Я узнал этот гнев. Он жил во мне тоже.

— Дорин, я думала, раз ты старейшая и ближайшая подруга моего отца, да еще и моя крестная, которую он выбрал после моего рождения, у тебя должна быть хоть какая-то преданность ко мне? — Она скрестила руки на груди.

Господи. Она злилась на всех сразу.

Я, например, обычно концентрировал злость на одном человеке за раз. Потянулся к пакетику с дольками яблока на подносе Лайонела, взял одну и отправил в рот, с интересом наблюдая за спектаклем.

— Ты же знаешь, я тебя люблю, детка. Моя верность — тебе и твоему отцу, — сказала Дорин, бросая взгляды то на Лайонела, то на Руби.

Я потянулся за еще одной долькой, но она действовала быстрее, чем я ожидал — шлепнула меня по руке, и яблоко упало на пол.

— Перестань жрать его, мать твою, яблоки. Может, лучше займись своей работой, юрист хренов.

Вот это была последняя капля. Я вскочил, навис над ней:

— Я со своей работой справляюсь отлично. И не нуждаюсь в твоем одобрении. Но оставлю твою наглость без внимания, потому что понимаю — ты любишь отца и сейчас у тебя, судя по всему, эмоциональный срыв, и ты кидаешься на всех подряд.

Я ожидал, что она отпрянет, но она только ухмыльнулась. Как будто ждала именно этого.

Она тоже встала, подняв подбородок, глаза горели золотом с проблесками синего и зеленого.

Черт возьми, она и правда была злая королева. И, черт побери, меня это заводило.

— Я стояла за дверью и слышала, как ты согласился участвовать в их идиотском заговоре. Непохоже на поведение порядочного адвоката. Или ты всегда так ведешь практику? Может, и с Дженной Тейт в доле, заодно? Подрабатываешь, так сказать, с ее похотливым папашей?

— Угу... Даже не знаю, что меня больше задевает — что ты ставишь под сомнение мою мораль или то, что считаешь, будто мне нужен «договор», чтобы переспать с кем-то. Похоже, ты сильно недооцениваешь мои способности.

— Руби, — снова вмешался Лайонел, потянувшись к ее руке. Она подняла бровь, глядя на отца.

— Это я их попросил соврать. Я не хотел выставлять себя идиотом.

— Серьезно, пап? Ты правда думал, что я куплюсь на эту тупую сказку о юридических проблемах? Я запросила выписки по делу еще недели назад, чтобы узнать, сколько ты ей заплатил. Кто-то же должен следить, чтобы ты не угробил бизнес. — Она глубоко вздохнула и зажмурилась. — Я уже поговорила с доктором Питерсом вчера по дороге домой. Я все знала о лекарствах. Я ожидала от тебя большего. И от тебя тоже, Дорин.

— Прости. Он был в отчаянии, — пожала плечами Дорин, и у нее даже слезы навернулись. Мне даже стало ее немного жаль, когда она закашлялась и начала мотать головой.

— Не надо. — Руби резко подняла руку, и будь я проклят, если Дорин в ту же секунду не прекратила театрально задыхаться. Может, ее актерские способности были не так уж плохи, как я думал, потому что Руби точно не купилась. — Я понимаю. Он умеет давить, когда загнан в угол.

— Спасибо, — сказала Дорин, подходя ближе и обнимая ее. — Я скучала по тебе.

— Конечно, — отозвалась Руби, тут же выскользнув из объятий, совершенно не тронутая. — Ладно. На этом вранье заканчивается. Я не буду управлять Whiskey Falls, пока ты проходишь курс физиотерапии в стационаре, если ты еще хоть раз мне соврешь. Ты меня слышишь? — Она пристально посмотрела на отца. — Мы ведь всегда договаривались быть честными друг с другом.

— Слышу. И мне жаль, что я пропустил твой выпускной. — В голосе Лайонела звучало искреннее сожаление. Все в Магнолии-Фоллс знали, что Руби — самое важное в его жизни.

— Все нормально. Ты же знаешь, мне наплевать на такие формальности. — Она бросила взгляд на телефон, который завибрировал, и тяжело вздохнула. — Я дома меньше суток, и угадай что… Мама снова поругалась с Джимбо. Удивительно, да? А Рико думает, что его девушка беременна.

