— Саша, выясни, пожалуйста, что там происходит? Волнуюсь я за Максима. Что-то с ним не то творится.

— Хорошо, сейчас всё узнаю.

Я подошёл к лекарям и взглянул на больного. Он был бледен, нервно вращал глазами, что-то шептал. Его тело покрывала сыпь и дышал он тяжело, с одышкой.

— Сепсис? — спросил я у Трофима, который стоял рядом.

— Да, но мы не можем понять, почему. Ещё утром увеличили дозу антибиотиков в два раза. Рану чистил, а она уже снова загноилась. Ничего не понимаю, — развёл он руками.

В это время прибежала медсестра с капельницей и двумя флаконами антибиотика.

— Попробуем по-другому вводить — через капельницу. Может, внутримышечно плохо всасывается из-за особенностей организма или сопротивления магии. Ох, не нравится мне это.

— Вентиляцию лёгких нужно подключить. Сейчас сам принесу, — сказал пожилой лекарь с лысой макушкой и, понурив голову, ушёл.

Ещё двое повздыхали и ушли по своим делам. У больного остались мы с Трофимом и медсестра, которая устанавливала капельницу. Я чуть наклонился и вдохнул эфир мужчины. Всё верно — заражение крови.

В это время его начал бить озноб и участилось сердцебиение. Он явно бредил:

— Куда?..Нет-нет, там ловушка… Назад!.. Братцы мы все погибнем!.. навсегда останемся в этом лесу… Стой!.. А-а-а, больно… Очень больно.

Я встретился с обеспокоенным взглядом Орлова, который привстал и наблюдал за нами.

Медсестра отколола конец ампулы с антибиотиком, намереваясь перелить в капельницу, но я схватил её руку и велел:

— Отдайте.

— Что? — она непонимающе наморщила лоб.

— Отдайте мне ампулу.

— Бери, раз надо, — пожала она плечами и отдала ампулу.

— Что такое? — напрягся Трофим. — У нас каждая секунда на счету.

Но я не ответил, а лишь втянул носом эфир раствора и почти в ту же секунду выругался и бросил ампулу в мусорное ведро.

— Это не антибиотик, а обычный физраствор. Всё это время вы лечили его физраствором!

Я был вне себя от злости. Не дожидаясь ответа Трофима, рванул в сторону аптечного склада. Мне нужны антибиотики, наши антибиотики.

— Где хранится «Биотерил»? — выпалил я, забежав на склад.

— Вон в том холодильном шкафу. А что? — насторожилась молодая.

— Срочно нужен.

Я побежал к холодильному шкафу, распахнул дверцу и быстро нашёл упаковку с нужным средством, ведь на нём стоял герб нашего рода.

— За лекарства нужно расписаться, — подала голос вторая женщина.

— Потом. Всё потом, — махнул я рукой, взял две ампулы и побежал обратно.

Когда вернулся в палату, у кровати больного рядом с Трофимом стоял Родион Романович. Он внимательно осматривал вторую ампулу с сомнительным раствором.

— Держите. Это «Биотерил» — антибиотик широкого спектра действия. Сам разрабатывал, — сказал я и протянул медсестре ампулы.

Прежде чем взять, она вопросительно посмотрела на главного лекаря. Тот кивнул.

Лечебный раствор потёк по трубке в вену больного, который горел от сильного жара, хотя кожа оставалась бледной. Я приложил руку к его запястью и проник в мир его эфиров. Быстро нашёл своё лекарство и усилил его настолько, насколько мог.

Дождавшись, когда вещество из обеих ампул окажутся в его крови, я вновь отправил в него свою ману.

Всё это время главный лекарь обсуждал с Трофимом то, что происходило с больным. Трофим шаг за шагом рассказывал, что и как делал. Упомянул все лекарства, которые выписал больному, и каким образом делал перевязку.

Родион Романович всё внимательно выслушал, положил ампулу с чужим лекарством в карман халата и ушёл.

— Жар спадает, — сказала медсестра, взглянув на градусник.

Я тоже заметил, что мужчине стало лучше: он больше не бредил, дышал глубоко и ровно.

Трофим, который всё это время был сам не свой от беспокойства, с облегчением выдохнул, опустился на соседнюю кровать и провёл рукой по лицу.

— Расстрелять всех этих чертей, — глухо проговорил он.

— Вы про кого? — насторожилась медсестра.

