— Вообще, их кормление — один из любимых аттракционов окрестной детворы и подростков. Да и сопровождающие их взрослые тоже не чураются такого развлечения.

— Вы пускали детей к изнаночным животным⁈

— Попробовал бы я их не пустить.

— И не опасались за их жизнь и здоровье⁈

— Честно — был момент, когда они на одного из кенгуранчиков седло надели. Боялся, что могут зверюшке спину повредить, всё же она на такую нагрузку не рассчитана.

На этом вопросы прекратились, и я отправился в контору подписывать бумаги, включая спонсорский контракт, более щадящий, чем я думал. Там, в конторе, при заполнении графы о происхождении животных, один из сотрудников внезапно спросил:

— Скажите, а тут на днях девушка одна лягушек оригинальной раскраски привозила, точнее, по её словам — жаб…

— Это младшая сестра моей жены, которую я воспринимаю, скорее, как племянницу, поскольку знаю с детства. Сейчас учится на биологическом факультете Минского университета, маг Жизни и собирается заниматься наукой. Она этих жаб вроде как открыла и научную работу по ним пишет. Точнее, даже несколько. Только она их не жабами назвала, а жабюками, за раскраску и ядовитые клыки. У меня там вообще все, кроме рыб, в той или иной степени ядовиты. Местные жители их, кстати, иначе называют, первое слово «мошонка», а второе — матерно.

— За что же так⁈

— Говорят, если за шкирку взять, то похожи на, простите, бычьи яйца. Только не волосатые. А матом — за их вокальные данные.

Собеседник слегка вздрогнул.

— Да уж, данные… Нам на карантинный вольер с ними артефакт глушения звука ставить пришлось, а то в первую же ночь чуть половина зверинца не взбесилась.

— Зато представьте, что будет, если их на Лицо вынести. Говорят, у них иногда удивительно интересные созвучия получаются.

— Представляю, что будет: к утру жители окрестных домов придут к нам с факелами и вилами…

Вежливо поулыбались друг другу, потом представитель зверинца вдруг спохватился:

— Вы сказали, что все существа ядовиты⁈ И эти, кенгуранчики — тоже?

— Не только существа. Но и многие растения.

Я вынул из саквояжа подготовленный не так давно Оксаной с помощниками альбом по флоре нулевой Изнанки и некоторые образцы растений в баночках.

— Вот эта травка в стебле содержит рицин в концентрации втрое больше, чем в семенах клещевины. В корне летом меньше, чем в стебле, зато зимой — впятеро выше, чем в летнем стебельке. Вот эта травка, немного похожая на сныть, если покрошить в салат — может убить троих. Здесь, в альбоме, расписано подробнее, с рисунками.

— И вы привезли это всё⁈

— Эти ядовитые растения жизненно необходимы кенгуранчикам: они таким образом травят паразитов. Так что кишечник с содержимым ядовит жутко, навоз тоже лучше не использовать вне «родной» дернины, отравите почву на годы. Да, ещё про привезённых зверюшек. С ними связана одна биологическая загадка, которую мы пока никак не можем разгадать.

— И в чём же она?

— Вблизи основания хвоста у них есть парная железа — или правильнее говорить «парные железы»? Постоянно путаюсь. Так вот, она содержит просто безумной концентрации смесь ядов, которые впрыскиваются в пищеварительную систему чуть ниже желчных протоков при недостатке этой самой отравы в пище — зимой, например. Если запасов не хватает — паразиты просто убивают носителя. Такая вот регуляция численности своеобразная.

— Хм, вопрос в том, почему паразиты не выработали полную резистентность к яду?

— Нет. Если честно, о этом вообще не задумывались, нет среди нас специалистов-биологов. Вопрос, как яд попадает в эти железы, чтобы там концентрироваться? Кровь у кенгуранчиков почти чиста от отравы, надо минимум литр сырой крови выпить, чтобы расстройство желудка получить, причём при термообработке яды по большей части разлагаются, ту же кровянку есть можно без опаски, если кишки взять свиные, к примеру. Мясо вообще чистое.

— Ну, тут всё просто: яд вырабатывается на месте, в железе.

