- Это… это он, да?

- Он… или… она. Я не знаю точно. Я не спрашивала. Тётя знает. Она хочет устроить праздник.

- Праздник? – Осман смотрит непонимающе. Мужчины! Они вечно ничего не знают о таких вещах!

- Это называют гендер-пати. Когда узнают пол ребёнка. Ну, то есть, родители не знают, а тот, кто готовит церемонию – знает. Придумывают всякие интересные способы всем объявить.

- Как это? – он так забавно удивляется!

- Ну, например, режут торт, а он внутри розовый – значит, будет девочка. Или выпускают шарики – а они голубые, значит мальчик.

- Это здорово. Ты хочешь такой праздник?

- А ты против?

- Нет, ты что? И как я могу быть против. Всё для тебя. Всё.

Хмыкаю, а малыш продолжает активничать, еще толчок, еще.

Это так приятно! Такое невероятное ощущение, знать, что внутри тебя жизнь!

Жизнь, которую ты создаешь вместе с богом, вместе с вселенной. Чудо. Волшебство.

И вместе с тем – самый естественный, простой процесс.

Когда двое любят друг друга появляется третий…

Когда любят.

Но это ведь не наша с Османом история? У нас ведь не про любовь?

Наоборот…

Ненависть.

Ненависть привела его в мой дом. Ненависть привела его ко мне.

Ненависть заставила делать всё то, что он делал.

- Алия…

- Что ты хочешь, Осман… - он сразу понимает, как изменился мой тон.

Словно воздвигли невидимую стену.

Поставили между нами преграду.

Прозрачную, но прочную как сталь.

- Алия… я хочу всё исправить. Хочу вымолить твоё прощение. Хочу попытаться объяснить… Нет, это нельзя объяснить. Прости.

Он отодвигается, опускает руки, но с колен не встаёт.

- Я… я не знаю, что мною двигало. Не знаю, почему я так легко поддался на эту ложь, на это всё…

- Ложь? Какая ложь?

- Твоя тётя должна была рассказать тебе. Про твою мать. Про Елену. Про моего отца. Они… они не были близки. Они просто общались. Твоя мать подружилась с моей. И… Елена просила о помощи.

Киваю, чувствуя, как начинает сильнее биться сердце.

Зулейха мне рассказала. Очень спокойно, осторожно, словно боялась, что узнав правду я сорвусь.

Но я… я всегда знала, что моя мама не могла! Она не была такой. Да, возможно, она уже не любила отца к тому моменту. Он убил все её чувства.

Но она не была… не была падшей женщиной! Не была шармутой. Она не была предательницей, как все считали.

- Алия… я пойму, если ты меня прогонишь сейчас. И завтра. И потом… Но я всё равно буду приходить. Я всё равно не оставлю надежду на твоё прощение.

Он говорит, а я вдруг болезненно ощущаю пустоту. Пустоту вокруг.

Без его рук.

Без его дыхания.

- Осман, я… Я не знаю. Пока не знаю…

- Я уеду сейчас. Уйду. Просто дай мне еще пару минут.

- Нет! – я протестую так резко, что он отшатывается, смотрит таким больным взглядом! Мы с ним оба больны.

Больны друг другом.

Больны этой ненавистью, которая пропитывала всё вокруг.

Больны этой болью.

Но если всё оставить так, то получится, что тот, кто устроил всё это для нас одержал победу?

Одержал верх над нашими, такими хрупкими чувствами?

Над нашей любовью?

- Прости… Алия… Прости…

- Нет! – повторяю, и тут же до меня доходит то, что он не понимает! - Нет! Не уходи! Не уходи, пожалуйста! Побудь со мной. Побудь… побудь с нами.

Делаю шаг сама.

Обвиваю его шею руками. Смотрю в глаза.

- Не оставляй меня. Не оставляй одну. Я не хочу, чтобы она победила.

Прижимаюсь к его груди.

Сама пока не знаю, к чему я готова.

Понимаю одно – точно не к одиночеству.

Не к тому, чтобы всю жизнь взращивать ненависть.

Не к тому, чтобы превратить свою жизнь в склеп, в руины, в жуткий памятник прошлого.

Я хочу идти вперёд.

Я хочу любить.

Хочу рожать детей.

Хочу большую семью.

Хочу видеть глаза любимого, хочу чувствовать его руки, его страсть.

Не хочу помнить боль.

Хочу выздороветь.

