Блядь.

Блядь.

— Ага.

— Ага, придурок. Ты конкретно облажался.

— Значит, она не подписала контракт?

— Видимо, нет. Но думаю, она все же нашла тот стикер, — сказал он, роясь в кармане и доставая еще одну.

Он протянул мне бумажку, и я прочитал:

Ты любил меня настолько, чтобы написать это на стикере, но недостаточно, чтобы поговорить со мной лично. 🖕

Я тяжело выдохнул и провел рукой по волосам.

— Похоже, я все неправильно понял.

— Вот уж неожиданность. Читать людей — явно не твой дар. Ты всегда первым делом думаешь о худшем. Я же, наоборот, отлично в этом шарю. — Он с довольной рожей закинул в рот шоколадное печенье.

— Ах да? Идея со стикером была твоей, между прочим. — Я уставился на ее записку, не зная, что теперь делать. Она теперь меня ненавидит?

Я ведь по сути обвинил ее в том, что она переспала с тем профессором.

Что врала мне все это время.

Что прыгнула из моей постели в его.

— Ну что ж. Не все партии выиграешь. Зато счет у меня пока неплохой.

— И что теперь делать, гений?

Он доел и расплылся в широкой ухмылке, когда его телефон завибрировал. Он взглянул на экран:

— Парни уже ждут нас на ранчо Ромео. Будем штурмовать башкой проблему и искать пути решения.

— А Нэш и Ромео разве не на работе? Хейс вроде в пожарной сегодня.

— Живи или умри, мудак. Я им позвонил, когда ехал сюда. Сказал, что наш братец просрал все и нам нужно собрать штаб, чтобы вернуть ему его королеву. Тут без полной мобилизации никак. Так что шевелись, жопа. Надевай обувь — едем.

Я кивнул и направился к выходу. Но потом остановился, обернулся и встретился с его взглядом:

— Спасибо за то, что сказал раньше. Я рад, что ты почти ничего не помнишь. Все, чего я хотел — чтобы ты был счастлив.

— А может, попробуем оба? — ответил он.

Я снова кивнул:

— Да. Не уверен, что смогу все исправить, но по крайней мере выслушаю остальных.

Я быстро прошел в коридор, надел обувь, а в голове все еще крутились мысли.

Руби теперь живет здесь.

Она не уехала к профессору.

Она вообще никуда не уехала. Но и мне ничего не сказала. А значит, она зла. Может, даже ненавидит.

Я задолжал ей гораздо больше, чем дал.

Я не знал, не слишком ли поздно, чтобы все исправить, но знал одно — я должен попытаться.

Кингстон уже стоял у двери с ключами в руках:

— Поехали.

Я последовал за ним, и вдруг заметил, что на двери приклеен еще один стикер:

Люблю тебя, брат.

У меня сжалось сердце.

Похоже, стикеры и правда стали моим чертовым языком любви.

. . .Руби

— Хей? — позвала я, когда подошла к амбару на ранчо Деми и Ромео. Она написала мне, попросив приехать — хотела показать, как продвигаются дела.

— Только не злись на меня, — поморщилась Деми, выбежав навстречу. За ней шли Ромео и все ребята. Мой взгляд тут же встретился с глазами Ривера — он смотрел на меня так же, как всегда.

Просто невероятно.

— Это еще что такое?

— Ромео, видимо, не умеет хранить секреты. И, честно говоря, Руби, ты ведь не можешь избегать его вечно. — Она сжала мою руку, и по выражению ее лица было ясно: она извинялась.

— Я никого не избегала. Это он назвал меня вруньей и повел себя как обиженный подросток. Он мог найти меня в любой момент, если бы захотел.

— Я не знал, что ты здесь, — сказал Ривер, сокращая расстояние между нами.

— То есть, если бы я не жила здесь, ты бы так и не извинился? — Я скрестила руки на груди и уставилась на него. Деми и ребята отступили на несколько шагов, Деми неловко махнула рукой и они поспешили выйти из недостроенного амбара.

Я снова посмотрела на Ривера. Его растрепанные волосы, натянутая черная футболка, обтягивающая мускулистые руки — все это выглядело чертовски соблазнительно. В его глазах сквозила усталость, и первое побуждение было — прижаться к нему.