Джимбо Слотер был нынешним мужем матери Руби. Та меняла мужей так часто, что уследить за ее жизнью было невозможно. У нее было два сына — Зейн и Рико — оба постоянно ошивались в баре и пользовались именем Руби, чтобы получить от Лайонела что-нибудь на халяву.

— Сожалею, что тебе приходится с этим разбираться, — пробормотал Лайонел, и взгляд Руби впервые с момента её появления в палате стал мягче.

— Не переживай. Я справлюсь. Сейчас главное — ты. Я поговорила с доктором Питерсом, и он сказал, что обсуждал с тобой направление в стационар на курс интенсивной физиотерапии. Тебе предстоит долгий путь. И не отвертишься. Я позабочусь о баре, а ты займёшься восстановлением. Понял?

Лайонел потянулся к ее руке, и на этот раз она позволила ему ее взять.

— Спасибо. Люблю тебя, Рубс.

Она вздохнула:

— Я тоже тебя люблю.

И на этот раз ее улыбка была настоящей.

У злой королевы определенно была слабость. И это был ее отец.

. . .Руби

Мы закончили встречу с доктором Питерсом, и, к счастью, папа согласился на все, что тот предложил. Папа умел быть упрямым засранцем, если хотел, но сейчас его как будто остудили. Как только правда всплыла, он перестал сопротивляться.

Удивило ли меня, что он принял не одну, не две, а целых три таблетки, чтобы добиться вечной эрекции?

Ни капельки.

Это так в его стиле.

Он всегда был импульсивным — мы даже шутили на эту тему. Он был душой компании, а я — взрослым в наших отношениях. В восемь лет я уже готовила нам еду на неделю и раскладывала счета по папкам.

Но между нами всегда была честность. Мы всегда были открыты друг с другом. Именно поэтому мне было особенно больно, что он мне солгал. Я понимала, почему он это сделал, но это не значит, что мне это нравилось.

Папа был единственным человеком в моей жизни, кому я по-настоящему доверяла. Всегда был.

Мама — совсем другая история.

Венди Роуз-Дэйн-Холт-Смит-Слотер — это вообще отдельный бренд.

Большинство краткосрочных аренд квартир длились дольше, чем ее браки. Так что да, я нарочно называла ее по всем фамилиям — абсолютно осознанно.

Я была мелочной. И гордилась этим.

Моя мама отлично умела управлять мужчинами. К сожалению, выбирать она умела плохо. Особенно после того, как разбила сердце моему отцу.

Папа был хорошим человеком. За всеми плохими решениями и вечеринками с перегаром скрывался добрый, искренний человек.

Мне до боли хотелось его любить.

Даже когда я злилась. Особенно когда злилась — это, пожалуй, и было моей формой любви.

Он косячил — я ворчала. Так мы и существовали.

А вот с мамой… сколько бы слоёв я с неё ни сдирала — в итоге внутри всё равно оказывалась пустота.

Венди Роуз-Дэйн-Холт-Смит-Слотер была красива, но эгоистична, легкомысленна и расчётлива.

Я подъехала к ее трейлеру, поставила свою раздолбанную белую Хонду на ручник и вышла из машины. Желудок скрутило, но я подняла голову и направилась к двери, распахнула ее и увидела все то же самое, что и всегда.

Хотя бы в этом она была стабильна.

Грязная посуда и мусор валялись и на столе, и на полу. Воздух был насыщен запахом сигарет и травки.

На столе стояли пивные бутылки, забитые окурками. Я покачала головой с отвращением.

— Привет. Я пришла.

— Мне плохо. Принеси мне Кока-Колу и заходи в комнату, — крикнула мама.

Я открыла холодильник и зажала нос — запах прокисшего молока и какой-то тухлятины едва не свалил меня с ног.

Ничего не меняется.

После их расставания я осталась жить с отцом. Мне тогда было четыре. Хотя расставанием это назвать трудно — это было эпическое, громогласное, катастрофическое завершение союза, которого, возможно, и не должно было быть. Но я все равно благодарна, что из этой истории получилось хоть что-то хорошее — я.

Для отца это был удар в сердце. А для матери — просто еще один вторник.

Она изменила ему с его лучшим другом детства, Рико Дэйном. Мой младший брат, Рико Дэйн-младший — не будем даже обсуждать, насколько абсурдно называть кого-то «младшим», если «старший» за всю жизнь добился только того, что стал донором спермы и чемпионом по пивному понгу в баре Whiskey Falls — появился на свет от этого «великого союза» и унаследовал от матери весь ее бардак.