— Я просто знаю, что тебе нравится, — ответил я, отряхивая ладони от земли. — Эти цветы будут хорошо видны из окна. А на следующей неделе я приеду и засажу клумбу под тем деревом.

— Дай мне почувствовать землю, пожалуйста, — прошептала она, улыбаясь мне из своей инвалидной коляски, которую я припарковал в саду, пока высаживал цветы. Я достал немного земли из мешка, что привез с собой, опустился на колени и высыпал ее ей на ладонь. Она закрыла глаза и провела большим пальцем по влажной земле.

— Я всегда любила возиться с землей весной и летом.

Моя бабушка была заядлой садовницей. Сад был ее счастливым местом. И когда она больше не смогла жить одна, мы с Кингстоном нашли для нее лучшее возможное место. Отдельную комнату с окнами на запад, с видом на горы и с небольшим садиком, который я мог заполнять для нее.

— Это точно. Но тебе совсем не понравились те «грязевые пироги», что я тебе делал, — рассмеялся я.

Она просеяла землю сквозь пальцы, уронила немного на траву рядом и отряхнула руки.

— Ты любил включить шланг и устроить слякоть, да? А Кинг просто валялся в грязи и хохотал. Дед всегда умилялся, какими непоседами вы были.

Деда не стало два года назад, и здоровье Грэмми стало быстро сдавать после этого. Мы с ней провели много часов у больничной койки, пока рак день за днем пожирал его изнутри. Кингстон находил причины не приходить. Он никогда не умел справляться с тяжелым. Может, он и был умнее. Потому что мне кажется, это сожгло нас изнутри — и ее, и меня, — видеть, как он угасает. Грэмми уже не была прежней.

— Мы заставили вас поволноваться, да? — сказал я, катя ее коляску обратно внутрь. Она махала и здоровалась со всеми, кого мы проходили в коридоре.

— Вы двое были самым большим счастьем в нашей жизни, — сказала она, когда мы остановились у раковины, чтобы вымыть руки, а потом я поставил ее кресло у окна. Она улыбнулась, глядя на розовые и белые цветы, что я только что посадил.

Она просто была доброй. Я был настоящим сорванцом, но они любили меня несмотря ни на что. Кингстон был гораздо спокойнее, и я был благодарен, что у них был он — уравновешивал мою мрачную натуру.

— Ну, рассказывай, как у тебя дела? Есть какие-нибудь новые подружки?

Она не одобряла ни мою личную жизнь, ни брата. Если бы все зависело от нее, мы оба давно бы остепенились и завели детей. Но она прекрасно знала, что этого не будет.

— На этой неделе особо никуда не выбирался. Ничего нового, — ответил я. В последнее время меня утомила привычная рутина. Я, конечно, как и любой мужик, не прочь провести ночь с красивой женщиной, но в последнее время мне просто хотелось тишины.

Я знал, что бываю мрачным ублюдком — не стану отрицать.

— А когда ты приведешь ко мне Катлера? — спросила она. — Не верится, что после лета он уже пойдет в первый класс. Кажется, будто Нэш только вчера принес его из роддома.

Я усмехнулся:

— Да, растет не по дням. Я же говорил тебе, что он теперь зовется Бифкейком? Мальчишка — настоящий комик. Приведу его на следующей неделе.

— Спасибо. Кинг приводил его недавно, и он попросил называть себя Бифкейком. Похоже, имя прижилось, да? — она засмеялась.

— Ага. По крайней мере, пока. А кто-нибудь еще заходил к тебе на этой неделе?

— Ромео с Деми заходили вчера. Она принесла мне вкуснейший холодный чай из своей кофейни. Я так рада, что Ромео встретил такую особенную девушку и наконец-то отдал ей свое сердце.

Ну, началось.

— Да, она ему очень подходит, — кивнул я. — Он с виду весь такой суровый, но внутри — сплошной зефир.

— Я знаю еще одного такого, — подмигнула она.

Господи, как же я ее люблю.

— Ладно, хватит разговоров про любовь и пчел с птичками. Мы уже не в том возрасте. Пошли лучше в румми поиграем с девочками. Время пришло. Кингстон, наверное, уже там — флиртует со всеми подряд.

Да, я приезжаю сюда несколько раз в неделю, но по средам у них тут вечер джин-рамми, и мы с Кингстоном всегда уделяем час бабуле и ее подругам.

