вела вниз, в воду. Ступени скользкие, покрыты слизью.

Маркус включил ультрафиолетовую лампу на дробовике. Фиолетовый свет выхватил следы на стенах — биологические жидкости, светящиеся в ультрафиолете. Кровь, слюна, моча. Много. Повсюду.

— Они живут тут, — сказал немец. — Готовьтесь к контакту.

Снайпер передёрнул затвор Вектора. Сорок пять патронов готовы разорваться в плоти. Серебряные ампулы в карманах. Нож Лебедева на поясе — вдруг почувствовал его вес острее. Будто нож ждал.

Команда начала спускаться. Медленно, осторожно. Ступень за ступенью. Вода приближалась. Холодная, вонючая, мёртвая.

И где-то внизу, в темноте, гули ждали.

Охота началась.

Вода доходила до колен, когда Маркус ступил с последней ступени. Холодная, маслянистая, с плавающими обрывками чего-то гнилого. Фонарь немца выхватывал куски пространства — арки, колонны, затопленные машины, ржавые балки под низким потолком. Подвал был огромным, уходил в темноту.

Пьер вошёл следом, автомат прижат к плечу. Вода сразу залилась в берцы, холод полз вверх по ногам. Запах был невыносимым — гниль, химия, мертвечина. Он дышал ртом, но всё равно чувствовал вкус на языке.

Жанна спустилась, заняла позицию справа. Ахмед и Томас следом. Рахман замыкал. Построение держали, дистанция три метра. Фонари шести человек резали тьму, создавая хаос света и теней.

Тишина. Только капли воды, плеск, далёкий скрежет металла. Дюбуа вслушивался. Беруши приглушали звуки, но он различал — там, в темноте, что-то двигалось. Медленно, осторожно. Множество чего-то.

— Контакт справа! — крикнул Рахман.

Луч его фонаря выхватил силуэт. Существо метнулось между колоннами — быстрое, сгорбленное, на четвереньках. Кожа серо-зелёная, гладкая, как у мертвеца. Голова вытянутая, челюсть широкая. Глаза отражали свет — жёлтые, звериные.

Капитан выстрелил. Грохот оглушительный в замкнутом пространстве. Пуля попала в плечо твари, брызнула чёрная кровь. Гуль взвизгнул — пронзительно, режуще, даже сквозь беруши пробивало. Не остановился. Прыгнул на Рахмана.

Маркус развернулся, выстрелил из дробовика. Дробь попала в бок гуля, разворотила рёбра. Тот упал в воду, забился, захрипел. Немец шагнул вперёд, выстрелил в голову. Череп раскололся. Гуль затих.

— Слева! Трое! — крикнула Жанна.

Легионер развернулся. Три гуля выскочили из-за затопленного станка. Бежали по воде, поднимая брызги. Быстро, слишком быстро. Морды оскалены, зубы длинные, кривые. Когти на руках как лезвия.

Шрам открыл огонь. Автомат затрясся в руках. Короткие очереди. Первый гуль получил в грудь, упал. Второй получил в шею, захрипел, продолжил бежать. Третий прыгнул.

Наёмник отшагнул, уклонился. Гуль пролетел мимо, упал в воду. Француз развернулся, добил очередью в затылок. Голова разлетелась. Второй гуль добежал до Жанны. Она ударила его прикладом винтовки в морду, откинула, выстрелила в упор. Серебряная пуля прошила грудную клетку. Гуль завыл, упал, забился в конвульсиях. Умирал медленно, мучительно.

— За мной! — скомандовал Маркус и двинулся вперёд.

Команда двинулась. Вода доходила до пояса. Дно было неровным, скользким. Боец почти поскользнулся на чём-то мягком, удержался. Посмотрел вниз — труп, раздувшийся, без лица. Оттолкнул ногой, пошёл дальше.

Впереди арка. За ней ещё один зал, больше предыдущего. Фонари выхватывали движения — много движений. Гули выползали из щелей, из-под воды, с балок под потолком. Не пять. Не шесть. Десятки.

— Мать твою! — выругался Ахмед. — Их целая стая!

Гули пошли в атаку. Сразу со всех сторон. Визжали, скрежетали зубами, хлюпали по воде. Некоторые ныряли, подплывали под водой.

— Круговая оборона! — рявкнул Маркус. — Спина к спине!

