«Это не я, это Мурлокотам[1] так говорил. Точнее, не совсем так, но похоже».

Со всей эпопеей, начиная от поимки зверей и до подписания последней бумажки, провозились больше половины дня. Подумав, принял решение сегодня не рваться домой, а поехать в Викентьевку, там и пообедать нормально, и заночевать. В Бобруйске только перекусили слегка в первом попавшемся заведении, как только выехали из туристической части города. Всё-таки люди с утра голодные, до Викентьевки ещё часа два в лучшем случае, скорее два с половиной, то есть, за стол там сядем часа через три. Конечно, можно было и сухим пайком обойтись, но зачем, если есть возможность остановиться и поесть нормально?

До Викентьевки добрались под вечер. Осталось время и привести себя в порядок, и пообщаться с семьёй. Если честно — соскучился я по ним по всем, потому в основном и решил заехать. Есть, конечно, вероятность того, что мои девочки увяжутся за мной в Дубовый Лог, но это вряд ли: вроде как только вошли во вкус хозяйствования.

По дороге дед решил заняться воспитательной деятельностью.

«Юра! Вот у тебя в подчинении, прямом или косвенном, считая все поселения и заводы — больше двух с половиной тысяч человек. А скоро будет не меньше четырёх».

«Ну, да — мы же вместе считали весной».

«Это, считай, больше пехотного полка уже сейчас, а будет — бригада».

«Ну, не настолько прямое подчинение же!»

«Я по численности».

«Если только по количеству — то да».

«И ты, получается, уже сейчас имеешь в подчинении столько же людей, сколько полковник, а будет — как у бригадного генерала».

«К чему ты эти странные аналогии приводишь? Хочешь убедить перестать бояться возможного повышения?»

«Нет, я про другое. Скажи, много ты видел полковников, а тем более — генералов, что лично бегают по делам и решают всякие мелкие вопросы? По конторам ходят с бумажками?»

«Я езжу туда, где нужна подпись. Подпись, которая заверяется перстнем».

«Или по доверенности: у тебя Беляковы уже три четверти всех бумаг успешно подписывают».

«Но не все — есть места, куда нужно ехать самому. А есть такие случаи, где посыльного могут просто послать обратно, в лучшем случае, а то и подальше, меня же вынуждены будут принять и что-то ответить».

«Ага, например, за устройствами стазиса в Минск или за ошейниками в Смиловичи».

«В Смиловичи я не ездил!»

«Но собирался же! А там хватило бы любого хоть гвардейца, хоть рабочего с маленькой пачечкой наличных в кармане».

«Не мог же я отрывать людей от плановой работы из-за своей прихоти!»

«Ну, сегодня же оторвал?»

«Не внезапно».

«Прекрати увиливать и признай, что тебе нужен помощник, а то и не один. Я бы сказал, двое: секретарь, для подготовки бумаг и порученец, который будет ездить с этими бумагами и не только с ними по делам».

Я вздохнул.

«Нужен-то нужен, но…»

«Но что?»

«Да как-то не получается: стоит найти помощника, которому можно доверять, а это тоже непросто, как он вскоре оказывается занят своими делами и уходит в свою работу, а мне уже для него приходится помощников подыскивать! Одних Беляковых так троих брал!»

«И что? Они продолжают работать твоими помощниками, просто не личными, а взвалив на себя целое направление в работе».

«Ладно-ладно, поищу при случае».

«Не „при случае“, а серьёзно займёшься».

«Делать мне нечего, наверное, раз ты на меня ещё одно занятие взваливаешь».

«Не чего, если работу курьера выполнять хватаешься».

Не сказать, чтобы я полностью был согласен с дедом — например, в жандармском Управлении никакой посыльный, ни даже помощник ничего бы не сделал и не решил. Но в чём-то он прав: не стоит самому метаться по ВСЕМ делам. Надо привыкать к новому положению и новым масштабам работы.

Кстати, насчёт упомянутого дедом «страха повышения». Я не боюсь нового звания или даже нового титула, как могло бы показаться. Кто в принципе будет против того, чтобы подняться в статусе⁈ Я опасаюсь делать это слишком быстро, чтобы не вызвать у окружающих зависть или другие подобные чувства. Потому что если общественность заклеймит тебя выскочкой и карьеристом и ополчится против, то жить станет намного труднее и неприятнее. Нет, со временем привыкнут и успокоятся, но обида и натянутость в отношениях останется, причём с обеих сторон. Ну, и другая сторона: если звание растёт быстрее, чем умения и навыки — можно выставить себя дураком и неучем. И тем самым подорвать репутацию так, что и дети полностью не выправят.