Это было самое малое, что мы могли для нее сделать.

Эта женщина сделала для нас все.

Так что, по сути, я уже когда-то отдал свое сердце.

Просто женщиной, которой оно принадлежит, оказалась восемьдесят трехлетняя святая, которую я зову Грэмми.

. . .Руби

У меня было немного времени до начала смены в баре, и я решила пройтись до кофейни Деми — Magnolia Beans. Когда я открыла дверь, приятно удивилась, что там было не очень людно. Ромео стоял за прилавком, разговаривал с Деми, и в какой-то момент притянул ее к себе и поцеловал, слегка наклонив назад.

Оскар Дейли, сидевший за столиком, издал возмущенный вздох, будто на его глазах только что нарушили общественную мораль. Ромео рассмеялся, а щеки Деми порозовели.

— Что я могу сказать, Оскар? Я просто парень, без ума от своей девушки, — сказал Ромео, подходя ко мне.

— Здесь тебе не личный курорт, Золотой мальчик. Мне не хочется наблюдать такую пошлость, когда я и так переплачиваю за чашку кофе, — буркнул Оскар.

— Ты платишь за кофе полцены. Так что не особенно-то и переплачиваешь, — засмеялась Деми. — И не ругайся на пошлость, пока сам не попробуешь.

— Вот это мне уже нравится, — подмигнул ей Ромео, а потом перевел взгляд на меня. — Привет, Руби. Как дела у твоего отца? Я собираюсь навестить его на этой неделе.

— Реабилитация идет хорошо. Он будет рад тебя увидеть.

Он кивнул и вышел за дверь, а я направилась к стойке, где Оскар как раз поднялся со своего места.

— Ладно, Деми, мне пора на работу. Спасибо за кофе.

— До завтра, — отозвалась она.

— Эй, Руби. Твой брат сегодня не пришел на смену, и мне пришлось позвать своего сына, чтобы тот его подменил.

Мой брат, которому позарез нужны были деньги на аренду, просто не явился.

Ни капли не удивлена.

Яблоко от яблони недалеко падает. Моя мать тоже долго нигде не задерживалась.

— Прости. Я с ним поговорю.

Он покачал головой и пожал плечами:

— Это не твоя проблема. Но, возможно, скоро и не моя. Если он еще раз такое выкинет, мне придется с ним попрощаться. Он хорошо работает, когда приходит. Но я не могу позволить себе такие сбои.

— Понимаю, — вздохнула я. — Но если ты дашь ему еще один шанс, я буду благодарна. Он правда любит у тебя работать.

— Вот бы у него было такое же трудолюбие, как у тебя. Тогда я был бы счастливым человеком, — сказал он, помахал рукой и ушел.

Я когда-то работала у Оскара летом, еще в школе. Мне всегда хотелось зарабатывать самой. Быть независимой. В десять лет я открыла свой бизнес по выгуливанию собак — поняла, что меня никто не наймет, пока я слишком молода. К одиннадцати у меня уже был список постоянных клиентов, и я зарабатывала больше, чем большинство подростков за все лето.

— Он не должен выговаривать тебе из-за Рико. Это не твоя обязанность. Он взрослый, — сказала Деми.

— Все нормально. Мой брат — безответственный. Это бесит, но я его понимаю.

Она разлила нам по стакану холодного чая, положила два лимонных пирожных и кивнула на столик в углу:

— Сейчас спокойно, давай немного поболтаем.

— Спасибо, — сказала я, сделала глоток и застонала от удовольствия. — Это просто божественно.

— Я его каждый день свежий завариваю.

— Впечатляет. Ты делаешь именно то, о чем всегда мечтала.

Она кивнула:

— Мне повезло, что все сложилось. Но я же не пошла за докторской степенью, как ты, так что не перехваливай.

— Ученая степень — это одно. А вот понять, чем с ней потом делать — совсем другое.

— Вот именно. И что ты думаешь? Есть шанс, что ты останешься здесь?

Мне всегда нравилась Деми. Мы из совершенно разных миров. У меня никогда не было много подруг в детстве, но она была настоящей, искренней, и мы сразу нашли общий язык. Она была младше, но ты бы никогда не сказала. Она с самого начала знала, кто она и чего хочет. И я ее за это уважала.