А это можно только отпустив. Только отправив прошлое в свободное плавание по океану забвения.

Пусть оно будет где-то там. Где-то очень, очень далеко. Пусть растворится в мареве миражей.

А мы будем жить.

Мы будем любить.

Мы будем счастливы!

Еще один толчок.

Снова охаю, это так невыразимо прекрасно, что я не могу сдержать смех.

Прижимаю горячие ладони Османа к животу.

- Он хочет тебя. Возмущается, там внутри – куда папа пропал!

- Папа… - Осман так удивляется этому слову, а я всё смеюсь.

- Конечно папа, кто же еще? Самый лучший папа в мире. Самый сильный. Самый… самый смелый, самый красивый, самый умный…

- Не самый умный точно. – тихо шепчет он на ухо, поглаживая ладонями моё тело. – Не самый умный. Но я исправлюсь.

А потом он подхватывает меня на руки. И несёт…

Он знает где спальня. Чувствует, как я напрягаюсь.

- Не бойся, я просто побуду рядом. Я… ничего не сделаю тебе.

Ничего?

И у меня опять находятся силы на иронию.

- Сделаешь!

Я смотрю так уверенно, что мой муж всё понимает.

Он мой муж.

Я этого хочу.

Сейчас только понимаю, насколько сильно мне этого не хватает.

Его тела надо мной. Его тяжести.

Того, как сильно он умеет любить.

- Хочу тебя. Хочу чувствовать. Хочу нежности. Страсти твоей хочу.

- А… можно? – он так трогательно спрашивает.

- Можно, конечно. Со мной всё в порядке. Я же не больна, Осман. Я всего лишь беременна.

- Да… я понимаю…

- Я читала, что это даже очень полезно.

- Неужели? Читала?

Киваю уверенно.

- Моя девочка читала про секс? – его голос становится ниже, глуше…

Такой… чувственный, возбуждающий…

Что-то течёт по бедрам… густая смазка. Её всегда много у меня. И я знаю, что это так нравится моему мужу. Он сходит с ума, чувствуя меня такой влажной. Такой горячей…

Проводит ребром ладони по пухлым складкам, горячим от предвкушения.

- Алия…

- Я так хочу тебя… Хочу, чтобы ты был во мне. Сейчас. Всегда.

- Любимая моя девочка…

Да, я его девочка. Только его.

Соски тянет, больно, хочется потереться о его обнажённую кожу. Расстёгиваю пуговицы его рубашки, нетерпеливо, жадно. Грудная клетка у него мощная, черные завитки волос, много, мне нравится, боже, как мне нравится! Он мужчина, настоящий, большой, сильный, мой…

Моё платье уже спущено с плеч, его губы на коже, вязко, жадно, влажно.

Одуряюще!

Так тянет низ живота, приятно тянет, такая нега, скручивает, пуская по всему телу разряды удовольствия.

Губами вбирает сосок, и я выгибаюсь, хочется ближе, хочется впечататься в него, хочется быть одним целым.

- Нежная моя, сладкая, моя, любимая моя…

Горячечный шепот, его, мой, наш…

Остро так всё. Как в первый раз. Мы заново познаём друг друга. Заново ощущаем всю силу нашего притяжения.

Не оторвать. Нас друг от друга не оторвать!

Мы самые-самые близкие.

Спина на холодных простынях, обжигает.

Его тяжесть. Его сила.

Такая мука ждать! Ждать, когда он сделает это.

- Малышка…

- Пожалуйста, пожалуйста… да…

Горячий, большой, твердый, до самого дна погружается, медленно, мучительно медленно, заставляя меня задохнуться от наполненности.

Он счастья…

- Ждала тебя, я тебя ждала…

- Люблю тебя… как же хорошо в тебе. Хорошо с тобой…

Я не знаю, говорим мы это вслух или читаем мысли друг друга. Знаю, что это так.

Я хочу, он даёт. Я даю, он забирает.

Остро, быстро, на грани, почти до всплеска, до крика… а потом снова и снова подъем к вершине, шаг за шагом, удар за ударом, толчок за толчком, движение вверх. Чтобы взлететь, воспарить…

Отдаюсь ему жадно, открыто, без стыда.

Забираю его кайф.

Отдаю свой.

Раскрепощаюсь, раскрываюсь в его руках. В его страсти растворяюсь.

Он как каменный поршень во мне. Его много. Я задыхаюсь от того как его много.