— Про тех, кто нам такое говно поставляет. Из-за них чуть человека не угробили. Сволочи. Если подтвердится, что снова пустышки, то я сам лично пойду писать заявление в полицию. За жабры надо брать этих тварей.

Я с ним был полностью согласен. Одно радовало — я привёз почти всё, что может понадобиться, и в качестве своих лекарственных препаратов был уверен на все сто процентов. Ведь лично проверял процесс производства и проводил выборочную проверку на себе.

Через двадцать минут всем стало ясно, что мужчина пошёл на поправку, и опасный период прошёл. Трофим, не говоря ни слова, протянул мне руку, и мы обменялись крепким рукопожатием.

Медсестра укутала в одеяло спящего больного, и мы разошлись. Я подошёл к Орлову и опустился на край его кровати.

— Ну что? Жить будет? — встревоженно спросил он.

— Будет, — кивнул я. — Максим из вашего отряда?

— Да. Моя правая рука.

— Он бредил. И похоже вспоминал то, что случилось с вами за последние дни. Можете расскажете?

— Расскажу. Тебе всё расскажу, — тяжело вздохнул он и начал говорить…

Граф Орлов приподнялся, поправил под спиной подушку, отпил из кружки остывший чай. Всё это врем терпеливо ждал, когда он заговорит. Я знал, что он уже обо всём доложил военным, но тогда меня в госпитале не было, поэтому я не слышал его рассказ. Мне действительно было очень интересно узнать, что с ними произошло, и куда они пропали так надолго.

— Подробностей я тебе рассказать не смогу, сам понимаешь, но кое-что расскажу, — он осторожно прикоснулся к глазу, который уже зажил, но всё ещё был немного припухший. — Османы заняли развалины Сурской крепости и заложили туда артефакт, который каким-то образом блокировал всю нашу магию. Тяжёлые орудия туда не пронести — дорогу и мост разрушили. Нам поставили задачу добраться до крепости и уничтожить артефакт. Мы выдвинулись ночью. Как раз морозы сильные ударили, но нам это было на руку. Османы зиму не любят и прячутся в своих норах, — тут он закашлялся и вновь отпил из кружки. — Добрались до крепости без приключений. Хотя надо было понять, что османы не настолько глупы, чтобы не защищают крепость, — Орлов горько усмехнулся.

В это время подошла медсестра и приложила к его виску артефакт, показывающий температуру тела. Этот артефакт был один на весь госпиталь, поэтому чаще использовали обычные ртутные градусники. Как оказалось, в лагерь навезли всяких сложных приборов и сильнодействующих лекарств, но мелочевки вроде артефактов-градусников, грелок, посуды и уток не хватало.

— Что было дальше? — прервал я затянувшееся молчание. Орлов смотрел перед собой безучастным взглядом, будто был не здесь, а вновь вернулся к тем событиям.

— Внутрь мы зашли без проблем и не встретили ни одного янычара. Магия заглушалась так, что я бы не смог даже спичку поджечь. Правда, мы на неё особо не надеялись — знали, куда идём. У нас с собой были оружия и боевые артефакты с мощной прицельной разрушительной энергией. Где искать, никто из нас не знал, поэтому я принял решение разделиться по двое и отправиться в разном направлении. Крепость большая, даже второй этаж сохранился, поэтому требовалось всё быстро прошерстить. Но именно это было моей ошибкой, — Орлов тяжело вздохнул и обвёл взглядом кровати, на которых лежали в том числе и его бойцы. — Это была ловушка. Нас атаковали сразу со всех сторон. Пятерых убили сразу же. Остальные не знали, куда бежать и что делать, ведь я уже был на втором этаже и оттуда им кричал приказы, но сквозь шум и грохот они меня не слышали.

Он хотел снова отпить чай, но кружка уже была пуста, поэтому он махнул рукой мимо проходящему медбрату и попросил его принести еще теплого чая.

— Выйти из крепости мы не могли — нас тут же расстреливали, — продолжил он свой рассказ. — Магия была заглушена, а сам артефакт мы так в крепости и не нашли. Скорее всего, его там просто не было. Я так думаю, его зарыли где-то в лесу, а крепость была просто заманухой… Три дня мы просидели в ледяной крепости. У нас были спички, но жечь в крепости нечего — везде один камень. Спасались кристаллами, но энергия на обогрев уходила очень быстро. Я уже думал, что мы умрем если не от османов, то от мороза. Чтобы насмерть не замёрзнуть, я заставлял своих людей постоянно двигаться. Если остановишься и сядешь или ляжешь — больше не встанешь.