— Хорошо, — закивала я, понимая: сейчас лучше не спорить и не задавать лишних вопросов. — Дети поедят, отнесу…

Авдотья сжала губы ещё сильнее, отвернулась и с досадой произнесла:

— Не бойся. Ничего я детям не сделаю. Не обижу… Это же дети…

— Угу, — сдержала язвительную реплику.

Авдотья тоже промолчала. Мы разложили кашу по тарелкам и сели завтракать.

Пока дети шустро махали ложками, уничтожая завтрак со скоростью ветра, я ковыряла кашу в тарелке и исподтишка поглядывала на Авдотью. Кухарка тоже не ела, сидела, размазывала кашу по тарелке, хмурила брови и явно была погружена в свои мысли.

Её состояние внушало опасение. Как я могла доверять ей теперь, после этих необъяснимых вспышек агрессии? А если в следующий раз рядом окажутся дети?..

В тысячный раз помянула недобрым словом Трохима, не вернувшего долг и из за своей паранойи спрятавшего заначку так хитро, что мы не нашли её, хоть перерыли весь дом, трактир, конюшню и сарай. Вот что ему стоило хранить деньги под матрасом, как все нормальные люди?!

Когда дети доели и побежали домой под присмотром Егорки, Анушка собрала остатки каши и пошла кормить кур. Авдотья налила горячей воды в лохань, чтобы помыть посуду. Я же расставила на подносе тарелки с кашей и бутербродами, кружки с горячим отваром и холодным компотом, и отправилась кормить гостью.

Лина уже встала и, похоже, давно меня ждала. Не успела я постучать, как дверь в её комнату распахнулась. Она одной рукой забрала у меня тяжеленный поднос, который я еле донесла, а второй втянула меня внутрь.

— Ну наконец то… Заходи… — торопливо прошептала она, лихорадочно сверкая глазами.

Захлопнув дверь, Лина подбежала к столу, поставила поднос и тут же вернулась к двери. Всё это за время, которое понадобилось мне, чтобы сделать вдох. Заразившись её тревогой и суетливостью, я скороговоркой спросила:

— Что то не так? Что случилось?

— Ничего, — нервно хихикнула Лина, и её слова сразу показались лживыми. — Мы же вчера договорились…

Да, вчера мы условились начать занятия с утра. Но Лина явно что то скрывала. Как заставить её сказать правду, если она сама не хочет? Никак. Оставалось держать ухо востро и не доверять драконе.

— Да, конечно, — кивнула я. — Я зайду после завтрака…

— Вы мне не помешаете, — отмахнулась она. — Я могу одновременно есть и говорить.

И снова мне почудилось что то неправильное, не прямая ложь, а завуалированная полуправда, от которой неприятно зудело внутри, хотя внешне придраться было не к чему.

— Хорошо, — я оглянулась в поисках повода уйти и нашла его: — Я принесу ещё один стул…

— Не нужно, — тут же отмахнулась Лина, озарив комнату яркой, лучезарной улыбкой. — Вы можете сесть на кровать.

Происходящее нравилось мне всё меньше. Я метнула взгляд на аккуратно застеленную постель. Лина, пользуясь моим замешательством, мгновенно подскочила, едва ли не силой усадила меня на край кровати и затараторила, начиная урок:

— Как вам уже известно, наш мир поделен между пятью расами: драконы, эльфы, гномы, оборотни и человеки. Все расы, кроме человеков, имеют по одному государству, которые управляются четырьмя старейшими кланами, ведущими свой род с самого начала времён.

Кланы вокруг них могут меняться: какие то поднимаются вверх, какие то опускаются вниз. Но никто и никогда не способен посягнуть на власть старейших кланов, они слишком великие и древние. Даже если все кланы объединятся против кланов правителей, у них не получится даже сравняться с ними по силе: ни магической, ни физической.

Правитель драконов, например, способен в одиночку выйти против всей драконьей армии и победить, даже не запыхавшись. Именно поэтому между всеми расами, кроме человеков, нет войн. Превосходство правителей слишком велико. Кое кто даже считает их богами, живущими на земле.

— Но это не так, — хмыкнула Лина.

