Боль по тому счастью, о котором я мечтала.

Боль, по той любви.

Хочу сказать и не могу.

В горле спазм.

Приоткрываю рот, а звука нет.

Ничего нет.

Только боль, боль, боль…

- Алия.

Снова его рука тянется ко мне и опять я отшатываюсь, отворачиваю голову. С трудом.

Слёзы катятся.

Не могу понять, почему моя голова такая лёгкая? Словно голая.

И тут я вспоминаю…

Мои волосы. Мои прекрасные волосы, которые достались мне от мамы.

Роскошная золотая грива – так однажды сказал про них Осман.

Я думала это комплимент.

Но это была издёвка.

Унизительная.

Мерзкая.

Он словно сравнил меня с одной из своих породистых кобыл. Но сравнение было не в мою пользу, потому что кроме роскошной гривы у меня не было ничего.

Ничего, что вызвало бы у него хоть какой-то интерес, хоть какие-то чувства.

А теперь нет и волос.

Мне страшно закрывать глаза, потому что накатывают воспоминания.

О том, как меня схватили, как волокли, как рвали на мне волосы, вырывали клоками, чуть ли не с кожей, как потом резали их тупыми ножницами, под корень, царапая кожу…

Осторожно поднимаю руку, хочется пощупать что там, понять.

- Тебя побрили… чтобы… чтобы было легче залечить раны.

Легче залечить раны?

Может, легче было бы меня убить?

Или просто дать мне умереть.

Пусть бы в раны попала инфекция, заражение крови, говорят, страшная смерть.

Но когда у тебя такая страшная жизнь – страшной смерти не боишься.

- Алия…

Нет, не надо! Закрываю ладонью ухо. Второе прижимаю к подушке.

Не хочу его слышать.

Не хочу его видеть.

Ничего не хочу.

- Алия… я должен тебе сказать.

Ничего ты мне не должен! Всё моё существо вопит об этом.

Оставь меня.

Оставь в покое.

Прекрати меня мучать Осман Булатов.

Теперь я знаю то, чего не знала тогда.

Тогда, когда увидела своего жениха, будущего мужа.

Тогда, когда надеялась, что мы будем счастливы.

Я думала, он выбрал меня, потому что я понравилась ему.

Думала, что он меня полюбил.

Наивная. Тогда я не знала страшной правды.

Он ненавидел меня.

С самого начала. А я-то, дурочка, размечталась.

Размечталась о любви.

Надеялась на счастье.

Верила.

Смотрела тогда в его глаза, и мне казалось, что я вижу в них интерес, вижу зарождение чувства. Большого, светлого, красивого чувства, которое свяжет нас навсегда.

Но нас связало совсем не это.

Нас связала ненависть.

Его ненависть.

Он наказывал меня за то, чего я не совершала.

Наказывал за вину, которой на мне не было.

Он наказывал меня просто за то, что я дочь своей матери.

Женщины, которую он ненавидел.

- Дорогие дети, поздравляю вас с никяхом, желаю вам долгих лет, чтобы ваша жизнь была сладкой как щербет, чтобы в вашем уютном доме был слышен смех детей. Желаю вам процветания, духовного единения, согласия во всем.

В голове до сих пор звучат те льстивые, красивые речи. Их я тоже тогда принимала за чистую монету.

Казалось, весь мир, наконец, на моей стороне. Всевышний смилостивился и даёт мне счастье несмотря на то, что совершила моя мать. Неверная.

Я не знала, что случилось с мамой.

Мне было всего девять лет тогда.

Мама была очень красивой и очень грустной.

Повторяла, что она любит отца и меня. Переживала, что больше не родила детей. Отец взял вторую жену, и мама стала медленно угасать.

А потом она пропала.

В доме шептались, что она сбежала.

Я не могла понять, как? Сбежала и оставила меня?

Новая жена отца меня невзлюбила.

Да и отец…

Когда я была маленькая он меня очень любил, баловал. Называл своей принцессой.

Когда всё стало не так я не знаю.

Мама хотела родить еще, очень хотела родить отцу сына. Но не получалось.

Выкидыш за выкидышем.