Так что я совсем не боюсь новых званий, я опасаюсь опростоволоситься, не справившись с ними. И хочется, чтобы твоё возвышение принимали как должное, с искренним уважением, а не иго имитацией. Если бы не эти соображения, то я бы на титул графа сразу же согласился, но — преждевременно он бы приключился. Как выяснилось, кстати, правильно сделал, в соответствии с негласным этикетом. Теперь только третьего предложения дождаться, но, надеюсь, оно последует не слишком быстро.

В Викентьевке мне обрадовались, Ромка так тот и вовсе вскарабкался на меня, как на дерево и вцепился лапками в шею. Так и ходил с ним на руках. Его Мурыська даже немного приревновала. Эта великая охотница, кстати, гулять ходила почти каждую ночь, но почти без новых казусов, не считая двух курей, которые обошлись нам в пять рублей. Так-то живая курица на базаре стоит до полутора рублей, если молодая, и рубль старая, но хозяйка причитала, что остальные, дескать, перепугались и хуже стали нестись. Плюс вира должна заведомо перекрывать убыток, а считать копейки на ладони, высчитывая возмещение, уже грозит ущербом для репутации. Так что — три рубля за курей, рубль за недополученные яйца и рубль за беспокойство, всё Маша правильно посчитала.

Днём кошатина или отсыпалась, или гуляла с Ромкой, сперва по дому, потом по посёлку, но — недалеко и под присмотром. Не то, чтобы сыну могло что-то грозить при таком сопровождении, но проследить, чтобы никуда не влезли нужно. Плюс жён напугали слухи про неимоверно расплодившихся в округе гадюк.

Количество змей в этом году, кстати, стало поменьше: не то ежи подъели, не то корма стало мало и они расползлись по округе, не то вымерзли зимой. Но поменьше не значит мало, и тут, немного неожиданно, большой популярностью стали пользоваться сделанные для сборщиков лозы пугачи — корявые револьверы на четыре укороченных охотничьих патрона шестнадцатого калибра. В каждом помещался в лучшем случае пистолетный макр, а то и вовсе обрезки от огранки примерно равной мощности. Пистолетную пулю весом тринадцать граммов такой макр разгонял до приличной скорости, но здесь заряжали сорок дробинок по грамму каждая. Да ещё и гладкий ствол длиной всего семь с половиной сантиметров. На расстоянии от трёх до пяти метров такой выстрел давал приличную по площади и достаточно плотную осыпь, чтобы не беспокоиться о возможности промаха по цели, размером с гадюку: две-три дробинки попадали с гарантией, заставляя гадину в худшем случае пытаться сбежать, в таком случае второй выстрел с расстояния поменьше ставил окончательную точку. При этом уже на восьми-десяти метрах быстро теряющие скорость лёгкие дробинки не могли пробить даже летнюю одежду, а на открытых частях тела оставляли небольшие царапинки или точечные синяки, а то и вовсе обходилось без следов.

Клим Беляков обозвал полученного уродца почему-то на английский манер «Desnaker», что, по его мнению, должно было означать «Обеззмеиватель» (как только выговорил такое словечко). Даже хотел сделать такую гравировку на стволе, но не рассчитал размер букв и поместилось только Desna. Под таким названием, только по-русски, «Десна», это, простите, оружие и пошло в серию. Да-да, в малую, но серию: на данный момент изготовили уже пять с лишним сотен штук, и только малая часть осталась для нужд фирмы, большинство экземпляров были проданы. И покупали не столько жители Викентьевки, сколько приезжие: приказчики, купцы и даже их охранники! Как выразился один из них: «Для защиты от собак и прочих безобразников». Ну, а что? Выглядела «бабаха» внушительно, как выразился дед — брутально, громыхала тоже неплохо, как средство психологического воздействия великолепно. И случайного прохожего в десятке-другом метров за целью нечаянно не пристрелишь. Беляковы, урождённый и приёмный, сумели получить на каждом проданном экземпляре чуть больше десяти рублей чистой прибыли, плюс продажа патронов… За вычетом моей доли, как владельца мануфактуры и автора первоначальной идеи, эти двое разделили дополнительных доход в более чем три с половиной тысячи и выглядели вполне довольными. Попробовать, что ли, продавать их и в Рысюхино тоже? На родовых землях, вроде как, в своём праве, но на всякий случай надо посоветоваться с юристом.