Черт. Бифкейк умел говорить начистоту.

Вот за что я обожаю детей. Они не копаются в мыслях. Просто говорят, как есть. Мне это по душе.

Я провел рукой по щетине:

— Ладно. Я тебя понял.

Зазвенел колокольчик над дверью, и я обернулся. Вошла Руби. К ней подошла Мидж, и, черт подери, если Мидж Лонгхорн не выглядела при этом нервной как никогда. Она выпрямилась, закашлялась и все время прочищала горло.

Явно стащила собаку.

Я расхохотался, и Катлер обернулся, чтобы посмотреть, на что я уставился.

— Что смешного, дядя Ривер?

— Та женщина — дочка Лайонела. Она мне тут как-то рассказала одну забавную историю.

— Она очень красивая, да? — спросил он, и я кивнул.

— Да, красивая.

Руби шла, расправив плечи, с высоко поднятым подбородком, будто собиралась столкнуться с самим мафиози, и пристально смотрела на пожилую женщину. Мидж тут же отвернулась и повела ее в нашу сторону. Руби встретилась со мной взглядом. Они остановились у стола рядом с нашей кабинкой, и Мидж кинула ей меню.

Руби метнула на нее испепеляющий взгляд, и Мидж ретировалась.

— Я же говорила тебе, что она украла собаку, — прошептала она, переводя взгляд с меня на Катлера. — Привет. Я Руби.

— А я Катлер, но зови меня Бифкейк.

— Бифкейк, да? — Руби села на стул. — Отличное имя. Мне нравится.

Она сделала паузу, чтобы заказать у Летти, одной из официанток, а Катлер уже едва усидел на месте.

— А почему бы тебе не сесть с нами? Нам только что принесли еду.

Я видел, как Руби не знает, что ответить, потому что, похоже, ее колючесть не распространялась на детей.

— Он же представился тебе. Могла бы и сесть рядом.

Она поерзала с салфеткой, потом встала и села рядом с Катлером.

— Только не жди, пока я доем.

— Нам некуда торопиться. Пока папа работает, за мной приглядывает дядя Ривер.

Она кивнула, и Летти поставила перед ней стакан с содовой.

— Ладно, — Руби сделала глоток через трубочку и посмотрела на меня. Черт, она была чертовски красивая. И я рад, что она с нами. — Ну, расскажи, почему зовешься Бифкейк?

— Я как раз рассказывал дяде Риверу, что мое настоящее имя придумала Тара. Катлер. А мне оно не нравится.

— Кто такая Тара? — спросила Руби, когда Катлер прожевал и улыбнулся ей. Я не удивился, что она не знала о Таре. Та не была отсюда и с Нэшем встречалась недолго.

— Она моя мама. Но приходит ко мне редко, поэтому теперь я зову ее Тарой.

— Понимаю, — сказала она, и Летти поставила перед ней еду. — У меня мама была примерно такой же. Так что я тебя понимаю. Я тоже называю ее по имени — Венди.

Глаза Катлера распахнулись, пока она откусывала картошку фри.

— Правда?

— Правда. Зато у меня замечательный отец, и я этому очень рада.

— Мне нравится Лайонел, — сказал Катлер, макнув картошку в кетчуп, подняв брови и откусив кусочек.

Почему я, черт возьми, не могу оторваться, наблюдая, как они общаются?

— Мне тоже нравится Лайонел, — усмехнулась она. — А больше ничего и не нужно. Похоже, у тебя отличный отец. И видно, что дяди тебя обожают.

— А Джоуи Биндл говорит, что странно, что меня в лагерь не водит мама.

Дети умеют быть настоящими засранцами, когда захотят.

— Кто такой Джоуи Биндл? — спросила Руби, отложив сырный сэндвич и дожевывая.

— Мы вместе учимся и вместе ходим в лагерь.

— Ну, я думаю, что он странный, — пожала она плечами.

— Правда? — переспросил Катлер, распахнув глаза.

— Ага. С чего ему решать, кто должен тебя в лагерь отводить? Его, что, оба родителя каждый день приводят?

— Нет. Его папу я никогда не видел. Только маму.

— Ну вот. Почему Джоуи решает, как правильно? Почему только мама может водить, а папа — нет? Или дедушка с бабушкой? У всех семьи разные, и в этом их особенность. Скажи Джоуи, что тебе повезло — у тебя есть отец, который всегда рядом. Но не надо ему говорить, что тебе жаль его. Просто скажи, что тебе хорошо с тем, кто тебя забирает. Не у всех есть даже это.