Но я не могла забыть, что этот человек обвинил меня в ужасных вещах. Он мне не доверяет. А это — недопустимо. Если у нас есть хоть какой-то шанс, он должен понять: такое не должно повториться.

— Если бы ты не жила здесь, я бы не узнал, что ты не с профессором. Что то, что я тогда увидел — неправда. Что я все неправильно понял.

— Ты все неправильно понял? Вот и все, что ты хочешь сказать? — переспросила я. Потому что это было далеко не похоже на извинение.

— Королева… — голос его дрогнул, и у меня сжалось сердце от этой незащищенности. — Я никогда не чувствовал ничего подобного. Я облажался. И не знаю, как это исправить.

— Ты правда думал, что я снова с ним и все это время просто играла с тобой? Как ты можешь говорить, что любишь меня, и при этом верить, что я способна на такое? — в горле встал ком, и я посмотрела ему в глаза.

Он провел рукой по лицу:

— Я идиот.

— Серьезно? Прошло уже несколько дней. Ты так и не извинился. Если бы я уехала, ты бы просто забыл обо мне?

— Конечно, нет. Я бы побарахтался в жалости пару дней, а потом собрался бы. Я был в бешенстве. Я испугался, что признался тебе в любви, а ты не ответила.

Я видела, что он старается. Но если он каждый раз будет вот так реагировать на недопонимания…

— Ривер. Ты сказал, что любишь меня… на стикере. Который приклеил к обратной стороне контракта. А если бы я его не нашла?

— Я не умею это, Руби. — Он подошел ближе, взял меня за руки. — Я знаю, что все испортил.

Я глубоко вздохнула:

— Тебя сюда притащили друзья. Ты сам не пришел. Разберись сначала с собой. Мне тоже страшно. И ты меня ранил. Сильно.

— А ты пришла ко мне объясняться?

Я выдернула руки:

— Потому что ты не дал мне шанса. Я собиралась прийти в ту ночь, но ты явился в бар как ненормальный. Я только что согласилась на работу в Fresh Start и хотела рассказать тебе. Я волновалась, думала, может, ты не испытываешь ко мне того же. Но я была готова рискнуть. А потом ты обвинил меня во лжи. Думаешь, это легко — стоять здесь сейчас, когда ты пришел не по своей воле, а потому что тебя заставили? Этого недостаточно. Мне все это надоело. Хочешь что-то изменить — разберись с собой. А потом приходи.

Я развернулась и пошла прочь. Это было не то извинение, которое мне нужно. Отношения строятся на доверии. А если его нет — нет и будущего.

— То, что я не доверял тебе, больше связано со мной, чем с тобой, — сказал он. Я удивленно остановилась.

— Согласна.

— Я не привык верить людям. А то, что я чувствую к тебе… меня это пугает до чертиков.

— Ну, тогда тебе стоит решить, что с этим делать. Потому что вот это, — я пожала плечами, — этого мало. В следующий раз, когда захочешь со мной поговорить, делай это потому, что хочешь. Потому что знаешь, чего хочешь.

И я вышла из амбара, оставив его там стоять.

Вместе с половиной своего сердца.

Как бы ни было больно, я знала, что поступила правильно. Я знала, кто такой Ривер. И верила, что он разберется.

Что мы разберемся.

Я не собиралась снова рисковать ради мужчины, который не готов бороться за меня. Который не умеет просить прощения. Который не может взглянуть мне в глаза и сказать, что любит.

Ложась в постель спустя пару часов, я снова расплакалась. Как и в следующие несколько ночей.

Похоже, это стало моей новой привычкой. Плакать каждый день.

От Ривера не было ни весточки, и я безумно по нему скучала.

Иногда мне казалось, что мы оба просто не умеем любить.

Два сломанных человека, которым лучше быть порознь.

Мне нужно было знать, что Ривер этого хочет.

Что он хочет меня.

Я припарковалась на отведенном для сотрудников месте — Терренс заранее показал, где можно ставить машину. Зашла внутрь здания.

Дженна сидела за стойкой, тихонько шепчась с Терренсом. Я поздоровалась, и они оба посмотрели на меня с какими-то странными улыбками. Я машинально провела рукой по щеке и по губам.

— У меня что-то на лице? Почему вы так на меня смотрите?