— Думали так, но потом заметили, что у животных, добытых в разных местах или в разное время, состав яда в железах отличается — алхимики Гильдии заметили, которые порой эти железы выкупают. И коррелирует с составом пищи.

— Хм, интересное дело…

— Может, если бы вскрытие проводили специалисты, а не мясники и охотники в ходе разделки туш, то что-то бы выяснилось, но гильдейцам на это плевать, а у нас специалистов, как я уже говорил, нет. Могу, если хотите, прислать вам десяток туш в стазисе для изучения.

— Было бы неплохо. А на популяции это не отразится?

— Нет. По имеющимся подсчётам, в радиусе тридцати километров обитает от ста сорока до ста девяноста тысяч особей. Каждую зиму вымирает от тридцати до шестидесяти процентов стада — в привезённом вам семействе нетипично малое количество молодняка, у них при излишней скученности или недостатке яда в пище резко падает рождаемость, а этих просто закармливают тыквой и кабачком.

— И паразиты их не убили?

— Паразитов мы профилактически погоняли: они оказались весьма чувствительны к некоторым ветеринарным препаратам. Просто не хотелось, чтобы приручение превратилось в отложенную казнь, знаете ли.

Собеседник понимающе покивал, я же продолжил.

— Кстати, насчёт паразитов. Я там поймал пытавшуюся сбежать из дёрна мелкую ящерку, передал одному из ваших помощников, чтобы не вносить под купол.

Да, поймал, как и большинство разбегавшихся животных — я натренировал заклинание «Ловчей клети» настолько, что бросал его, как выражается дед, «небрежным движением брови». Оставалось только пересадить из клетки, состоящей из псевдоматерии во что-то более физическое.

— Её постоянные жители Изнанки прозвали «мышчерица», поскольку занимает нишу мыши. Такая же вездесущая и вредная, пролезает туда, куда, казалось бы, и хвост не просунет. Рыбозасолочный цех затерроризировали. Но они тоже играют свою роль в биоценозе. Так вот, она ядовита ВСЯ. Чешуя, слюна, кожа, кровь, прочие телесные жидкости, мясо, внутренности… Даже в костях вместо обычного коллагена какой-то его изомер, вроде, который делает его ядовитым при сохранении всех прочих свойств.

— Изомер⁈

— Точнее, специалист-химик другое слово использовал. Что-то на эн… Зеркальное отображение структуры.

— Хиральность? Энантиомер⁈

— Оно самое.

— Потрясающе!

— Вот-вот. Одна ящерка на котёл супа — и тридцать человек в реанимации. Хорошо, что успели заметить неучтённую добавку ДО того, как строители начали есть, только пару человек по несколько ложек съели. Как эта самоубийца попала в блюдо — так и не установили, убойность супчика определили потом лабораторно.

— Нет, я про то, как она ухитряется синтезировать хиральные молекулы и почему сама к ним не восприимчива!

— Если хотите — вам таких паразитов жители Пристани или Панцирного, это названия поселений на Изнанке, наловят хоть ведро, хоть два. И изучайте, сколько угодно.

Собеседник погрустнел.

— К сожалению, даже объём того, что нужно изучить превышает наши возможности кратно, количество вопросов, которые было бы интересно изучить — так же в разы превышает то, что нужно. Ну, а общее количество вопросов без ответов в биологии — на порядок, если не на порядки, превышает число нужных и интересных вместе взятых.

На секунду испытал желание переделать документы, исправив сумму в спонсорском контракте на ту, которую предполагал ранее, и которая в полтора раза превышала выставленную, но это быстро прошло. Во-первых, не факт, что прибавка пойдёт именно на науку, во-вторых, если даже так, что учёные на эти деньги займутся чем-то, хоть сколько-то полезным, а в-третьих — извините, но исследовательские лаборатории при зоопарке, это далеко не главный научно-биологический центр в Империи. Даже в сравнительно узкой нише прикладной изнаночной биологии.

«Скажи честно — жадность обуяла!»

«Как ты сам говоришь: пусть я жадничаю, зато — от чистого сердца!»