Уголки губ Катлера приподнялись.

— Иногда меня дяди забирают. Вот сегодня — дядя Ривер.

— А вот Джоуи, может, и хотел бы таких крутых дядей, как у тебя. Иногда люди говорят гадости, чтобы тебе стало плохо, потому что сами из-за чего-то грустят.

— Ты думаешь, Джоуи грустит, потому что папа его не забирает?

Черт, как же я обожаю этого пацана.

— Я не знаю точно, потому что я не знаю Джоуи. Но если кто-то указывает на то, чего у тебя нет, то, скорее всего, у него самого внутри все не очень, — сказала Руби.

— А у тебя внутри все хорошо, Руби? — спросил Катлер, и я хмыкнул: ну, пацан не стесняется в выражениях.

Руби меня удивила — она вытерла руки о салфетку и улыбнулась ему:

— Большую часть времени — да. Хотя иногда и грустно бывает.

— Почему?

Она задумалась:

— Иногда становится грустно, когда мои братья делают что-то, что им вредит, а я не знаю, как им помочь. А у тебя как? Внутри все хорошо, Бифкейк?

— У меня внутри все хорошо, — сказал он, посмотрел вверх, а потом потянулся к ее руке. Она чуть вздрогнула — Катлер этого, конечно, не заметил, но я — заметил.

— Мне жаль, что твои братья тебя иногда расстраивают, — добавил он.

На лице Руби расплылась широкая улыбка. Я еще никогда не видел, чтобы она так улыбалась.

— Знаешь что?

— Что? — спросил он, макая ещё одну картошку в кетчуп.

— Разговор с тобой делает меня счастливой внутри, Бифкейк.

Вот так.

Кто бы мог подумать?

Она терпеть не могла почти всех, но Катлер, чертов обаяшка, растопил ее без малейших усилий.

— А я счастлив внутри, когда разговариваю с тобой, — сказал он, а потом повернулся ко мне. — А ты счастлив внутри, дядя Ривер?

Я закатил глаза, делая вид, что меня это раздражает, хотя на самом деле — нет.

— Сейчас — да.

Мелкий даже не замедлился:

— Эй, Руби, а ты знаешь Деми?

— Знаю. Я работала на ее семейном ранчо, когда была подростком. Мы с ней катались верхом после моей смены.

— Правда? Круто. Деми — моя девочка, но ты можешь быть моей второй девочкой. Мы катаемся на лошадях по субботам. Хочешь с нами?

— Я не садилась на лошадь уже несколько лет, так что, наверное, немного подзабыла.

— Ты что, собираешься разбить сердце Бифкейку? — сказал я, наигранно укоряя.

Она приподняла бровь и прищурилась, глядя на меня:

— Я обещала заехать завтра в кофейню к Деми — упомяну об этом.

— Уверен, Деми захочет, чтобы ты поехала с нами.

— Убедительный он у нас парень, да? — сказал я, трепля Катлера по макушке.

— Еще какой, — усмехнулась она и потянулась за второй половиной сэндвича.

Следующие полчаса мы слушали, как Катлер с воодушевлением делится своими планами на лето.

Я настоял, чтобы ее ужин добавили к моему счету. Хотя она долго сопротивлялась, в итоге сдалась. Мы направились к выходу, и напоследок она метнула последний гневный взгляд на Мидж, от чего я не сдержал смех.

— Ну что ж, спасибо, что позволили мне влезть в ваш ужин, — сказала она, наклоняясь, чтобы посмотреть Катлеру в глаза. — Я рада, что мы поговорили.

— Я тоже, — ответил он и чмокнул ее в щеку, маленький Казанова. И черт подери, если в этот момент я не почувствовал легкую ревность.

Она выпрямилась.

— Тебя подвезти? — спросил я.

— Нет. Я еду в бар, закрывать смену. Просто вышла, чтобы поужинать. — Она подняла руку, помахала нам и пошла прочь.

— Она мне нравится, дядя Ривер.

Мне тоже, мелкий. Мне тоже.

Сегодня в офисе был сущий бедлам, и я приехал в Magnolia Haven как раз к закату.

— О, милый мой, какие красивые цветы. Ты всегда лучше всех знал, какие я хочу посадить, — сказала Грэмми.

Перл Арабелла Пирс была воплощением всего самого доброго. Женщина, которая никогда не отворачивалась от меня. Моя путеводная звезда. Мой дом.

Она многое от меня стерпела, но никогда не предавала.