Хмыкнула слишком весело, с бесшабашной лихостью, от которой по спине пробежали мурашки. Тем не менее история меня увлекла.

— Истории четырёх стран похожи как две капли воды и одинаково скучны. Поэтому я увлеклась историей человеческих стран. У них нет и никогда не было столь значимого превосходства правителей. В прошлом человечества было всё: заговоры, войны, империи, политическая раздробленность, приведшая к образованию множества воюющих между собой государств. — Она перевела дух и продолжила, — вы, человеки, очень беспокойные существа. Ваша природа совершенно иная, не такая, как у нас, драконов. Для любого дракона слово правителя — закон. А вы даже к слову своего Бога относитесь как к рекомендации, а не приказу. Одна из заповедей вашего храма гласит: «Не убий…» И что?

Лина снова фыркнула, но на этот раз без тайной подоплеки.

— И ничего, — ответила она сама на свой вопрос. — Истовая вера совсем не мешает человекам убивать, оправдывая себя тем, что противник — не человек, раз думает и поступает не так, как, по мнению убийцы, должны поступать человеки. Я называю это расчеловечиванием.

Лина не врала, она живо интересовалась человеками и человеческой историей, считая её ключом к пониманию природы человечества. Рассказывала так увлекательно, что я забыла обо всех странностях и слушала, открыв рот.

Даже не думала о том, чтобы уйти.

— Когда князь умер, его многочисленные сыновья не смогли договориться о праве наследования. Они не придумали ничего лучше, чем разделить оставленную отцом страну на восемь частей. Этот момент считается началом эпохи первого разделения, которая привела к тому, что часть людей навсегда покинула человеческие земли, разъехавшись по всему миру. Но об этом я расскажу тебе завтра. А то уже скоро стемнеет…

Лина улыбнулась. Я с удивлением поняла, что она права: мы так увлеклись, что пропустили обед. Смутно помнила, как в комнату заглянул Егорка и тут же исчез после того, как мы вдвоём зашипели на него, страшно недовольные отвлечением.

К счастью, весь день шёл дождь, и гостей в трактире не было.

Неладное я почуяла сразу, как только вышла на крыльцо. Воздух стал густым и тяжёлым, он давил на плечи почти незаметно, как самое лёгкое пуховое одеяло. Это было неправильно.

Ещё пространство словно искажалось, едва заметно, будто смотришь через некачественное оконное стекло, и картинка слегка «плывёт» в месте брака.

— Мне всё это кажется… — пробормотала я, пытаясь успокоить мгновенно встопорщившиеся нервы.

Тут же поняла: мой голос звучит иначе, не так звонко и пронзительно, как всегда, а ниже на полтона. Немного, чтобы заметить. Если бы не прочие странности, я бы и не обратила внимания.

Но сейчас застыла посреди двора, с тревогой оглядываясь по сторонам. Здесь и сейчас явно что то происходило… или вот вот должно было произойти.

И мне вдруг стало страшно — резко, яркой вспышкой, поднявшейся откуда то из глубин подсознания. Такой страх заставляет кричать и бежать в панике. Очень знакомый. Однажды я уже ощущала его, когда Олив, человеческий маг из Гойи, смотрел на меня глазами, крутившимися, словно тележные колёса.

Если бы не перегруженная лекцией Лины голова, я, наверное, сбежала бы. Но сейчас, когда все мыслительные процессы были заняты обдумыванием и запоминанием истории человечества, я замешкалась. И, возможно, именно это спасло и меня, и моих детей…

Когда именно во дворе появилась эта тёмная фигура, я не заметила. На миг мне даже почудилось, что это не живой человек, а призрак. Но для призрака у него была слишком крепкая, вполне материальная рука, она схватила меня за горло и прижала к твёрдому, дышащему телу.

— Где Лина? — прошептал мужчина за моей спиной, и по спине побежали мурашки.

Вместе с ними вернулся страх, лишающий разума. Я захлебнулась воздухом, перестала дышать, хотя незнакомец не душил меня. Крик ужаса застрял в горле, паника заставила тело судорожно дёргаться в тисках его рук, словно в припадке. Руки взметнулись вверх, вцепились в его запястье, колени резко ослабли, я повисла на нём…