В прошлый раз он не удержал меня, выпустил, дав шанс сбежать. Эта мысль мелькнула среди пустоты ужаса, заполнившего разум. Я ждала, что и сейчас будет так же.

Но мужчина за моей спиной выругался, и не отпустил. Коротким рывком развернул меня, впился взглядом в глаза и торопливо зашептал:

— Тише… Тише, девочка… Успокойся, я не он. Я не собираюсь делать с тобой то, что сделал он. Тише…

Я не понимала, что он говорит. Слышала слова, но их смысл отскакивал от меня, как шарик пинг понга от стола.

И вдруг ко мне вернулась способность дышать, и я закричала. Завыла, словно дикий зверь, попавший в ловушку.

Мужчина снова выругался и подхватил меня на руки.

Я билась с ним, будто в последний раз: пинала изо всех сил, махала ногами, извивалась, как змея, пытаясь вырваться, лупила кулаками куда придётся. Часть ударов попадала в цель, но большинство усилий уходило впустую.

Кричала, останавливаясь лишь для того, чтобы набрать в грудь воздуха.

Мужчина, державший меня, громко ругался. Несмотря на все мои усилия, он продолжал нести меня туда, где…

Где должно было случиться что то страшное.

То, от чего страх поднимался, как девятый вал, превращая меня в перепуганное насмерть животное.

— Отпус с сти её, драк кон, — услышала я тихое, разъярённое шипение.

— Не могу, — глухой голос за моей спиной звучал раздражённо. — Если я её отпущу, она уйдёт. Не знаю, что так сильно её напугало, но она на грани. Я с трудом удерживаю её здесь.

— Ты вреш шь…

— Посмотри сама, полукровка, — презрительно фыркнул мужчина.

Я ощутила на щеке прохладную ладонь — ладонь, не несущую угрозы, безопасную. Прильнула к ней, словно желая слиться, испариться из рук мужчины, как туман.

— Чуешь? — хмуро спросил мужчина и тяжело вздохнул. — Ты бы её к провидице сводила, что ли… Явно с ней неладно что то…

Не знаю, что хотела ответить ему та, которой здесь не должно было быть. Но в этот момент я услышала отчаянный крик, пробившийся сквозь железный панцирь страха:

— Мама! Мама, что с тобой?! Мама!

Реальность взорвалась тысячами голосов. Я услышала их все сразу: мужчину, напавшего на меня; Авдотью, вставшую на мою защиту; моих детей, облепивших меня со всех сторон и испуганно звавших:

— Мама!

— Пустите, — буркнула я, вырываясь из захвата незнакомца. Он отпустил меня чуть раньше — аккуратно поставил на крыльцо трактира.

Меня слегка качнуло, но дети, обхватившие со всех сторон, не дали упасть.

— Всё хорошо, — бормотала я, обнимая их, поглаживая по лохматым головам сыновей и по заплетённым в косы волосам девочек. — Всё хорошо. Я не хотела вас напугать.

Они дружно ревели, уткнувшись в старое шерстяное платье, которое носила ещё та Олеся. Платье неприятно липло к мокрой от холодного пота спине.

Я медленно оглянулась. Мышцы тихо гудели, как после многочасового занятия в спортзале.

Авдотья стояла на крыльце, свернув руки кренделем на груди, пронзительно смотрела на меня, нахмурив лоб и поджав губы.

Незнакомец, высокий, крупный мужчина, похоже, дракон (его уши мягко сияли серебром при тусклом свете луны), смотрел на меня, прищурившись, не скрывая досады. Кажется, я помешала его планам.

Сердце снова екнуло от страха, но я прогнала его одной мыслью: «Что он может мне сделать? Если бы хотел, я бы уже не стояла здесь, на крыльце трактира, среди своих…» Смутно помнила, как бесполезны были все мои усилия.

— Олеся, — хрипло, «вороньим» карканьем, разбила тишину Авдотья, — завтра мы с тобой идём в храм. Пусть батюшка прочитает молитву…

— Ты хотела сказать к провидице, — заметил дракон. Я почти не сомневалась, что это был именно он.

— Богомерзкое создание, — фыркнула Авдотья. — Ноги нашей там не будет.

Мужчина пожал плечами:

— С этой девчонкой явно что то не так… И вряд ли молитва поможет.

— А это не тебе решать, дракон, — в голосе Авдотьи полыхнула привычная ненависть к другим расам.