Команда сгруппировалась. Спины друг к другу, оружие наружу. Снайпер держал сектор обстрела, стрелял короткими очередями. Гули падали, но их было слишком много. Серебряные пули работали — твари корчились, умирали быстрее. Но их было слишком много.

Один гуль прыгнул с балки сверху, упал на Ахмеда. Сбил его в воду. Ахмед закричал, пытался оттолкнуть. Гуль рвал когтями бронежилет. Рахман подбежал, ударил гуля ножом в бок, оттащил. Маркус пристрелил тварь в голову.

— Ахмед, ранен? — крикнул командир.

— Нет! Броня держала!

Томас возился с рюкзаком, доставал гранату. Руки дрожали. Гуль вынырнул рядом с ним, схватил за ногу, потащил. Медик закричал, упал. Жанна развернулась, выстрелила. Пуля прошила гулю голову. Тот отпустил, утонул.

— Томас, вставай! — крикнула бельгийка.

Парень встал, весь мокрый, бледный. Швырнул гранату в скопление гулей. Взрыв. Вспышка. Термобарический заряд выжег кислород, испепелил троих тварей. Остальные отшатнулись, на мгновение остановились.

— Отходим! — скомандовал Маркус. — К лестнице! Быстро!

Команда развернулась, двинулась назад. Огрызались стрельбой. Дюбуа прикрывал отход, стрелял во всё, что двигалось. Магазин кончился. Сбросил, вставил новый. Стрелял дальше.

Гули не отставали. Лезли, визжали, умирали, но лезли снова. Как волны. Бесконечные.

Вышли в первый зал. Лестница близко. Маркус первым начал подниматься, прикрывая огнём. Жанна за ним. Ахмед. Рахман.

— Томас, давай! — крикнул Пьер.

Медик побежал к лестнице. Вода взорвалась рядом с ним. Гуль вынырнул — огромный, больше остальных. Схватил Томаса за пояс разгрузки, рванул в воду.

Парень закричал, исчез под поверхностью.

— Томас! — Ахмед развернулся, хотел прыгнуть следом.

Маркус схватил его, удержал.

— Поздно! Он утонул! Отход!

— Нет! — Ахмед вырывался. — Он там!

Вода бурлила. Томас вынырнул на секунду, хватал воздух, кричал. Потом его снова утащили. Глубже. Французу видно было только пузыри, тёмные силуэты под водой.

Команда замерла. Рахман целился в воду, но стрелять бесполезно — не видно цели. Жанна сжимала винтовку, лицо искажено. Маркус стоял, каменный, но легионер видел — решение командира уже принято. Томаса не спасти. Слишком глубоко. Слишком много гулей.

Боец смотрел на воду. На пузыри. На тёмные силуэты. В голове мелькнуло: парню двадцать пять. Медик. Хороший парень. Умрёт там, в темноте, разорванный тварями. Утонет или его сожрут. Или то и другое.

Неправильно.

Француз сбросил винтовку, отдал Жанне. Сбросил разгрузку. Снял каску. Оставил только нож Лебедева на поясе.

— Что ты делаешь? — Маркус схватил его за плечо.

— Вытаскиваю его.

— Это самоубийство!

— Может быть.

Легионер вырвался, шагнул к краю. Сделал глубокий вдох. Прыгнул.

Вода сомкнулась над головой. Холодная, мутная, чёрная. Он открыл глаза — ничего не видно. Только тьма, силуэты, движения. Поплыл вниз, гребя руками. Лёгкие в порядке. Задержка дыхания — он тренировал это в легионе, в ЧВК. Мог продержаться три минуты, может больше.

Нащупал что-то. Рука. Томас. Тот дёргался, пытался всплыть, но его держали. Дюбуа схватил парня за куртку, потянул. Не получилось. Что-то вцепилось в ногу Томаса. Гуль.

Наёмник нащупал ножны на поясе. Вытащил нож Лебедева. Клинок был тёплым — странно, под водой. Будто живой. Он нащупал гуля, ударил ножом. Лезвие вошло легко, без сопротивления. Гуль дёрнулся, отпустил Томаса.

Снайпер толкнул медика вверх. Сам развернулся. Что-то врезалось в него сбоку. Гуль, второй. Когти царапнули броню, не пробили. Боец ударил ножом вслепую. Попал. Клинок прошёл сквозь плоть, кости, будто сквозь бумагу. Гуль забился, уплыл в сторону.