Боец задумался. Значит, не случайность. Кто-то специально пришёл сюда, что-то сделал, и гули активизировались. Вопрос — зачем? Культ? Эксперимент? Месть?

— Нужно найти этих троих, — сказал Маркус. — Или хотя бы узнать, откуда они.

Рахман кивнул.

— Я спрошу у лодочников. Кто-то их перевозил.

Поехали обратно в деревню. Капитан нашёл лодочника — старик с морщинистым лицом, курящий биди. Долгий разговор на бенгальском. Старик сначала отнекивался, потом Рахман сунул ему деньги, и язык развязался.

— Он помнит троих, — перевёл капитан. — Говорит, они плыли к старому кладбищу. Там, где хоронили рабочих с фабрики. Кладбище заброшенное, затопленное. Никто туда не ходит.

— Покажет?

— За деньги покажет.

— Сколько?

— Пятьдесят долларов.

Маркус достал купюру, протянул. Старик кивнул, пошёл к лодке. Команда последовала. Лодка была длинной, узкой, с навесом. Уселись — пятеро бойцов плюс Рахман. Лодочник оттолкнулся шестом, и они поплыли по протоке.

Вода была мутной, тёплой. Берега низкие, заросшие. Дюбуа смотрел вокруг. Полная тишина, только плеск воды и крики птиц. Жанна сидела напротив, держала винтовку наготове. Томас нервно ёрзал. Ахмед снимал на камеру.

Плыли минут двадцать. Протока сузилась, заросла. Лианы свисали с деревьев. Лодочник осторожно проталкивал лодку сквозь заросли. Потом вышли на открытую воду — небольшое озерко, окружённое мангровыми зарослями.

Посреди озерка — остров. Вернее, то, что от него осталось. Земля размыта, торчат надгробия — покосившиеся, обросшие мхом. Кладбище. Половина под водой, половина на суше. Мрачное, гнилое место.

Лодка причалила к острову. Команда вышла. Земля хлюпала под ногами. Снайпер поднял винтовку, пошёл вперед. Надгробия были старыми — мусульманские, с арабской вязью. Некоторые разбиты. Некоторые вырыты.

Маркус подошёл к одной из могил. Земля свежевскопанная, яма пустая. Гроба нет. Только куски дерева, ткани. Он посветил фонарём внутрь.

— Здесь копали недавно. Месяц, может два.

Жанна обошла кладбище. Нашла ещё пять вскрытых могил. Все пустые.

— Они вырыли тела, — сказала она. — Зачем?

— Гули не рождаются, — сказал Маркус. — Они создаются. Есть разные способы. Один из них — некромантия. Возвращение мертвеца, заражение его плотоядной инфекцией. Трупы становятся гулями.

Томас побледнел.

— То есть эти твари — мертвецы?

— Технически — нет. Они живые, но изменённые. Метаболизм другой, нервная система другая. Они едят плоть, потому что им нужны определённые белки и минералы. — Немец присел у могилы, взял горсть земли, понюхал. — Здесь пахнет серой и чем-то ещё. Алхимия или магия.

Ахмед нашёл обрывок ткани на кусте. Показал Маркусу. Ткань была грязной, но видны символы — нарисованные кровью или краской. Арабская вязь, но странная, искажённая.

— Это не Коран, — сказал Ахмед. — Это что-то другое. Тёмная магия, запретные книги.

— Значит, культ, — заключил командир. — Кто-то пришёл сюда, вырыл трупы, провёл ритуал, создал гулей. Вопрос — зачем?

Рахман подошёл, посмотрел на символы.

— Я видел такое раньше. В деле о культе в Читтагонге. Они поклонялись старым духам, призывали джиннов. Полиция накрыла их, но лидер сбежал. Его звали… — Капитан нахмурился, вспоминая. — Хафиз. Хафиз аль-Дин. Мулла, изгнанный из мечети за ересь. Говорили, он изучал чёрную магию.

— Он жив?

— Не знаю. Но если это его работа… — Рахман сплюнул. — Тогда гули — только начало. Он хотел создать армию нежити.

Легионер слушал, обрабатывал информацию. Картина складывалась. Хафиз и двое помощников приехали сюда, вырыли трупы, провели ритуал, создали гулей. Гули начали охотиться, пожирать людей. Может, Хафиз их контролирует. Может, они вышли из-под контроля.

— Где может прятаться этот Хафиз? — спросил Маркус.

— Если он умный — далеко отсюда. Если фанатик — где-то рядом, наблюдает. — Рахман посмотрел на фабрику вдали. — Может, в фабрике. Там есть офисы на втором этаже, не затопленные.