— Ты забываешься, полукровка, — в голосе дракона послышалась угроза.

Именно в этот момент появилась Лина. По её лицу сразу стало понятно: скандала не избежать. Я кивнула Анушке, чтобы увела детей домой. Им не нужно видеть и слышать то, что обязательно случится.

— Ты, Патрик, зря явился сюда… — Лина застыла на пороге, глядя на нас спокойно и уверенно. — Скажи отцу, что я ни за что не вернусь. Я выбрала свой путь и буду следовать ему.

— Лина, отец не знает, что я здесь. Я прилетел, чтобы поговорить с тобой. Ты забыла, что ещё несовершеннолетняя? — сверкнул глазами Патрик. — И отец в своём праве.

— А мне плевать на его право, точно так же, как ему плевать на моё, — зашипела Лина. — Ты же понимаешь, что он сделал это нарочно! Мне до совершеннолетия осталось чуть больше двух месяцев!

— Но вы с Оливом давно ладите друг с другом… У вас получится хорошая семья… Ты же знаешь.

— И что?! — голос Лины похолодел, превратившись в металл. — Точно такая же хорошая семья у меня получится с половиной сыновей отцовских приятелей. И что мне теперь за всех замуж выходить?!

— Только за Олива… Ты же знаешь, как нам важны хорошие отношения с Гойей… Если нам удастся породниться…

— Только не за мой счёт, — перебила его Лина. — Скажи отцу, пусть ищет другой путь. Без моего участия.

— Лина, — мужчина, который, судя по невольно подслушанному разговору, был братом нашей драконы, покачал головой, — ты у нашего отца единственная дочь. Ему больше некого предложить господину Омулу…

— Это не мои проблемы, Патрик, — твёрдо стояла на своём Лина. — Я не собираюсь замуж…

— Лина, это глупо… Ты не сможешь жить одна всю жизнь! — перебил её мужчина.

— Сейчас! — рявкнула Лина. — Я не собираюсь замуж сейчас, даже не перешагнув порог совершеннолетия. Я хочу учиться, заниматься историей и выйду замуж тогда, когда сама захочу. И за того, за кого сама захочу. Так и передай отцу!

Патрик вздохнул. Мне показалось, с одной стороны, он был на стороне сестры. С другой, у их отца, видимо, имелась очень веская причина уговорить Лину не упрямиться и стать женой Олива.

— И вообще, — похоже, Лина тоже это понимала, — все знают, я считаю Олива братом.

— Но он тебе не брат, — покачал головой Патрик. Его запал утих, он расстроенно сник. — Только не надо рассказывать мне сказки про смешанную кровь. У тебя нет никаких доказательств, кроме воспоминаний о старых сплетнях в дневнике нашего пра прадеда.

— У меня не было доказательств, — мурлыкнула Лина и кивнула на меня. — А теперь есть. Прислушайся к себе. Ты почувствуешь, что между вами есть родственная связь…

Патрик уставился на меня, нехорошо уставился. В его глазах закрутились тележные колёса, вызвав табун мурашек на моей спине. Не таких, как тогда, когда он схватил меня в темноте, но всё же неприятных.

— Не надо на меня так смотреть, — отшатнулась я. Весь разговор между братом и сестрой мы с Авдотьей стояли молча, переводя взгляд с одного на другого дракона.

— Не трогай её, — вступилась за меня Авдотья. — Между вами не может быть родственной связи! Олеся никогда не имела никакого отношения ни к драконам, ни к магам!

— А ты-то откуда знаешь, полукровка? — усмехнулся Патрик, по-прежнему не сводя с меня взгляда.

— Оттуда, — буркнула старуха. — Я чую драконью кровь, так же как и вы. И знала её мать и её отца. Они оба — люди без капли способностей.

— Тем не менее моя сестра права, — дракон наконец отвёл от меня взгляд и, нахмурив лоб, задумчиво произнёс: — Я определённо чую наше родство. Но ты, полукровка, тоже права. В этой человечке нет ни капли нечеловеческой крови.

— Вот! — триумфально воскликнула Лина. — Я же говорила. А ты знаешь, единственный человеческий род, с которым наши предки могли смешать кровь, это род господина Омула!

— Но тогда, выходит, она… — Патрик снова уставился на меня, но в этот раз в его глазах не крутились колёса. Он смотрел на меня задумчиво. — Я помню ту историю со сбежавшей из Гойи молодой женой господина Омула.