Бабушка, мать отца, причитала, плакала, а сама – это я слышала еще ребёнком! – сама отца науськивала, мол, тебе нужен наследник, зачем тебе эта русская – она пустоцвет. Родила дочь и прекрасно. Хватит. Возьми молодую девку из хорошего клана. Пусть рожает пацанов.

Папа и взял.

Только и тут ему не повезло.

Наследник родился. Но родился больной, недееспособный. Он живёт где-то в дальнем ауле. Отец его даже не навещает. Уход за ним есть, сыт, обут, одет – и ладно.

Больше жена тоже родить не смогла.

Папина младшая сестра, сводная, от второй жены его отца, Зулейха, тётя Зуля, которая единственная меня любила, говорила, что это его мактуб – судьба, что всевышний всё видит и даёт каждому то, что он заслужил.

Зулейха очень редко появлялась у нас дома.

Я могла только писать ей письма, передавала через одну из служанок в доме, у которой была родня в доме тёти Зули.

Телефон у меня был, но бабушка и папа всё жёстко контролировали.

Честно говоря, я мечтала выйти замуж, мечтала вырваться из клетки, в которой жила.

Я закончила школу, хотела учиться в институте, отлично сдала экзамены, но отец решил, что образование мне не нужно.

- Зачем? Мужу твоему не мозги твои будут нужны, а то, что между ног и матка, чтобы рожала ему здоровых сыновей.

Я не была шокирована тем, что услышала от отца. Я знала, что так и будет. Но у меня была крохотная надежда, что удастся убедить папу.

- Сейчас больше ценятся невесты с образованием, отец, посмотри, что пишут в твоей любимой газете.

Я подала ему выпуск, который так тщательно хранила. Прямо на первой странице главного республиканского издания была статья о том, каких невест выбирают лучшие женихи столицы.

А дальше – интервью президента, которого отец знал лично и очень уважал. И президент тоже говорил об образовании.

- Что ж… И где же ты хочешь учиться? На кого?

- Я бы хотела изучать историю и культуру, потом можно работать…

- Работать ты никогда не будешь. Но учиться… ладно, пока твой будущий муж всё равно не готов тебя забрать.

Так я узнала, что, оказывается, у меня есть жених, что я уже сговорена.

А еще я одержала небольшую победу – поступила в республиканский университет на факультет культурологии.

Меня возил туда водитель, забирал тоже он. У меня практически не было личного времени, я не могла встречаться с однокурсницами, у меня почти не было подруг, но это всё равно была свобода.

Свобода, которая закончилась, когда я училась на третьем курсе.

- Это Осман, твой будущий муж.

- Алия…

Голос его звучит глухо. Или это просто потому, что я закрыла уши?

Мне не нужно ничего от него. Я хочу, чтобы он ушёл. Навсегда ушёл.

Совсем.

Я не ненавижу его. Нет.

Во мне нет ненависти.

Мне просто всё равно.

Мне теперь вообще всё равно, что со мной будет.

- Алия, девочка моя… маленькая… Прости меня. Я виноват перед тобой.

Его слова сквозь слой ваты как будто слышу.

Но даже так не хочу!

Не хочу слышать.

Не хочу слушать.

Ничего не хочу.

Пусть он провалится ко всем демонам, с которыми он живёт. Пусть убирается в преисподнюю. Прочь.

- Аля…

Сердце сжимается.

Аля.

Зачем он произносит это имя? Зачем так говорит?

Алей меня мама звала.

И тётя Зуля.

И он… в ту ночь.

Одну единственную настоящую ночь.

Нет. Не хочу о ней помнить. Не буду.

Хочу забыть.

- Аля… девочка моя… - его тихий, низкий шёпот пробирает до мурашек.

Нет. Не надо.

С трудом поднимаю ставшую такой лёгкой голову и засовываю её под подушку.

Темнота.

Тишина.

Он, возможно, что-то еще говорит. Но я не слышу.

Я проваливаюсь в эту блаженную, оглушающую тишину.

Плохо только то, что сразу накатывают воспоминания.

Осман.

Наше знакомство.

Первая встреча.

Я ничего о нём не знала, ну, почти ничего. Только имя и фамилию.