— Нужно проверить, — сказал немец. — Но не сейчас. Сначала вернёмся, проанализируем. Составим план. Вечером пойдём на зачистку.

Вернулись к лодке. Пока плыли обратно, боец думал. Артефактный нож на поясе вдруг стал тяжелее, будто отозвался на мысли о магии и мертвецах. Лебедев говорил, что нож режет «то, что обычное железо не режет». Может, имел в виду нечисть? Может, знал о гулях, вампирах, прочей дряни?

Француз не удивился бы. Старик знал слишком много. И сыворотка, которую он вколол — тоже не простая химия. Что-то большее. Что-то, связанное с этим миром аномалий.

Но думать об этом сейчас — непродуктивно. Сейчас нужно сосредоточиться на задаче. Найти гнездо гулей. Зачистить. Найти Хафиза, если он ещё тут. Остановить его, пока он не создал ещё больше тварей.

Вернулись в деревню. Пересели в джипы, поехали обратно на базу ООН. По дороге Маркус созвал совещание по рации.

— Итоги. У нас есть гнездо — фабрика, затопленный подвал. Есть кладбище — источник гулей. Есть подозреваемый — Хафиз аль-Дин, культист-некромант. План такой: вечером идём на фабрику, зачищаем гулей. Если найдём Хафиза — берём живым или убиваем. Вопросы?

— Сколько гулей? — спросила Жанна.

— Пять-шесть, судя по следам. Может, больше.

— Тактика?

— Огонь и серебро. Термобарики для подвала. Работаем группой, не разделяемся. Я впереди с дробовиком, Пьер за мной с Вектором, Жанна прикрывает сзади. Ахмед на связи, Томас рядом с ранеными, если будут.

— Экипировка?

— Полная. Броня, каски, фонари. Защита от укусов — плотная одежда, перчатки. Ампулы с серебром у каждого. Беруши от ультразвука. — Маркус помолчал. — И молитесь, кто верит. Потому что там будет жарко.

Легионер невольно коснулся рукояти артефактного ножа. Сталь была тёплой, как живая. Он не верил в молитвы. Но в этот нож — верил. Лебедев не врал. И если нож режет нечисть — сегодня проверят.

Джипы въехали на базу ООН. Команда выгрузилась, пошла в жилой корпус. Впереди было несколько часов отдыха, проверки снаряжения, подготовки. Потом — ночь. Фабрика. Гули.

Дюбуа лёг на койку, закрыл глаза. Но не спал. Прокручивал в голове план. Движения, позиции, траектории огня. Старые навыки легиона. Подготовка ума перед боем.

Нож лежал на поясе. Тяжёлый, надёжный. Как старый друг.

Сегодня ночью узнают, насколько реальны гули. И насколько смертельны.

А пока — тишина. Кондиционер гудел. За окном кричали птицы. Город жил своей жизнью.

Но вечером придёт тьма. И с ней — охота.

Семнадцать ноль-ноль. Комната для брифингов на базе ООН. Команда собралась за час до выезда. На столе разложено снаряжение, карты, фотографии. Запах оружейного масла, пота, кофе. За окном солнце клонилось к закату, окрашивая небо в оранжевый и багровый.

Маркус стоял у карты, тыкал пальцем в отмеченные точки.

— Выезжаем в восемнадцать ноль-ноль. Прибытие к фабрике — девятнадцать тридцать, уже в сумерках. Работаем быстро, пока не стемнело совсем. Гули активнее ночью, но днём они слабее, медленнее. Сумерки — компромисс.

Он обвёл пальцем периметр фабрики на спутниковом снимке.

— Заходим с северной стороны, там меньше завалов. Первая задача — зачистить верхний этаж, проверить офисы. Если там Хафиз или его люди — берём или убиваем. Вторая задача — спуститься в подвал, зачистить гнездо. Термобарики, огонь, серебро. Без пленных среди гулей.

— А если их больше шести? — спросил Томас.

— Отходим, перегруппировываемся, вызываем подкрепление. Но сначала пробуем. — Немец посмотрел на каждого. — Главное правило — не разделяемся. Работаем группой. Кто-то оторвался — кричит. Кто-то ранен — сразу обрабатываем серебром. Видите гуля — стреляете на поражение, голова или центр масс. Не экономьте патроны.

Шрам стоял у окна, проверял магазины в последний раз. Серебряные пули тускло поблёскивали. Он вставил магазин в HK417, дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель. Потом проверил Вектор — три магазина с Hydra-Shok, сорок пять калибр. Глок на поясе, два запасных магазина. Нож Лебедева слева, кукри за спиной. Термобарические гранаты в подсумках. Ампулы с серебром в разных карманах — на случай, если одну разобьёт.